MAKC MAX - Взгляд василиска

   - А ты не бойся, - предложил Реутов. - Ты рассказывай.

   - Рассказывай! - Передразнил его Давид. - Впрочем, и то правда, чего тянуть?

   - Ну?

   - Баранки гну! Нашли мы твоего брата. Он, однако, под колпаком. Следят за ним. - Объяснил Давид. - Не так, чтобы очень уж плотно, но приглядывают. Так что пришлось повертеться, но мы до него добрались.

   - Я добралась, - вставила Лили, когда Казареев сделал паузу. - Давид прикрывал, а я с Александром Борисовичем говорила.

   - Два раза, - добавила она, вероятно, полагая, что это существенно.

   - Вот ты и рассказывай, - предложил Давид.

   - И расскажу, - ответила Лили и, оглядев собеседников, тоже закурила. Теперь за столом дымили все.

   - Твой брат очень симпатичный человек, - сказала Лили после паузы. - Я сказала ему, что собираюсь писать книгу о 8-й бригаде. Художественную. И он ... В общем он был рад, что я к ним пришла. Он ... Он тобой гордится, Вадик, и сына младшего назвал в честь тебя. Такое дело.

   - Продолжай, - веселое настроение, как ветром сдуло, и комок в горле встал.

   - Для них ты погиб 17 апреля 1962, - продолжила рассказывать Лили, настроение которой теперь тоже изменилось. - Александр Борисович ездил в Вену, искал могилу, но не нашел, у тогда они поставили тебе памятник здесь, в Итиле. На 2-м хазарском кладбище есть участок ... Он сказал, как он называется по-хазарски, но, ты уж извини, я не запомнила. Что-то вроде места героев или еще как-то.

   - Проехали, - Реутов и сам не ожидал, что его так заденет. Но накрыло, что называется, не по-детски. С головой.

   - Часть твоих фотографий исчезла еще в шестьдесят третьем. У них воры побывали ...

   - Ясно, - кивнул Вадим.

   - Теперь вот что, - Лили явно начала нервничать, но старалась держать себя в руках. - Ты Вадик, оказывается, не родной, а приемный.

   - Что?

   - Но любить-то они тебя от этого меньше не стали, - положил ему руку на плечо Давид.

   - И? - Спросил Вадим, беря себя в руки, потому что, судя по всему, это еще не был конец истории.

   - У твоего деда Эфраима был брат - Булчан ... И кстати, Реутов это новая фамилия. Александр Борисович сказал, что не знает, что там произошло и почему, но настоящая твоя фамилия - Хутеркинов. Почему поменял фамилию Эфраим неизвестно, но Булчан так и оставался Хутуркиновым.

   - Э ... - осторожно включился в разговор Давид. - Я тут навел справки в архиве и в библиотеке. Похоже, Вадик, ты из тех самых1 ...

   #1Хутуркиновы (или Хутурхиновы) - русско-хазарский дворянский род, ведущий начало от Итаха (Тахи) Кашкара (? - 1653) по прозвищу Хутуркин (по-хазарски, военачальник со счастливой судьбой) бывшего воеводой в армиях каганов Ивана II и Владимира IV. Род Хутуркиновых известен именами Ивана Х. (1632-1681), возглавлявшего Великое Посольство в Персию и Орду, Реувена Х. (1743-1795) - одного из сподвижников генералиссимуса Суворова, генерала Георгия Х. (1779-1812) - героя Первой Отечественной Войны, и Дмитрия (Давида) Х. (1859-1923) - министра иностранных дел в правительстве Русского Каганата.

   - А разве их род не прервался? - Чисто автоматически спросил Реутов, помнивший еще кое-что из школьного курса истории.

   - Темная история, - развел руками Казареев. - Но только, если это не те Хутуркиновы, то совершенно непонятно откуда вы взялись.

   - Постой! - Сообразил вдруг Вадим. - А мать? Про мать что-то известно?

   - Александр не знает, - покачал головой Давид. - Он только помнит смутно один давний разговор между Эфраимом и Борисом, ну в смысле, твоим отцом. Что-то весьма мелодраматичное. Типа замужняя дама из столицы, чуть ли не аристократка какая-то. Скандал замяли, и ... и все. Больше он ничего не знает или не помнит. Булчан привез тебя в Саркел, и твой отец - он только что женился - взял тебя к себе, в смысле усыновил.

   - Час от часу не легче, - совершенно искренне вздохнул Реутов. - Давайте выпьем, а то у меня сейчас мозги от напряжения из ушей полезут.

   - Выпьем, - с готовностью согласился Давид и сразу же взял в руку бутылку с вином, чтобы налить дамам. - Тут только две вещи добавить надо и можно эту тему пока оставить.

   - Какие две вещи? - Насторожился Вадим.

   - Понимаешь, - сказал Давид. - У Булчана, вроде бы был домик где-то в Ярославовом городище. И еще. Уезжая в Новгород, он оставил брату свою фотографию с подписью. Для тебя оставил. Но до войны рассказать тебе не успели. Ну сам понимаешь. А потом стало поздно. Так что фотография сперва перекочевала к твоему отцу, а теперь она хранится у Александра.

   - Взглянуть бы ...

   - Взглянешь, - пообещал Давид, наполняя ормуды водкой. - Лили ее сфотографировала. Вот завтра проявим пленку, и посмотришь.

   8.

   - Как по-хазарски сказать я тебя люблю?

   - Я тебя люблю.

   - Нет, не по-русски, а по-хазарски! - Потребовала Полина.

   - А черт его знает, - пожал плечами Вадим и улыбнулся. - Я по-хазарски едва поздороваться умею.

   - Жаль ...

   - Эп, - неуверенно сказал Реутов, напрягая память. - Да, точно! Эп ... э ... сана? йорадап.

   - Эп сана йорадап! - Повторил он, хотя и не был уверен, что то, что он сказал, можно считать объяснением в любви.

   - Еще раз! - Потребовала Полина, стягивая через голову кофточку.

   - Не подходи! - Остановила она Реутова, шагнувшего к ней, и хитро улыбнулась. - Ну!

   - Ты сразу скажи, сколько раз повторять? - Спросил он, пытаясь понять, зачем ей это надо.

   - А вот сколько тряпочек найдется, столько раз и повторишь. Ну!

   - Эп сана йорадап! - Громко сказал Реутов.

   - Можно тише, - разрешила Полина, одновременно расстегивая джинсы. - Но с чувством.

   - Эп сана йорадап. - Сказал Вадим с чувством, хотя говори он это по-русски, чувства явно вышло бы больше.

   - Так, - Полина отбросила джинсы в сторону и завела руки за спину. - Я жду!

   - Эп сана йорадап! - Выдохнул Вадим.

   - И еще раз ...

   - Можно я уже подойду?

   - Не можно! Я сама к тебе подойду. А пока ... Ну!

   - Эп сана йорадап!

   Петров, Русский каганат, 1 октября 1991 года.

   9.

   - Марик ...

   - Что?

   - Ничего, - улыбнулась Зоя. - Это я просто привыкаю.

   - Марк, - сказала она через секунду. - А знаешь, тебе Марком лучше.

   Он лежал на спине, а она сидела рядом и внимательно изучала его лицо, чего, по мнению Греча, делать сейчас никак не следовало. Тем не менее, он лежал, а она смотрела.

   - Ну, вообще-то, я Маркиан, - возразил Марк, пытаясь справится с внезапно пришедшим к нему ощущением конца.

   - Маркиан - это что-то Римское, - подумав сказала Зоя, которая то ли не замечала его состояния, то ли просто не желала его "замечать".

   - Тогда уж Византийское, - усмехнулся Греч, вспомнив про своего тезку императора1, но как-то так, "вторым планом". - А вот Марк самое, что ни на есть Римское. Молот, по-латински.

   #1 Маркиан, Флавий - http://hronos.km.ru/land/visantia.htmlВизантийский император в 450-- 457 гг.

   - Филолог! - Еще шире улыбнулась Зоя. - Марк - имя греческое, а римляне его у греков переняли. Ну а Маркиан означает сын Марка, его потомок.

   - Ну извини, - пожал плечами Греч. - Мы люди темные, землепашцы, стало быть, в академиях не обучались.

   - А где обучались? - Совершенно другим тоном спросила Зоя и посмотрела ему в глаза.

   - Новочеркасский казачий кадетский корпус, - ответил Марк, как в омут нырнул. - Потом Ивановское офицерское училище, а потом всесам как-то ...

   - Марик, - сказала Зоя, наклоняясь к нему. - Ну что ты, в самом деле! Ты же не мальчишка какой-нибудь.

   - Вот именно.

   - Дурак! - Сказала она, и Греч едва не вздрогнул и от того, что она сказала, и особенно от того, как это было сказано.

   "Дурак? Возможно ..."

   Больше она ничего не сказала, а просто нагнулась быстро и плавно, поцеловала в губы и легла рядом, уткнувшись лицом в его плечо.Ни встать - чтобы погасить, например, свет - ни повернуться, Марк теперь не мог. Просто не решился бы. Закрыл глаза и медленно -самым "естественным" образом - выровнял дыхание, имитируя сон. Делать это Греч умел, если не безукоризненно, то, во всяком случае, неплохо. Лежал, дышал, думал. Вернее, не думал даже, а тяжело ворочался, занятый одной и той же тяжелой и неотступной мыслью, в сузившемся до ничтожных размеров пространстве своего личного Я, до предела заполненного невразумительными, но от того не менее мучительными переживаниями.

   Растерянность, страх, едва не переходящий в отчаяние, обида, гнев ... Чего тут только не оказалось намешано! Вот только ни счастья, которое он уже начал было в себе ощущать, ни покоя, ни уверенности там не было.

   - Если ты не перестанешь об этом думать, - тихо (ее шепот был похож на шелест песка в пустыне, и таким же горячим) сказала вдруг Зоя. - Я на тебя обижусь.

   - Глупости, - через силу выдавил из себя Марк. - Я ни о чем и не думаю вовсе. Я сплю.

   - Ты не спишь, - все так же ему в плечо, прошептала Зоя. - Хочешь я ...?