Конан в дебрях пиктов (СИ) - Каминский Андрей Игоревич

— Прими эту жертву, Бог Кровавой Тьмы!

Острый клинок прочертил дугу в воздухе и рассек горло смуглому человеку, привязанному к резному столбу. Худощавый белобородый старик ухватил пленника за волосы, отгибая его голову, и принялся пилить ножом шейные позвонки. У ног жреца, напоминающего сейчас мясника на бойне, лежало еще несколько обезглавленных тел. Отделенные от них головы возвышались горкой у подножья идола стоящего по другую сторону костра. Получеловеческие — полузвериные черты божка, как нельзя лучше выражали суть религии жестокого лесного народа, чьи боги были столь же дики и кровавы, как и сами пикты.

Все это происходило в тишине, нарушаемой лишь потрескиваньем веток в большом костре да булькающими хрипами, вырывающимися из распахнутого рта пленника. Но поляна, в центре которой полыхало пламя, вовсе не пустовала. В тени могучих деревьев, окружавших поляну, неподвижно сидело множество невысоких смуглых людей, похожих на тех, кого терзал старик на поляне. Случайные блики пламени выхватывали то белые узоры на смуглой коже, то большие орлиные перья в волосах. Среди них выделялся один человек — невысокий, но с могучей грудью, украшенной ритуальными шрамами. Черные волосы украшал серебряный обруч. Он единственный смотрел на старика не с благоговейным трепетом, но со страхом и недоверием.

Йокотха, верховный шаман племени Орлов выпрямился, с торжествующей улыбкой держа в руке отрезанную голову. Обезглавленное тело тяжело упало на землю, с обрубка шеи слетело ожерелье из волчьих зубов — знак племени Волков. Злобная ухмылка исказила лицо шамана, он запрокинул голову и из его горла вырвался вопль, напоминающий клекот хищной птицы. Будто откликаясь на этот призыв, тучи расступились и показалась полная луна. Из тени ударил барабанный бой — многие пикты принесли с собой барабаны обтянутые кожей врагов. Шаман вытянул руку и указал на обезображенное тело повисшее на веревках у столба. С тонких губ сорвался зловещий смех.

Йокотха стал сначала медленно, а затем все быстрее кружиться вокруг идола. Бой барабанов становился все громче, шаман кружился в дикарском танце, состоящем казалось из сплошных прыжков, ужимок и кульбитов, которых, казалось бы, никак нельзя ожидать от столь тщедушного тела.

Из густой чащи на разворачивающееся действо внимательно смотрели черные глаза. Молодой пикт, скорчившись в самой неудобной позе, сидел в ветвях молодой акации. Острые колючки впивались в его тело, по раскрашенной татуировками коже сбежала уже не одна струйка крови, но лесной дикарь не обращал внимания на боль — равно как и на смертельно опасную бурую змею, проползшую по ветке в каком-то футе от него. Неподвижный, словно леопард в засаде, пикт глядел на беснующегося шамана и во взгляде его была ненависть. О ее причинах было нетрудно догадаться — шею юноши украшало все то же ожерелье из волчьих клыков, что и у принесенных в жертву пиктов.

А на поляне все танцевал свой дикий танец колдун Орлов и тучи на небе то закрывали луну, то вновь разбегались и то тише, то громче становился грохот барабанов.

Вот Йокотха взвился вверх, казалось, касаясь земли только кончиками пальцев, затем так же резко упал и замер, полусидя-полустоя, опершись одной рукой на землю, вторую протягивая перед собой. Молодой пикт вздрогнул на дереве — ему казалось, что желтые, рысьи глаза колдуна смотрят прямо ему в лицо.

— Там! — каркнул шаман. — Враг!

Сидевшие по краям поляны дикари подскочили на ноги, однако молодого лазутчика уже не было на дереве — скатившись вниз, он метнулся сквозь заросли можжевельника и ежевики, не обращая внимания на рвущие тело колючки. Он не мог видеть, что пикты-Орлы, кинувшиеся было в погоню, были остановлены небрежным взмахом руки колдуна. Усевшись посредине поляны, шаман, что-то забормотал себе под нос, бросая в костер какие-то травы из сумки на поясе. Время от времени он бросал взгляд на полную Луну и бормотанье его становилось громче.

Молодой Волк, мчался по берегу ручья, струившего свои воды меж огромных кипарисов. Не слыша за собой звуков погони, он остановился, чтобы перевести дух.

Под его ногами дрогнула земля.

Пикт недоумевающее оглянулся по сторонам и в этот самый момент новый подземный толчок сбил его с ног. Рядом с ним с шумом рухнуло старое дерево, стая птиц с громкими криками вырвалась из густых зарослей. Воды ручья выплеснулись на берег.

Пикт вскочил, но тут под его ногами земля заходила ходуном, вспучиваясь громадными комьями. Невыносимый смрад ударил юноше в ноздри, он вскинул руки и тут же почва ушла у него из-под ног. Пикт по пояс провалился под землю и закричал от невыносимой боли — что-то с чудовищной силой сжало его поперек туловища, выдавливая воздух из легких. Острые клыки вонзились в его плоть, разрывая внутренности, перекусывая кости таза. А затем его что-то рвануло вниз и все окутала тьма.

Закачались и раздвинулись ивовые ветви, когда на берег небольшой речушки мягко спрыгнул невысокий смуглый человек. Черные глаза-бусинки настороженно смотрели по сторонам, рука лежала на рукояти медного топорика свисающего с набедренной повязки. Каждое движение человека было преисполнено той рациональной скупости, что таится в теле крадущегося хищника. Крадучись вдоль берега он чутко вслушивался в каждый шорох, всматривался в каждое движение в зарослях кустарника и камышей, плотной стеной возвышавшихся по обе стороны реки. Осмотревшись и, наконец, убедившись, что опасности нет, пикт стал переходить водную преграду.

Внезапный шорох сзади заставил его резко обернутся. Это движение стало для него роковым — из зарослей на противоположном берегу, вылетело что-то блестящее. Пикт захрипев, завалился боком в реку. Из его шеи торчала рукоятка кинжала.

Кусты на берегу реки раздвинулись и оттуда вышел могучий человек, в черных штанах и кожаной куртке, на две головы выше убитого пикта. Несмотря на мощное телосложение, в его движениях не было ни малейшей неловкости — он двигался словно леопард на охоте. Голубые глаза настороженно глядели из-под упавших на лоб черных волос, когда человек присел, чтобы выдернуть кинжал из горла убитого. Бегло осмотрев труп, отметив ожерелье из волчьих зубов и характерную раскраску на смуглой коже, человек удовлетворенно хмыкнул и, поддев руки под тело дикаря, одним мощным броском швырнул его в кусты. Подошел рядом, запихивая тело еще дальше в заросли, затем, подняв брошенную пиктом секиру, исчез в кустах.

Этот пикт был из племени Волка, главная деревня которого находилась ниже по теченью. Встречи с соплеменниками пикта никак не входила в планы его убийцы — поэтому он и не мог оставить в живых одинокого дикаря напавшего на его след. Несколько часов они выслеживали друг друга в лесу, ловя малейшие шорохи, прячась и каждое мгновение ожидая удара в спину. И до последнего момента никто не мог сказать, кто тут был охотником, а кто — жертвой.

Однако сейчас уроженец Пиктских Дебрей проиграл — проиграл пришельцу с далекого Севера, с унылых холмов Киммерии. Жители той земли были заклятыми врагами пиктов, вражда с которыми уходила в такую тьму веков, что никто сейчас не припомнил, когда она началась. Однако к этому киммерийцу у пиктов был особо длинный и кровавый счет. Варвар-наемник на службе у аквилонской короны, следопыт, капитан, наконец, генерал, давший не одно сражение пиктам, убивавший их вождей и могучих колдунов. Во многом его заслугой было то, что за все свои набеги пикты так и не перешли Громовую реку.

Имя киммерийца было Конан. Избежавший клыков зверья Пиктских Дебрей, копий самих пиктов и чар их колдунов, воин не смог предугадать тщеславия и подозрительности короля Аквилонии, ставшего опасаться слишком популярного генерала. Чудом, вырвавшись из казематов Тарантии, генерал Конан был вынужден бежать сначала в западные провинции, а потом и в Дебри. Даже здесь в густых чащобах страны пиктов он чувствовал себя сейчас в полной безопасности. Тем более, что он хорошо знал, что за опасности таила в себе эти непроходимые чащи.