Коллин Фишер - Никогда-никогда 3

Он смеется и берет меня за руку прежде, чем я успеваю возразить. Я оглядываюсь на машину — Джанетт и Лэндон наблюдают за нами через боковое окно. Вид у них как у грустных щеночков.

— Останься с ними, — говорю я. — А то подростковая беременность сейчас в моде.

Силас хихикает.

— Шутишь? Разве ты не видела, как они цапались всю дорогу сюда?

— Сексуальное напряжение, — припеваю я, открывая дверь в приёмную.

Внутри воздух спёртый. Я морщу носик и спешу к окошку. Передо мной стоит женщина с детьми, которые дергают ее за руки. Она ругает их, прежде чем рявкнуть своё имя секретарше и передать ей свои документы.

«Чёрт! Сколько мне должно быть лет, чтобы просить аудиенции с заключенным?» Я ищу документы и дожидаюсь своей очереди. Силас сжимает мне руку, и я слабо ему улыбаюсь.

— Следующий, — раздается голос. Я подхожу к окошку и говорю женщине с суровым лицом кого я пришла навестить.

— Вы есть в списке? — спрашивает она. Я киваю. В письмах говорилось, что я навещала отца пару раз после его заключения в тюрьму.

— А он? — она смотрит в сторону Силаса, достающего свои права. Спустя минуту их возвращают обратно. — Его нет в списке.

— О…

У нее уходит ещё пара минут на то, чтобы ввести все данные в компьютер, а затем она вручает мне карточку посетителя.

— Оставьте сумку своему другу, — говорит женщина. — Он может подождать здесь.

Мне хочется закричать. И не хочется идти туда одной и говорить с каким-то мужчиной, который предположительно мой отец. Силас всегда кажется таким собранным… Было бы лучше, если бы он пошёл со мною.

— Я не уверена, что смогу это сделать. Я даже не знаю, что спрашивать!

Он берет меня за плечи и наклоняет голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Чарли, судя по его письмам, этот мужчина — тот еще козёл. Не поддавайся его чарам. Добейся ответов и уходи, ясно?

Я киваю.

— Хорошо, — оглядываю тусклую приёмную: желтые стены и ужасающие растения в горшочках, которые явно были куплены с целью придать этому месту шарма, — но ничего не вышло. — Ты будешь ждать здесь?

— Да, — тихо отвечает он. Парень смотрит мне в глаза, и его губы расплываются в едва заметной улыбке.

У меня такое чувство, словно он хочет меня поцеловать, и это пугает. Опасность неизведанного. Вот только я уже знаю, каково его целовать. Просто вспомнить не могу.

— Если это надолго, то возвращайся в машину к ребятам. Как я уже говорила, подростковая беременность и всё такое.

Он обнадеживающе улыбается.

— Ладно, — заканчиваю я, делая шаг назад. — Увидимся по другую сторону.

Я пытаюсь придать себе грозный вид, проходя через металлоискатели, потом охранник обыскивает меня. У меня подкашиваются коленки. Оглядываюсь на Силаса, стоящего с руками в карманах и наблюдающего за мной. Он кивает головой, поторапливая меня, и я чувствую прилив храбрости.

— Я смогу, — бурчу себе под нос. — Просто коротенький визит к папочке.

Меня отводят в комнату и просят подождать. В ней стоят двадцать причудливых столов. Женщина, стоявшая передо мной в очереди, сидит за одним из них, уперевшись головой в ладони, пока ее дети играют в углу, собирая кубики. Я сажусь на максимальном расстоянии от них и прожигаю взглядом дверь. В любую минуту через нее пройдет мой так называемый отец, а я даже не знаю, как он выглядит. Что, если я ошибусь? Я подумываю уйти — просто убежать и сказать остальным, что он не пожелал меня видеть — как вдруг он приходит. Узнаю я его потому, что он мгновенно находит меня взглядом, улыбается и направляется в мою сторону. «Идёт» не совсем подходящее слово, чтобы это описать. Он вальяжно прогуливается. Я не встаю.

— Привет, Бусинка, — говорит он, после чего неловко меня обнимает. Я же чувствую себя натянутой как струна.

— Привет, …пап.

Мужчина садится на стул напротив меня, улыбка не сходит с его лица. Я могу понять, почему так его обожала. Даже в тюремном комбинезоне он выглядит здесь не к месту. Его белоснежные зубы и аккуратно уложенные светлые волосы кажутся неправильными. Джанетт была права. Мы, наверное, похожи на маму, потому что я не вижу никакого сходства с отцом. Может, у меня его губы. Но не бледный цвет кожи. Не его глаза. Увидев свою фотографию, первым делом я обратила внимание именно на них. Мой взгляд на фото довольно грустный. Его же глаза выдают веселье, взгляд живой, хотя вряд ли отцу есть из-за чего веселиться. Это меня подкупает.

— Тебя не было две недели, — говорит он. — Я уж испугался, что вы оставили меня здесь гнить.

Я тут же отмахиваюсь от мыслей о его очаровании. «Самовлюбленный придурок!»

Я уже раскусила его, хотя познакомилась с ним лишь минуту назад. Он говорит с искрящимся взглядом и улыбкой на лице, но его слова действуют хуже удара хлыста.

— Ты оставил нас без ничего. У нас проблемы с машиной, и мне трудно преодолеть такой долгий путь. А еще моя мать — алкоголичка. Мне кажется, что я злюсь на тебя за это, но, увы, не помню.

Он смотрит на меня с минуту, улыбка застывает на его лице.

— Мне жаль, что ты так себя чувствуешь.

Затем он складывает руки на столе и наклоняется вперед. Смотрит на меня изучающим взглядом. Это вызывает дискомфорт — такое впечатление, что он знает меня лучше, чем я себя. Хотя, в данной ситуации, это, наверное, правда.

— Сегодня утром мне звонили, — говорит он, откидываясь на спинку стула.

— Да? И кто же?

Он качает головой.

— Неважно кто. Главное, что они рассказали. О тебе.

Я никак это не комментирую. Похоже на уловку.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать, Шарлиз?

Я склоняю голову. Что за игру он ведёт?

— Нет.

Он слабо кивает, а затем поджимает губы, ставит ладони треугольником и упирается в них подбородком, пристально глядя на меня.

— Мне сказали, что ты проникла на частную территорию. И что есть причины полагать, что ты находилась под действием наркотиков.

Я отвечаю не сразу. «Кто мог рассказать ему об этом? Гадалка?» В конце концов, я была именно в ее доме. Насколько мне известно, мы никому не рассказывали о случившемся. Просто поехали прямиком в отель, если верить запискам.

Столько событий крутится в моей голове и я пытаюсь в них разобраться.

— Что ты делала в нашем старом доме, Чарли?

Мой пульс учащается. Я встаю.

— Можно что-нибудь выпить? — спрашиваю я, осматривая комнату. — Жажда мучает.

Я замечаю автомат с содовой, но у меня нет денег. Тут папа засовывает руку в карман, достает горсть мелочи и кладет её на стол.

— Вам позволяют держать при себе деньги?

Он кивает, посматривая на меня с подозрением. Я беру монеты и иду к автомату. Засовываю их в прорезь и оглядываюсь. Отец на меня не смотрит. Его взгляд направлен на свои сложенные руки.

Я жду, когда моя банка упадет в нишу, и даже после продолжаю тянуть время, пока открываю ее и делаю глоток. Этот мужчина заставляет меня нервничать, и я не знаю почему. Понятия не имею, почему Чарли так его обожала. Наверное, будь у меня о нем воспоминания, я бы вела себя иначе. Но их нет. Я сужу лишь по тому, что вижу сейчас, и вижу я преступника. Бледное подобие мужчины с глазами-бусинками.

Я чуть не роняю содовую. Каждый мускул моего тела слабеет от пришедшей в голову мысли. Я вспоминаю наше с Силасом описание Креветки из записок. Описания Коры.

«Ее зовут Креветкой из-за черных глаз-бусинок и кожи, которая розовеет на десять тонов, когда она говорит».

Черт. Черт, черт, черт. Бретт — отец Коры?

Он недоуменно смотрит на меня, наверное, гадая, почему я так долго не возвращаюсь. Дойдя до стола, я пристально смотрю ему в глаза. Затем сажусь и облокачиваюсь на стол с твердой решимостью не позволить и капли волнения просочиться сквозь мою напускную уверенность.

— Давай сыграем в игру.

Он насмешливо поднимает бровь.

— Ну, давай.

— Представь, что я потеряла память. Я — чистый лист. И я сама восстанавливаю своё прошлое, но, глядя на него под другим углом, вижу то, чего раньше не замечала из-за предвзятого отношения к тебе. Улавливаешь ход моих мыслей?

— Не особо.

Вид у него недовольный. Наверное, не привык, что люди не падают к его ногам от одной его улыбки.

— Ты случайно не породил еще одну дочь? Не знаю, может, в паре с какой-нибудь шизанутой мамашей, которая держала меня против воли?

Его лицо становится белым. И он тут же начинает всё отрицать, отворачивается от меня и называет сумасшедшей. Но я замечаю панику на его лице и уверена, что на верном пути.

— Ты расслышал последнюю часть моего предложения или был слишком сосредоточен на соблюдении приличий? — на этом он поворачивает ко мне голову, но в его глазах не осталось и тени доброты. — Она похитила меня. И заперла в комнате в своем — нашем — старом доме.

Он сглатывает и задумывается над ответом.

— Она обнаружила тебя, когда ты забралась на участок, — наконец заявляет он. — Сказала, что ты вела себя неадекватно, что понятия не имела, где находишься. Она решила не вызывать полицию, поскольку была уверенна, что ты на наркотиках, и держала тебя взаперти. Я дал на это согласие, Чарли. Она позвонила мне, как только нашла тебя в своем доме.