Константин Костин - О чём молчал Атос

   Ну что ж, давайте разбираться по порядку.

3

   В каком возрасте Миледи была пострижена в монахини? Обычно называют четырнадцать-пятнадцать лет. Вроде бы логично: на момент свадьбы с Атосом ей было шестнадцать, значит, и постригли ее примерно где-то за год-два до свадьбы. Но не все так просто...

   Как мы с вами уже разобрались в 4 пункте 2 части нашего исследования, насчет своего возраста Миледи Атосу соврала. Когда она выходила замуж, ей было двадцать лет. А, значит, постригли ее в восемнадцать МАКСИМУМ. И то если поверить, что она два года терпела в монастыре и только потом связалась со священником.

   Итак, Миледи двадцать. А сколько гнусному совратителю?

   Миледи - вовсе не девочка (я о возрасте), так что изображать священника неким педофилом и вспоминать скандалы с католическими священниками современности - глупо.

   Итак, священник... При словах "священник совративший монашку" кого вы представляете? Этакого тощего типа лет сорока-пятидесяти, иссохшего, с крючковатым носом и скрюченными же пальцами. Его глаза горят похотью, когда он совлекает рясу с девственных бедер...

   Священник - ровесник Миледи.

   Или же ненамного старше ее.

   Часть 2 глава 35 "Суд". Описание священника его братом-палачом: "Молодой священник, простосердечный и глубоко верующий...". Оставим простосердечие и веру на совести палача - все-таки все мы лучше думаем о собственных братьях - однако то, что священник молод палач не стал бы врать. Но "молод" - это сколько?

   Молодым называют д'Артаньяна - ему восемнадцать-двадцать. "Едва ли его можно даже назвать молодым человеком...". Юнец. Примем двадцать лет за нижнюю планку (я бы принял и восемнадцать, да боюсь гусей раздразнить... так ведь окажется, что Миледи старше своего собственного растлителя...).

   Молод Арамис - ему 22-23.

   Молода Констанция - ей 25.

   А вот Атосу - 30. И его молодым уже не называют.

   Значит, "молодой" - это где-то в пределах 20-28 лет, скорее даже, 25-и - священниками становились рано, и оставаться в 28 лет на совершенно недоходной должности при женском монастыре - это нужно быть на редкость "простодушным".

   Итак, Миледи - двадцать, а ее безымянному любовнику - двадцать-двадцать пять. Почти ровесники.

   Но! Не будем торопиться. Бывают и в восемнадцать лет юнцы, которые заткнут за пояс по части соблазнения любого двадцатипятилетнего.

   Так кто же кого совращал-то? Миледи священника или же священник - Миледи?

   Давайте посмотрим на характеры обоих.

   Миледи. Красива. Умна. Можно ли ее назвать простушкой, которую легко совратит первый попавшийся поп? Нет, у Миледи несомненно есть характер, и характер жесткий. Но, опять-таки, возможно она стала такой после повешения? Сильный стресс - а участие в собственной казни слабым стрессом не назовешь - и наивная девочка становится бездушной стервой. Итак, с Миледи пока непонятно...

   Священник. Что мы знаем про него? Вроде бы почти ничего, однако все, что о нем известно, прямо-таки кричит нам, что священник - человек "простодушный", как изящно выразился его брат. А грубо говоря - бесхребетный слабак.

4

   Как же мне пришла в голову такая мысль? А вы смотрите сами.

   На побег им нужны были деньги, а у священника их не было. Я уже говорил, отправление служб в женском монастыре дохода не приносит. Допустим, у него не было денег, бывают непрактичные люди, допустим, у него не было друзей, у которых можно занять энную сумму - хотя люди без друзей уже настораживают - допустим, действительно не было другого выхода, кроме как украсть сосуды из церкви.

   Итак, их схватили.

   Постойте, а почему "их"? вернее, почему Миледи сидит в тюрьме, как воровка? Крал священник, он - вор, при чем тут монахиня? Попытка побега? Так посадите ее в монастырскую тюрьму. Откуда узнал о том, что Миледи причастна к краже?

   Да все оттуда же, от священника. Герой-любовник, не дожидаясь пыток, сдал свою подружку, мол, она во всем виновата, она подговорила, она заставила, хватайте ее...

   Думаете, нет?

   Хорошо, идем дальше.

   Миледи сбежала. Одна. О чуде, которое вывело из их стен темницы и про которое обычно деликатно умалчивают адвокаты Миледи, мы поговорим чуть позже.

   Итак, она сбежала. В скором времени сбегает и священник - на месте властей города Лилля я бы заинтересовался такой тенденцией - и они объединяются.

   Стоп. Оставим пока вопрос "как". Зачем они объединились? Кому это объединение было нужно из них двоих?

   Миледи? Юная девушка, без денег и способов их получения, без дворянского звания - вернее, без возможности его подтвердить... То есть, ни жилье снять, ни еды купить, да и вообще существо практически бесправное.

   Священнику? Зачем беглому священнику совращенная им девка? Любовь? Ах, оставьте, ведь он ее совратил, а не полюбил, мы ведь не верим палачу, правда? Какая священнику выгода от Миледи? Выдавать ее за сестру? На кой? Какая в этом выгода? Красивая девушка - это след для возможной погони. Подкладывать ее за деньги богачам и дворянам? На кой? Священнику достаточно добыть приход и деньги у него в кармане. Зачем ему Миледи?

   Так кому было выгодно и нужно это объединение, и КТО поволокся за сообщницей как телок на веревке?

5

   Впрочем, будем честными: была причина, по которой священнику могла понадобиться юная неискушенная девушка. В том случае, если священник действительно был мерзавцем и поддонком. Только в этом случае.

   Не догадываетесь? Как средство оплаты.

   Вспомним хотя бы историю с приходом.

   Согласно рассказа Атоса, Миледи с лжебратом после побега поселились в небольшом местечке, где священник получил приход. Только наивная Википедия в статье про Миледи может сказать, что приход он получил благодаря воспитанности и красоте Миледи и благочестию ее "брата". Ну да, ну да...

   Приход в те времена - источник получения дохода для священника, даже небольшой. И просто так, в буквальном смысле слова "за красивые глаза" никто его не отдаст, тем более непонятно кому неизвестно откуда. Чтобы получить приход, нужно было дать взятку и немалую. Но денег у "брата" не было от слова "совсем", вспомним, что для побега им пришлось воровать сосуды из церкви. Тем более не было денег после побега из тюрьмы. Так откуда тогда приход?

   Да-да, вы правильно подумали. Приход священник получил действительно благодаря красоте своей "сестры". Расплатился ее телом за место. Вот такой вот мерзавец.

   Или нет?

   Увы - для адвокатов миледи - нет. Священник мерзавцем не был. Простодушная личность, бесхребетный слабак.

   Вспомните, как закончилась его жизнь.

   Часть 2 глава 35 "Суд". "...вернулся в Лилль. Узнав о том, что я отбываю вместо него заключение, он добровольно явился в тюрьму и в тот же вечер повесился на дверце отдушины своей темницы".

   Подходящая смерть для того мерзавца, которым его представляют? Нет. Зачем он вернулся в Лилль? Миледи его бросила. Мерзавец не стал бы отдаваться в руки правосудия, мерзавец, с радостным криком "Хо-хо!" бросился бы шантажировать новоиспеченную графиню, требуя за сохранение ее тайны деньги, деньги и еще раз деньги. А потом еще немного денег. Воздействовать на шантажиста Миледи никак не могла: любое ее противодействие, даже просто отказ от оплаты, тут же привели бы к раскрытию тайны клейма. Даже если предположить, что она нашла таковые рычаги, чтобы отбиться от вымогателя - зачем ему возвращаться в Лилль?

   А правда, зачем он вернулся?

   Может, его замучила совесть? Узнал, что брат из-за него сидит в тюряге, вот и вернулся. Так ведь нет: согласно текста романа, священник СНАЧАЛА вернулся в город и только ПОТОМ узнал, что его брат сидит. Так зачем он вернулся?

   Не буду долго размазывать варенье по тарелке. Все очень просто.

   Священник - личность безвольная. Поддался искушению и соблазнился монахиней, потом, под ее влиянием, украл сосуды, потом она потащила его по стране, выбила приход, заставила обвенчать с графом... Священник покорно слушался, не имея силы воли на то, чтобы сопротивляться. А потом монахиня стала графиней и бросила священника. Наш простодушный герой остался один. Больше некому им помыкать, но и некому его вести, некому тащить его по жизни. Вокруг - жизнь, к которой он не готов, в которой у него нет ни друзей, ни знакомых, а теперь еще и любовницы. Испуганный священник возвращается в Лилль, вовсе не под воздействием угрызений совести. Нет, он бежит к единственному человеку, который может помочь несчастному слабаку. К брату.

   А брат сидит.

   Священнику больше НЕКУДА податься. Друзей - нет, хороших знакомых - нет, денег - нет, сил на то, чтобы вести жизнь под чужим именем - нет. А теперь нет еще и брата. Последний выход - вернуться в тюрьму. Известный психологический феномен: иногда преступник, устав от беготни, возвращается в тюрьму и чувствует себя спокойно и чуть ли не счастливо. Будущее наконец-то полностью определено. Священник успокаивается... и понимает, что следующие десять лет жизни он проведет вот в этой - или в похожей - камере.