Избранное - Бабарахим Машраб

Когда я в этот мир пришел и в бездне мук его погряз,

Лекарств не ведая от зол, взывал я к небу — сколько раз!

И видел я: трясина мук — губитель тела и души,

И метил я, нацелив лук, в два круга нечестивых глаз.

Пил в кабачке я, не тужа, — и я познал в себе огонь,

Пошел в мечеть — и, как ханжа, заледенел я и угас.

С ханжою — пост, со мною — хмель, и я вовеки не отдам

За сотни праведных недель бутыль вина, что я припас.

Хмель единения себе из рук наставника я брал,

Встречал на висельном столбе я, как Мансур, свой смертный час.

Моей безумной головы молвой не пощадил весь мир,

Я ж за единый звук молвы пыль двух миров от ног отряс.

И не корите, о друзья, Машраба за его недуг:

Познать юдоль небытия ему начертан был наказ.

О шах мой всевластный, я умер от страсти,

Души светоч ясный, я умер от страсти.

Так мучить меня у кого ты училась?

К тебе, сладкогласной, я умер от страсти.

Две брови твои — словно вздетые луки,

Прицел их — опасный, — я умер от страсти.

Я, словно бы Феникс, сгорев — воскресаю,

Сгорел я, несчастный, я умер от страсти.

Помилуй и сжалься, взгляни хоть украдкой,

Палач мой всечасный, я умер от страсти.

Владычице мира я раб безответный,

В юдоли безгласной я умер от страсти.

Душа подступает к устам у Машраба, —

В любви моей страстной я умер от страсти!

Увидев тебя, всех людей я забыл,

К усладам-соблазнам угас в сердце пыл.

Всю душу, все сердце я отдал тебе,

И сам райский сад мне навек опостыл.

Других ты вином своей неги хмелишь,

Мой хмель — моя кровь, я в разлуке — без сил.

В жестокий тот день, о услада души,

Тобой на беду, видно, встречен я был.

И ночью и днем думал я и постиг:

Кто в мире, как ты, и прекрасен и мил!

Ты — тело мое, и душа моя — ты,

Твой след я повсюду, везде находил.

Поверь мне: в пустынях, томясь по тебе,

Костями я слег в подземелье могил.

И сердце скорбит, и тоскует душа,

Безжизнен, отраву мечтаний я пил.

И в сердце и в речи моей — только ты,

Тебе — мои клятвы, весь мир мне постыл.

И, зная, что мне не дождаться тебя,

Я сердце мечтой о тебе вдохновил.

Увы, не видать мне тебя, не найти,

С печалью вдвоем я кручинюсь, уныл.

Едва я увидел румяный твой лик,

Сгорел я и пепел на небо я взвил.

Любовь твоя вечно светла, о Машраб,

Ты ночью и днем светишь ярче светил!

Я, лик твой увидеть мечтая, пришел,

Изведать, сколь сладки уста, я пришел.

Все сердце пылает, занявшись огнем,

Я, в пепел сгорая и тая, пришел.

О светоч мой лунный, внемли мне, молю, —

Лик лунный узреть — неспроста я пришел.

Пылаешь свечой ты, маня мотыльков,

К тебе я, в огонь твой влетая, пришел.

Откинь же завесу, открой мне чело, —

К тебе я открыть вся святая пришел.

Красавица, я послужить тебе рад, —

Рабом быть, надежду питая, пришел.

Машраб, здесь — дол времени, чаша времен, —

На малый срок в эти места я пришел.

Я изумлен безмерно: вдруг твоя краса открылась мне,

Струило дивный свет вокруг чело, подобное луне.

Все сердце мне и душу сжег огонь сиянья твоего,

И я летел, как мотылек, себя сжигая в том огне.

Стократ лукав был ее пыл, согретый хмелем кабачка,

И я всю веру вмиг забыл и был я словно бы во сне.

И видел я: она меня коварной красотой томит,

И я, сгорая от огня, застыл, безумный, в стороне.

В любви таков уж мой удел — лишь видеть свет ее красы,

И я смущением зардел, как розы рдеют по весне.

И мне не надобно пути к святыням веры и красы, —

Мне в море перл мой обрести желанно — хоть на самом дне.

Сумела накрепко запасть в, меня, Машраб, печаль любви,

Жива во мне одна лишь страсть, иное все невнятно мне!

Твой лик я увидел и стал одержим,

И чужд стал мне разум — расстался я с ним.

И пусть я умру, все мученья стерпев,

С пути не сверну — пусть он будет прямым.

Любовью вконец посрамлен на весь мир,

Всем притчею стал я — и добрым и злым.

Не думаю дум я о райском вине, —

От уст твоих пряных я стану хмельным.

Все, кроме тебя, я отверг, глух и слеп,

Все кинул,