Насу Киноко - Kara no Kyoukai:Chapter 01

Лицо женщины исказилось, она отчаянно напряглась, обрушивая свою

побуждающую к смерти волю на Шики. Беззвучный крик заставил все вокруг на

мгновение выйти из фокуса и расплыться:

– Падай!!!

Проклятие не подействовало. Шики грозно парировала:

– Падай сама.

Лезвие пронзило грудь схваченной женщины. Легко, словно яблоко. И так точно, что даже жертва не могла не оценить безупречности удара.

Крови не было.

Сокрушенная разящим ударом клинка белая женщина только вздрогнула. Шики

без усилия швырнула ее тело через перила, в зияющую над безмолвным городом темную

пустоту.

Миновав эту грань, тело женщины беззвучно и медленно ушло вниз. Ее волосы не

трепетали на ветру, словно во сне, и силуэт в белых одеждах канул и растворился в

океане темноты.

Подобно тонущему в чернильном океане цветку.

Развернувшись, Шики направилась к выходу с крыши.

Оставив за спиной призрачные силуэты парящих девушек.

Грани пустоты: Часть 01 05

Чудовищный удар.

Я вскинулась и очнулась, все еще чувствуя пронзающую мою грудь холодную

сталь.

Насколько сильным нужно быть, чтобы так легко проткнуть насквозь человека.

Или... дело было не в этом? Это не была жестокая, тупая и грубая сила. Нет, в ударе не

было ничего лишнего, острие прошло гладко, чисто и изящно, не задев костей, скользя

среди мускулов, словно обтекая их. Концентрация энергии и чувство меры, вложенное в

удар, поражали.

Я отчетливо ощутила смерть, сокрушившую мое тело. Я слышала хруст своего

распоротого и вскрытого сердца. Этот звук оказался гораздо страшнее, чем сама боль.

Меня охватил страх и одновременно – странное наслаждение. Необычайной, невозможной остроты.

Ледяной холод и дрожь, промчавшиеся по позвоночнику, заставили помутиться

рассудок, а тело – выгнуться в конвульсиях. Невероятное одиночество и скорбь, отчаянная жажда уходящей жизни заставили меня беззвучно зарыдать.

Нет от страха или боли.

Потому, что это чувство подступившей смерти оказалось таким пронизывающе-

острым… даже для меня. Хотя я каждую ночь засыпала не зная, смогу ли встретить утро

живой.

Спастись, избавиться от этого чувства было невозможно.

Я влюбилась в него, совершенно потеряв голову…

Раздался звук открывающейся двери. Часы недавно пробили два, и солнце

ощутимо пекло сквозь закрытое окно. Время обхода еще не пришло, скорее всего, это был

посетитель.

В моей одноместной больничной палате не было больше никого. Только яркие

солнечные лучи, занавески, которые никогда не трепетали на ветру, и эта кровать.

– Простите, вы – Фудзё Кирие?

19

Посетитель оказался женщиной. Заговорив хрипловатым голосом, она подошла и

остановилась над кроватью, не пытаясь присесть. Ее взгляд был отчетливо холодным.

Она была пугающей. В голосе и шагах отчетливо звучала угроза.

Но внутри, в глубине души, я была счастлива. Ведь прошло уже несколько лет с

тех пор, как ко мне кто-то приходил. Я приняла бы любого, пусть даже саму смерть, пришедшую поговорить, прежде чем забрать меня с собой.

– Вы – мой враг, не правда ли?

Посетительница кивнула.

Я напряглась, пытаясь рассмотреть нежданную гостью.

…Из-за резкого солнечного света я видела только ее силуэт. На ней не было

жакета, и отглаженная блузка делала ее немного похожей на учительницу. Я слегка

успокоилась, хотя ярко-оранжевый галстук, слишком яркий для белой блузки, заставил

меня поморщиться.

– Это… вы? Или вы… его знаете?

– Нет. Но я знакома с ними обоими: с тем, кого вы забрали, и с той, которая вас

атаковала. У нас подобралась компания довольно странных людей, вы не находите?

Должно быть, не повезло.

Говоря это, женщина потянулась и вытащила что-то из кармана. Потом, спохватившись, сунула обратно.

– Простите, забыла, что здесь не курят. Кроме того, у вас, как я погляжу, слабые

легкие. Дым повредит вам.

В ее голосе прозвучало огорчение, и я поняла, что это была пачка сигарет. Мне ни

разу в жизни не довелось прикоснуться к ним. Неожиданно захотелось посмотреть, какой

станет гостья с сигаретой. Наверное, сигарета будет смотреться в ее руке так же

естественно, как естественно брюки змеиной кожи обтягивают манекен в витрине.

– У вас плохо не только с легкими? По всему вашему телу – опухоли, а внутри

саркома, еще хуже. Кажется, волосы – единственное, что еще здорово. Удивительно, все

же, сколько в вас еще осталось сил. Ведь обычный человек умер бы уже давно, не

перенеся этих тягот. Сколько же лет вы провели здесь, Фудзё Кирие?

Ответить я не смогла.

– Не знаю. Я давно потеряла счет.

Потому, что это было бессмысленно. Я не выйду отсюда до самой смерти.

Женщина кивнула:

– Понимаю.

В ее голосе не было ни сочувствия, ни вражды – мне это не понравилось. Ведь

единственное, чего люди не жалели для меня – это сострадание. Она же не расщедрилась

даже на это.

– Ваша грудь, которую проткнула Шики, не болит? Она сказала, что ударила точно

в сердце, рядом с аортой. Предположу, что это был легочный клапан.

Сказав это совершенно нормальным тоном, она вопросительно посмотрела на

меня. Удивительная женщина. Я не смогла сдержать улыбки.

– Вы странная. Разве я бы смогла говорить с вами, будь это так? С рассеченным

сердцем?

– Безусловно. Я спросила только уверенности ради.

Конечно. Она просто убедилась в том, что я была именно той, кого ударила

странная девушка, одетая в причудливую смесь японской и европейской одежды.

– Эффект не замедлит сказаться. Глаза Шики могущественны. Даже если то

существо было вашей второй ипостасью, удар настигнет и вас через некоторое время.

Перед этим мне хотелось бы спросить вас кое о чем. Поэтому я и пришла.

Вторая ипостась? Должно быть, она имела в виду вторую «меня».

Она продолжала:

20

– Не могу представить себе, что это вы парили там в реальности. Можете

объяснить, что же это было?

– Я не знаю, также как и вы. Много лет не видела уже ничего, кроме этого окна. И

это было ужасно. Я смотрела на мир из него сверху вниз. Деревья меняли цвет с

круговоротом сезонов, люди приходили и уходили из госпиталя. А я оставалась здесь.

Они не услышали бы меня, даже если бы я кричала, и мои руки не могли дотронуться до

живых листьев, как бы я ни тянула их. Эта комната пропитана моим страданием. Страдая, я ненавидела тот мир. Разве не это называют проклятием?

– Вот как. Надо полагать – это кровь Фудзё. Древняя чистокровная линия. Клан

жрецов и служителей. Вероятно, их настоящей силой были проклятия. Сама фамилия

Фудзё происходит от знака «фудзё», что значит – «нечистый».

Линия крови.

Моя семья. Она исчезла несколько лет назад. Вскоре после того, как я была

госпитализирована, мои родители и брат погибли в автокатастрофе. С того времени мое

пребывание здесь оплачивал друг отца.

– Проклятие не бывает бессознательным. Чего вы хотели добиться?

Я не знала сама. Даже ей не разобраться.

Но я ответила:

– Вам ведь не приходилось тянуться к внешнему миру? Отчаянно, безнадежно?

Бесконечно? Столько лет, что вы утратили связь с реальностью? Я ненавидела, презирала

и страшилась его. Я пожирала его глазами отсюда, не зная ни минуты покоя. И мои глаза

стали странными. Чувствуя себя так, словно парю в небе, над этим садом, я взирала на

мир с высоты. Это было чувство, словно мои глаза отделились от тела и сознания, бросив

их здесь. Но сама я так и не смогла тронуться с места, и осталась тут, безнадежно глядя

вниз через окно.

– Вероятно, вы запечатлели этот вид в сознании так плотно, что смогли видеть его

сразу со всех сторон… Тогда вы и начали терять зрение?

Удивительно. Она заметила, что я практически ослепла?

Мне осталось только кивнуть.

– Верно. Мир выцвел, и под конец вокруг не осталось ничего. Сначала я думала, что все исчезнет и растворится. Но ошиблась. Действительно исчезло все. По крайней

мере, все, что можно было увидеть. Но это ничего не значило – мои глаза к тому времени

уже парили отдельно от меня. И хотя все, что мне осталось видеть – пейзаж вокруг

больницы, этого было достаточно. Я ведь все равно не могла выйти из нее. Ничего не

изменилось. Ничего…

Кашель прервал меня. Мне так давно не приходилось столько разговаривать, что

горло горело огнем.

– Понимаю. Ваше сознание ушло в небо. Но как получилось, что вы еще живы?

Если бы призрак на крыше здания Фудзё нес его в себе, вы бы уже были мертвы от руки