Олег Меньшиков - Лындина Эльга

- Мы начинали работу над "Без вины виноватыми" Островского,вспоминает Монахов.- Кто будет играть Незнамова? Конечно, Меньшиков... А он просит роль Пети Миловзорова, характерную, далеко не такую выигрышную, как Незнамов. Я не стал протестовать: хочешь - играй Петю. И был у нас в спектакле великолепный Петя Миловзоров со всеми ухватками провинциального премьера, смешной, самоуверенный, неумный, с точными деталями.

...В те годы воображение Меньшикова занимал Андрей Миронов. Нет, Олег не подражал ему - он вообще никогда никому не подражал, самодостаточный по природе своей, щедро награжденный Богом. Ему импонировала музыкальность Миронова, его пластика и, конечно, умение не замыкаться в рамках определенного амплуа. После "Покровских ворот" Меньшикова не раз будут сравнивать с Андреем Мироновым, хотя близость их, на мой взгляд, не столько в общности героя из комедии Зорина "Покровские ворота" с комедийными персонажами Миронова, сколько в настойчивом стремлении уходить от того, что уже сделано, показано, принято зрителем. Предшественник Меньшикова прекрасно уловил двойственность психологического климата своего времени. Он чаще всего был воодушевлен любовью к собственному герою, даже в тех случаях, когда данная фигура вроде бы того и не заслуживала. Тем более когда Миронову доводилось играть драматические и трагические роли - в картинах "Фантазии Фарятьева" и "Мой друг Иван Лапшин". Так или иначе Миронов принадлежал к последним романтикам "оттепели". Романтизм Меньшикова имеет иную подкладку, об этом речь впереди. Можно говорить, прежде всего, о близости их в свободе жизни на сцене и экране, о грации, не только внешней, а в самой системе владения ролью без тени натужности, каких-то явных усилий.

Пожалуй, ближе всего Олег был Андрею Миронову в своей знаменитой дипломной работе в спектакле "Лестница славы" по пьесе Скриба. Меньшиков ухватил кружевную вязь драматургии Скриба, ее темп, динамику; в этом ключе он играл молодого адвоката, внезапно делающего феерическую карьеру и вместе с тем отдающего себе отчет в происходящем с ним в полной мере.

"У нас практически нет сейчас актеров, способных вот так играть салонную драму,- говорит Татьяна Сафарова.- Олег и порхал, и не чурался той земной нравственной неопрятности, которая впрямую связана с людьми, прорывающимися на политический Олимп. В этом спектакле он еще и блестяще канканировал. Канкан - его давняя страсть. Он играл, заполняя собой все пространство сцены".

Дипломный спектакль "Лестница славы" имел шумный успех. Его показали на сцене филиала Малого театра на Ордынке. Пришел посмотреть выпускников училища директор Малого, народный артист Советского Союза Михаил Иванович Царев, который нечасто радовал своим присутствием подобные акции. Увидев спектакль, воскликнул: "Беру Меньшикова к себе в театр!"

Честь, разумеется, великая. Вместе с тем новобранцу в таком огромном коллективе предстояло пройти "школу молодого бойца". То есть выходить в массовых сценах, радоваться нечастым вводам на чужие роли, когда кто-то заболел или ушел из театра. И ждать, ждать, ждать, пока тебе выпадет удача: настоящая, большая работа. Олег Меньшиков все это прекрасно понимал. Он не был обделен ни умом, ни сильным, волевым характером, ни обостренным чувством независимости и умением справляться с ситуацией. Однажды в студенческие годы вместе с сокурсниками был послан на практику в Малый театр. Но, задержавшись на лекции, студенты опоздали. Не пожелав разобраться в причинах опоздания, режиссер Виталий Иванов грубо заговорил со студентами. Тогда Меньшиков, бледный, с обострившимся лицом, встал и позвал остальных:

- Мы уходим. - И двинулся к дверям.

Сокурсники ушли вместе с ним.

Он изначально требовал признания и уважения к себе, не желая довольствоваться крохами. Поэтому приглашение в Малый театр, которое он, однако, принял, было не столь блистательно, как это могло показаться другим.

К тому времени у него уже были за плечами три роли в кино, начинались съемки в четвертой по счету картине. Его уже знали... Но предполагали ли тогда педагоги и сокурсники нынешней "персоны № 1" в новом поколении российских актеров, что именно так сложится путь этого темноволосого, темноглазого юноши, хотя и обладавшего некоторым сходством с секс-символом мирового кино Аленом Делоном, но, будем честны, все же значительно уступавшего ему по части безупречных внешних данных?

Отвечают на этот вопрос через пятнадцать лет после того, как Олег закончил институт, что, естественно, вносит некоторую коррекцию в их сегодняшние суждения:

Ректор училища, Николай Николаевич Афонин: "Тогда об этом не думалось. Работая со студентами, подобные мысли просто не допускаешь. Они только мешают. Был перед нами одаренный, хороший студент Меньшиков, нормально учился, великолепно пел, танцевал, музицировал... Дальше все уже было в его руках. Талантливых, умных руках".

Руководитель курса, профессор Владимир Багратович Монахов: "Дарование в нем светилось с первых дней. Притягательный, явно незаурядный, темпераментный. Он сумел реализовать все это".

Педагог по классу вокала, доцент Татьяна Фадеевна Сафарова: "В годы учебы Олег виделся мне скорее характерным актером. Нет, не героем. При всей его пластичности, музыкальности, артистизме мне казалось, что на героя он не тянет. И в дипломных спектаклях он выбирал для себя характерные роли. Стало быть, нынче нужен такой герой..."

Сокурсник Виктор Бохан: "В те годы мы никаких прогнозов относительно друг друга не делали. Даже когда показывали дипломные спектакли и получали предложения работать в том или ином театре, просто радовались, что у наших девочек и ребят что-то складывается. У Олега ко времени окончания института уже были в активе несколько киноролей. Они принесли ему известность, популярность, особенно Костик из "Покровских ворот". Его до сих пор, по-моему, все еще обожают телезрители. Олег не мог не нравиться - его живость, подвижность, бисерная речь, когда кажется, что слова катятся, как бусинки, даже то, что он букву "с" не очень хорошо выговаривает,- все это грани его обаяния... Плюс характер, воля. Наверное, таким и должен был быть нынешний результат. У каждого своя судьба. В том числе и у Олега Меньшикова..."

ЖДУ И НАДЕЮСЬ

В биографических сведениях об Олеге Меньшикове, как правило, с заметной невнятностью упоминается, что-де первыми его работами в кино были "Покровские ворота", "Родня", "Полеты во сне и наяву". Между тем подлинное начало его кинобиографии - совершенно ныне забытая телевизионная картина "Жду и надеюсь", поставленная на Киевской студии имени Довженко режиссером Суреном Шахбазяном. Она была снята по одноименной повести Виктора Смирнова, и дебютировал в ней Меньшиков еще в студенческие годы.

Конечно, он всегда надеялся увидеть себя на экране - какой солдат не мечтает стать генералом, да еще при честолюбии Меньшикова, которое есть во многом активный движитель его поступков, что совершенно естественно для настоящего художника. Он прекрасно понимал, что успех в кинематографе мгновенно делает тебя известным, приносит новые роли, дарит славу.

В их училище, как и во все театральные институты, часто засылали своих ассистентов многие режиссеры. Порой и сами наведывались к студентам, отыскивая исполнителей на эпизодические роли, иногда на главные. Так был примечен ассистенткой Сурена Шахбазяна Олег Меньшиков, потом вызван на кинопробы в Киев и утвержден на главную роль.

В недавнем прошлом Сурен Шахбазян был известным оператором. В его послужном списке картины "Павел Корчагин" (совместно с Ильей Миньковецким) режиссеров Александра Алова и Владимира Наумова, "Три толстяка" Алексея Баталова, "Цвет граната" Сергея Параджанова. В 1978 году Шахбазян обращается к режиссуре и снимает фильм "Вижу цель". В 1980 году начинает работу над картиной "Жду и надеюсь" как режиссер и оператор. Отчасти в режиссуру его привело трагическое обстоятельство. Самый близкий ему по духу режиссер, его друг Сергей Параджанов, исповедовавший близкую Шахбазяну яркую зрелищность и живописно-метафорическое начало в кинематографе, в конце 70-х оказался в заключении. Шахбазян метался и не мог найти столь же близкого сотоварища. Для своего дебюта в новом качестве он выбрал военную повесть Смирнова, вряд ли сулившую перспективу создания изысканно яркого по изображению фильма. Тем более что финансировало постановку Центральное телевидение, дававшее средства на треть, а иногда на половину меньше, чем в большом кинематографе. И все-таки склонный к живописному кадру, к поэтическому кино Шахбазян решается снимать "партизанский" фильм.