Kathryn Perez - Therapy

Заткнись.

Не говори.

— Мэм, я сожалею, но ваш друг был серьезно ранен. Моя команда и я сделали все что могли, но мистер Аррингтон не выжил.

***

Сейчас, после моего возвращения домой из больницы, у меня есть миллион не отвеченных сообщений от Мерседес. Я бросаю телефон на кровать и дрожащими пальцами открываю тумбочку. Слезы не перестают лить по лицу. Они напоминают мне, что я здесь, что я могу плакать, что я жива. Я должна быть мертва. Вместо Кингсли. Он должен быть здесь, живой. У него была цель, у него была жизнь.

Реальность его смерти продолжает рваться через меня, и я хочу просто прекратить все. Я хватаю бритву и рассеянно обращаю внимание на то, как она блестит, пока я верчу ее между пальцами. Уставившись на лезвие сквозь слезы, я вижу лишь неясные очертания, и я изо всех сил зажмуриваюсь. Я не хочу больше жить жизнью, которую ненавижу. Я протягиваю левую руку и вижу ажурные вены под бледной тонкой кожей. Кровь проходит через них и просит, чтобы ее выпустили. Я подношу лезвие бритвы к своей руке и нажимаю, пока не чувствую острую боль моей разрываемой плоти. Кровь просачивается, и адреналин гудит в моем теле. Печаль в моих слезах смешивается с облегчением в моей крови. Каждый нерв находится в состоянии повышенной готовности. Я медленно веду лезвие вниз по внутренней стороне предплечья к запястью. Чем дальше я веду, тем труднее становится. Кровь больше не сочится. Она течет гораздо быстрее, разливается вокруг меня. Вдруг, я чувствую, что плыву, и боль начинает стихать. Боль внутри меня уменьшается; все, кажется, движется в замедленной съемке. Крови становится все больше, но теперь я вижу только пятна, как дымчатое остаточное изображение салюта на темном ночном небе. Я начинаю думать и смутно понимаю, что порезала себя глубже, чем когда-либо прежде. Лезвие падает на пол и, словно издалека, я слышу, как крошечный кусочек металла отскакивает от керамической плитки. Схватив себя за руку, я пытаюсь зажать разрез на руке, но кровотечение не замедлить.

Страх.

Я должна чувствовать страх. Я должна быть напугана, но этого нет. Жизнь — это либо нажать кнопку «продолжить» или кнопку «выключить». Я больше не могу нажать «продолжить». Мой мир медленно исчезает в черноте, и я ухожу.

32 глава

«Самое главное в жизни не то, где мы стоим, а в каком направлении мы движемся».

— Оливер Холмс Вендал

Джессика

Три месяца спустя...

Смерть — это многомерная штука и множество граней ее решения влияют на каждого человека по-разному. В это утро, как и каждое утро после того несчастного случая, я просыпаюсь с сильнейшей болью в моем сердце. Сколько необходимо времени, чтобы боль прошла? Я, конечно, не знаю, но мне бы очень хотелось от нее избавиться, потому что это больно, и эта боль глубоко. Я здесь, в настоящем, пытаюсь перестать жить прошлым. Я вспоминаю наши дни, и те немногие моменты с Кингсли снова и снова всплывают в моей голове. Мне так страшно, что я его забуду. Я боюсь забыть, как он пахнет, как чувствуются его объятия, или насколько яркой была его улыбка. Я заставляю себя цепляться за мгновения в памяти, перебирая каждую деталь, потому что не хочу забыть. Я бы сделала все, чтобы он вошел в дверь прямо сейчас и сказал что-то совершенно глупое просто так, чтобы я могла с ним поспорить. Он был бы так зол на меня за то, что я сделала после того, как выписалась из больницы. Я была бы мертва, если бы Мерседес не пришла меня проведать. После моей попытки самоубийства, я была отправлена в это стационарное психиатрическое учреждение. Мой терапевт, Дженис, говорит, что я могу уехать на следующей неделе, и хотя я должна радоваться, я вне себя от ужаса. Я проделала длинный путь за последние три месяца, и знаю, что это было лучшее место для меня. Безнадежность и изнурительная печаль покалечили меня, когда я узнала, что Кингсли погиб. Это было похоже на фильм ужасов, разворачивающийся передо мной. Когда я вспоминаю, воспоминания движутся в медленном, мучительном темпе.

— Мисс Александр, нам очень жаль сообщить вам, что человек, который врезался вас в ДТП, был вашей матерью.

Эти слова навсегда запечатлелись в моем сознании. Моя мать. Она была пьяной за рулем, прямо как я была много раз, и она убила человека, которого я любила. Я не очень хорошо справлялась с тем, чтобы проглотить эту реальность и столкнуться с горькой правдой. Терапия была тяжелой, очень тяжелой. Дженис не шутила, когда сказала, что я буду ее ненавидеть несколько дней. Я ненавидела ее много дней. Удивительно, Мерседес посещала меня каждую неделю в обязательном порядке. У меня никогда не было близкой подругой, и это приятно. Она веселая и заставляет меня смеяться, хотя я делаю это не очень часто. Она приносит мне книги, и хотя я никогда не была любителем чтения, сейчас я полностью зависима от книг. В первое свое посещение она принесла мне книгу, и в течение двух недель она лежала на тумбочке рядом с кроватью. Однажды, я, наконец-то, подняла ее со скуки и не положила ее вниз, пока не закончила. В следующий раз, когда она приезжала, я сказала ей, что она должна привезти вторую книгу из этой серии. Она просто посмеялась надо мной и вытащила ее из сумки. Вторую книгу я проглотила также быстро. Когда я закончила, то почувствовала себя другим человеком. История была выдумкой, но смысл в ней не был таковым. Те часы, что я проводила за чтением, уводили меня от боли в реальности. Я ощутила надежду и уверена, что никогда не буду смотреть на книги как прежде. Девушка в книге была обучена мальчиком, я же, в свою очередь, была полностью обучена автором этих книг. Они вдохновили меня жить с акцентом на жизнь. Стук в мою дверь выводит меня из глубины моих мыслей.

— Да, войдите, — говорю я громко.

— Сейчас время для телефонных звонков. Вы хотите, сегодня позвонить кому-нибудь, мисс Джессика? — спрашивает меня медсестра Гейл, милая пожилая женщина, которую я по-настоящему ценю. Я качаю головой:

— Нет.

— Все в порядке, мисс Джессика, я просто хотела спросить.

Я никогда не звоню. Мне некому звонить. Джейс писал мне много раз, но я никогда не отвечаю. Я не знаю, что ему сказать. Я занимаюсь только ненавистью и борьбой с бесконечными голосами в своей голове, поэтому действительно не хочу ни с кем разговаривать. Я была слишком занята, стоящими передо мной демонами. Джейс вызывает так много воспоминаний о моем прошлом, что я не знаю, как продолжать с ним какие-либо отношения. Я до сих пор его очень люблю и знаю, что никакое время никогда не сотрет то, кем мы являемся друг другу. Но у него своя жизнь, он двигается дальше, и я должна уважать это. Я не могу продолжать держаться за то, что я потеряла давным-давно.

***

Сегодня я решила рассказать о своем расстройстве группе, и я нервничаю, очень нервничаю. Я встаю и пробираюсь к трибуне в передней части полукруга. У меня влажные ладошки, а во рту настоящая Сахара, я не смогу вымолвить ни одного слова. Дженис дарит мне ободряющую улыбку, и я делаю глубокий, успокаивающий вдох.

— Привет, я Джессика, и у меня пограничное расстройство личности. Я здесь из-за попытки самоубийства. Я режу себя. Три месяца назад я потеряла того, кто любил меня, несмотря на все это. Он любил меня ради меня, и впервые в моей жизни, я любила кого-то в ответ по простой причине. Мне не нужно было искать выгоду, и я не пыталась им манипулировать. Его звали Кингсли, — я сглатываю комок в горле, прежде чем продолжить. — Он был саркастичным придурком большую часть времени, но мне это в нем нравилось. Он никогда не позволял мне нести чушь и никогда не позволял жалеть себя. — Я делаю паузу. Сохраняя все свое хладнокровие, я продолжаю: — Он вдохновил меня, дал мне силы и поддержал меня, всегда напоминая мне о возможности делать выбор каждый день. Он был прекрасным человеком, и, несмотря на то, что скучать по нему чертовски больно, я так рада, что его знала. Всю свою жизнь я кружилась в ненормальном круговороте с мужчинами. Честно говоря, я не знала, что такое здоровые отношения, пока не появился Кингсли. Секс и драма, это все, что я действительно знала. Мои эмоции всегда заводили меня в темные места, и каждые отношения заканчивались из-за моих неправильных решений. Постоянная вера, что мне нужен мужчина в моей жизни, чтобы закончить меня, преследовала меня, сколько я себя помню. Это то, с чем я борюсь каждый день. Необходимость иметь кого-то, кто любит тебя, всегда доводила меня до грани безумия. — Я пожимаю плечами и перемещаю свой вес с одной ноги на другую, я борюсь с волнением, чтобы продолжить остальную часть моих слов.

— Последние три месяца открыли мне глаза на очень многое. Я знаю, что впереди у меня очень далекое и трудное путешествие с моей терапией, но сейчас я гораздо ближе к исцелению, чем когда-либо была прежде. Сегодня утром я стояла перед зеркалом. В отражении была еще больная девушка, но сейчас я знаю ее гораздо лучше. Я узнала многое о себе после того, как была сама себе незнакомой. Я всегда видела, как на меня смотрят незнакомцы, но сегодня этого не было. — Я встречаюсь глазами с Дженис и вижу, как она гордо улыбается.