Ардан - Ольга Рубан

когда она обнаружила Мишку в постели ничего не понимающей Иры. Наталья тогда уже была на третьем месяце беременности, и сделала вид, что поверила. Ей совершенно не улыбалось остаться с ребенком на попечении родителей. Но шито все было белыми нитками. Она бы никогда не поверила, что он не заметил бы подлог, прежде, чем тащить девку в постель, даже если бы они были клонами.

Всю злость она тогда выместила на Ирке, сломав ей челюсть в двух местах и настроив против нее друзей и родителей. Ирка, выписавшись из больницы, перебралась в общежитие, где ей, умнице-отличнице предложили койку, даже несмотря на то, что она была местная, городская. А ее место в родительской квартире занял новоиспеченный зять Миша.

А потом была… Полина…

…

Наталья тряхнула головой, прогоняя неприятные воспоминания, и открыла глаза. Видимо, действительно задремала. В мерно покачивающемся салоне снова остались только ее семья и стрёмная бабка с «внуками». Из сумки по-прежнему доносились приглушённые визги и возня.

- Проголодалися, шалунишки? – ласково спросила та и покосилась на Хворостовых. Наталья тут же с готовностью достала пакет с сухарями и банку маринованных огурцов – немногое, что уцелело за этот вояж. Бабка смущенно потупилась и, обтерев платочком губы, попросила:

- Они такое не будут… ужасные привереды… А можно немного из того мешочка?

Она умильно улыбнулась и кивнула на мешок с мертвечиной, запнутый кем-то под сидение. Наталья пожала плечами и с гримассой отвращения подпихнула ногой мешок по проходу. На полу остался осклизлый, бурый след.

Бабка что-то забормотала внезапно сильным, зычным голосом, и возня в сумке тут же стихла. Тогда она отстегнула ремешок, откинула крышку и, вывалив содержимое мешка, а следом сунув и банку огурцов, торопливо застегнула обратно.

- О-от так от, малята…, - прошепелявила она своим уже привычным голосом, - и огурчик на закуску…

Из сумки послышалось радостное ворчание и звук разгрызаемого стекла. Наталья невольно схватилась за щеку, словно у нее разболелись зубы.

- Так вы к Ардану? – бабка снова обтерла губы и развернулась на сидении, выставив ноги под ситцевой юбкой в проход, - Первоходы, вижу?

- Да… мы первый раз… Надеюсь, и в последний, - ответила Наталья. Бабка, не смотря на сумку, выглядела самой безобидной, самой… мирской что ли. Почему бы и не поговорить? – Вы его знаете?

- Доводилось пару раз навещать, - ответила старуха со сдержанным уважением, - Давно он сидит. Когда-то, помнится, мечтал вырваться. А сейчас… настолько погряз, что и после Страшного Суда не выберется. Все камень искал, ждал. Ну, и, как водится, дождался.

Она внезапно визгливо расхохоталась, запрокинув голову, и так же внезапно умолкла, продолжив:

- Как был лопухом, так лопухом и остался, хоть и взял себе этот… как его… псех-да-ним.

- То есть…, - Наталья встревожилась, - Хотите сказать, что он не поможет нам?

- Поможет, отчего не помочь хорошим людям, - старуха пожала плечами, зевнула и отвернулась. Наталье показалось, что она говорила о чем-то совершенно другом… Она уже хотела спросить, если «Ардан» – это псевдоним, то как звали Колдуна на самом деле, но случайно ее взгляд упал на ноги старухи, и слова застряли в горле. То, что она изначально приняла за резиновые калоши, оказалось чудовищными копытами. Наверное, такие безобразные лапы бывают разве что у каких-нибудь гигантских земноводных – вроде бегемотов. Растеряв всякое желание продолжать беседу, она отвернулась.

Медленный будильник застрял на одной жалкой минуте от звонка. Второй – бодро отсчитывал последние двадцать. Скорей бы…

…

Лёхе было два годика, когда Ирина вышла замуж – и не абы за кого, а за бельгийского студента, учащегося в МГИМО по культурному обмену. К моменту рождения прелестной Полинки, Хавьер окончил ВУЗ и вовсю внедрялся в коллектив бельгийского посольства в Москве, а Ирине снимал квартирку неподалеку от родительской квартиры. Странный, долговязый, с лошадиными зубами, выпуклым лбом и льняными волосами – он вызывал у Натальи отвращение, и, одновременно, лютую зависть. Потому что ее собственный светоч жизни – Мишка – после техникума с трудом смог пристроиться лишь помощником мастера на местный умирающий завод.

Былые дрязги из-за Мишки сёстры, может, и не забыли, но старательно делали вид, что да. Даже во время девичьих посиделок с винишком, когда вспоминается всякое, а обиды просятся наружу, они не затрагивали болезненную для обеих тему.

Было лето, родители жили на даче, Мишка пропадал на заводе, Хавьер – в Москве и сестры почти все время проводили друг с другом и детьми. Ирка ненадолго выскочила до аптеки за смесью для Полины, и тогда-то все и произошло. Потом установили, что малышка оторвала деснами пуговицу-нос у тряпичного кролика и задохнулась. Наталья ничего не успела сделать. Она была на кухне, когда приковылял Лёха и сообщил, что «Поя плохо спит».

Наталья сразу бросилась спасть племянницу, трясла ее за ноги, пыталась изобразить приём Хеймлиха, но испугалась, что только переломает ей ребра, и оставила все, как есть, метнувшись вызывать скорую…

А через пару минут вернулась Ирка…

- От и наша стансыя …, - бабка засуетилась, поднимаясь и тяжело подпихивая сумку к выходу, - Передавайте там приветы.

Когда пазик перестал раскачиваться, она быстро изобразила собранными в щепотку пальцами перед лицами супругов какую-то загогулину и вышла. Наталья только спустя несколько секунд поняла, что та их перекрестила, на свой лад – снизу вверх, задом наперед… Что ж… большего они и не заслужили.

- Скоро? – спросил Михаил. Кажется, это были первые его слова за долгие-долгие столетия. Наталья посмотрела на мужа и не на шутку встревожилась. Бледный, осунувшийся, без конца потирающий грудину. Нашел время! Если его хватит кондрат, как, спрашивается, ей в одиночку тащить носилки?

Она достала из кармана пузырек с валидолом и сунула ему таблетку.

- Под язык, котик, - пробормотала она, стараясь добавить в голос нежности, которой совершенно не испытывала. Ирка была не из гулящих и не полезла бы к первому встречному в постель… Значит, он ее долго обрабатывал и не мог не знать, что это другая девушка, ведь она, Наталья, уже несколько месяцев, как носила его ребенка…

Перед глазами всплыла старая и страшная картина. Мишка, подпрыгивающий на одной ноге и пытающийся запихнуть в штанину другую. Его раскачивающийся в полустоячем положении внушительный причиндал, и Иркина растерянная физиономия, виднеющаяся