Алексей - Синдром подводника

Знакомство с лодкой

Когда я впервые оказался в цехе, то был поражен его гигантскими размерами. Удивился, что стоящая на стапелях лодка, имеющая длину около ста тридцати метров и высоту с пятиэтажный дом, помещалась под огромной крышей, не имеющей опор, при том там еще оставалось в три раза больше свободного места. Вокруг стоял постоянный гул от большого количества работающих механизмов. Рабочие снаружи что-то зачищали, шлифовали пневмомашинами и турбинками, доводя выступающие части легкого корпуса подводной лодки до кондиции. В тесных проходах ее нутра наблюдалась постоянная суета, так как там велись работы по монтажу, установке оборудования, агрегатов, приборов, механизмов. Все спешили успеть к сроку.

Чем дальше продвигалась готовность нашего изделия, тем чаще мы там бывали. При первом посещении бросилось в глаза, что все внутренние помещения и механизмы субмарины покрыты темно-красной грунтовкой, поэтому производили мрачное впечатление. Зато потом, когда все приборы и механизмы выкрасили в тон слоновой кости, она преобразилась — внутри стало светло и чисто.

Переход лодки из Комсомольска в Приморье

В моем личном деле имеется запись:

27.06.1977 г. — убыл в составе 1-го экипажа флота крейсерской подводной лодки «К-523» из 80-й отдельной бригады строящихся подводных лодок ТОФ.

Приказ командира 80-й обспл ТОФ № 029 от 30.06.1977 г.

Начальник штаба 80 обспл ТОФ

капитан 1-го ранга В. Хайтаров.

Плавучий док, как детская колыбель, держа в своем ложе корпус новорожденной атомной лодки и два экипажа (военный и гражданский, последний состоял из рабочих, слесарей, инженеров и других специалистов), отдав концы (снявшись со швартовых), неспешно поплыл вниз по Амуру. Если посмотреть на карту Дальнего Востока, то можно увидеть, как сухопутная государственная граница СССР (России) в районе Хабаровска поворачивает на юго-запад, минует озеро Хасан, город Владивосток, упирается в Японское море и дальше переходит в морскую. Амур же у Хабаровска, расходясь с границей почти в диаметрально противоположном направлении, поворачивает на северо-восток и выходит к Татарскому проливу, соединяющему Охотское и Японское моря. Таким образом, государственная граница как бы заодно с Амуром «отрезает» от континента неслабый кусок суши, называемый Сихотэ-Алинем, являющийся водоразделом рек бассейнов Амура, Японского моря и Татарского пролива. На карте видно, что город Комсомольск находится почти посередине отрезка Амура, лежащего между государственной границей и его устьем, а у самого впадения реки в пролив расположен город Николаевск.

Вот мы и должны были пройти этот извилистый путь от Комсомольска до Татарского пролива. А дальше нам предстояло выйти из дока и своим ходом прибыть в Большой Камень, огибая материковую часть Хабаровского и Приморского краев, следуя мимо Находки и не доходя до Владивостока. Большой Камень это не утес в море, а поселок, в котором находился судоремонтный завод. Забегу вперед и скажу, что переход мы совершили успешно, без серьезных происшествий.

Сказитель

Служил в моей БЧ-3 старшим торпедистом на левом борту старшина 1-й статьи срочной службы Петр Федорович Оверко, земляк из Беларуси. Он был среднего роста и телосложения, русоволосый, с такого же цвета усами, кончики которых по-чапаевски лихо завивались вверх — в общем, хоть картину с него пиши. Совместно мы прослужили около года. Зная о моем отношении к панибратству, Петр ситуацию не форсировал — не тыкал, но и обращения на «вы» тоже избегал. С хитринкой в глазах, рассудительный и неторопливый в решениях, он частенько повторял расхожую военную истину: «Не торопись выполнять приказ, ибо поступит другой, отменяющий первый». Ни разу не упустил случая акцентировать на этом внимание, когда нечто подобное случалось на практике. В БЧ-5 по случаю отмены приказа имелась едкая поговорка: «Пельмени разлепить, дрова в исходное, дым в трубу».

Следует заметить, что Оверко не был лишен повествовательного дара. Находясь в отсеке во время большой приборки, он отвлекал нас от рутины нескучными байками. Попытаюсь воспроизвести одну из них. Итак.

Приезжает в родную деревню разудалый морячок, на побывку к родителям. Отец не понаслышке знает, что такое военная служба, и пристает к сыну с расспросами о порядках на флоте. Что да как, почему так, а не по-другому? Обычному сухопутному человеку, не видавшему морей-океанов, словами объяснять специфику морской службы очень сложно. То же самое, что, например, иностранцу объяснять про русскую душу, которая, как известно — сплошные потемки. Так и мы, моряки, со своими флотскими заморочками для гражданского человека весьма загадочны. Сын пускается в долгие объяснения, вконец запутывается и предлагает:

— Батя, ну что я тебе военно-морские порядки буду на пальцах показывать? Чтобы их познать, надо в них повариться. Поэтому, если хочешь, давай завтрашний день проживем по-флотски.

Заинтригованный отец, озадаченно почесав затылок, соглашается:

— Ладно, давай попробуем!

Младший братишка подпрыгивает от радости и хлопает в ладоши. Как же, завтра аж целый день он будет моряком.

Спозаранку, как водится, день начинается с утренней побудки личного состава:

— Экипаж! Подъем! — орет моряк.

Кряхтя и охая, ничего не соображая спросонья, отец поднимается с постели. Да и брат вначале ничего не соображает, чего тут орут, а поняв — радостно исполняет приказание. Тут же поступает новая команда:

— Для утренней пробежки выходи на улицу строиться!

После кросса босиком по чистой росе поступает команда к следующему утреннему моциону:

— Личному составу умываться, койки заправить!

Когда семья села завтракать, отец на правах главы потянулся к стакану с молоком. Но не тут-то было: как матрос-первогодок он получает от сына-годка строгое предупреждение:

— На флоте все, даже прием пищи начинается по команде, — и тут же сын рявкнул дальше: — Экипажу начать прием пищи!

После завтрака начинается нескучная «боевая подготовка экипажа». На дворе яркими красками изобилует лето, набирает обороты сенокосная страда. Семейный экипаж занимает места на корабле, то есть на телеге, согласно штатному расписанию, и почти трогается с места. Да не все так просто. Поступает команда произвести внешний осмотр, пока не осуществлено «проворачивание оружия и технических средств вручную», то есть, пока не проверена сбруя, не повернуты туда-сюда оглобли, не прокручены колеса, не может быть и речи о выходе «из базы». Только после проведения надлежащих мероприятий и после закрепления отсечного имущества (граблей, кос) обязательно по-штормовому (это значит, что все должно быть закреплено на случай сильной качки), телега «отдает концы» — отвязываются лейцы от забора. Прибыв на место, экипаж строится и, как положено, получает скучный, нудный и долгий инструктаж, типа:

— На грабли не наступать, косу в траве не бросать, под прямые солнечные лучи с непокрытой головой не высовываться... (батя, скрежеща зубами, чуть не бросается с кулаками на годка-командира).

После этого команде ставится боевая задача:

— Косить отсюда и до обеда...

После обеда, как положено, производится «адмиральский час», во время которого косари часок мирно покемарили на свежескошенном сене, а затем с новыми силами продолжили «боевую подготовку». Вечером поступает боевое распоряжение:

— Прекратить работы. Заправиться.

Личный состав от усталости чуть ли не падает на землю, однако команда «заправиться» не значит расслабиться:

— Экипажу для возвращения на базу в пешем порядке становись!

Отец:

— Так, может, поедем на телеге?

Сын:

— Поступила вводная: «лошадь пала».

Отец испуганно:

— Как, лошадь пала? Типун тебе на язык. Вот же она стоит, живая и веселая.

Сын отцу:

— Батя, ты что, забыл, это ж флотская организация. Если поступает вводная, значит, не по-настоящему, а понарошку. Но выполнять вводную обязаны все. Понял?

— Понял.

Звучит команда:

— Экипажу начать движение!

Только отошли от места, как поступает новая вводная:

— Вспышка справа!

Отец растеряно засуетился, пытаясь найти очаг возгорания:

— Што рабиць?

— Залечь на обочине слева от дороги.

С грехом пополам горе-экипаж залегает.

— Продолжить движение!

Только двинулись, снова вводная:

— Вспышка слева!

Теперь уже более организованно улеглись в придорожную канаву. Вот так с постоянными вводными, трудностями и препятствиями, с ног до головы вывалянные в пыли и грязи, в соответствии со всеми канонами боевой подготовки военно-морской обоз дотянулся до базы — хаты. Отец направляет коня в ворота. Рановато! На флоте так не бывает:

— Куда прешь? Ты что, от оперативного дежурного получил добро на вход в базу?

Отец растерянно: