Врата Золотого Города (СИ) - Вольф Инсе

Из легких снова выбило воздух, совсем как когда она летела через водоворот телепортационного заклинания.

— Нет, — зашептала она, — Нет, нет!

Он не мог быть жив все это время. Она же только подозревала, что беременна. Так давно, что даже не верится. Ребенок никак не мог выжить! Прошло четыре с половиной года. В Тени не могло выжить ничего.

«Она, — поправила себя Мариан. — Это она».

— Прости, — она услышала знакомый голос и обернулась.

Эльфийка стояла перед ней, как живая. Песчинки застревали в темных волосах, серое платье развевалось на ветру.

— Как ты это сделала? — Фен’Харел даже слегка улыбнулся, а его глаза засверкали восторгом, как падающие звезды. — Ты просто удивительная. Ты знаешь, кто я?

— Знаю, — она кивнула и посмотрела на Мариан со слезами на глазах. — Не соглашайся. Если ты отдашь меня ему, он все уничтожит.

— Ты ошибаешься, — его голос похолодел. — Я не стану использовать тебя, не превращу в оружие. Ты выглядишь, как эльф, но ты не принадлежишь ни к нашему роду, ни к человеческому. Ты даже не полукровка. Ты — новое начало, уникальный шанс, который я не могу упустить! — он шагнул к ней, но Мариан закричала:

— Не подходи!

Руки засветились белым. Белое пламя появилось и в глазах девочки.

— Ты ее не заберешь, — она натянула тетиву, и это далось ей без усилий.

Стрелу охватило неровное пламя. Мариан показалось, она стала больше и толще, словно копье. Она сама будто стала выше. За Фен’Харелом простерлась на песке тень огромного волка. Белое пламя вовсе не походило на опаляющий болезненный жар Хииры. В груди и животе будто поселилось солнце — его маленькая, подконтрольная одной Мариан копия.

Эльфийка вдруг упала на колени, содрогаясь.

— Остановись! — тут же прорычал волк. — Разве ты не видишь? Ты убиваешь ее!

— Что? — Мариан опустила лук. — Нет! Что с тобой? — она подлетела к девочке, хватая ее за плечи и прижимая к себе.

Их окружило мягкое, совершенно не раздражающее глаз белое сияние, скрывшее их от мрачной тени огромного волка.

— Прости, прости, мама, больше никак нельзя, — ее спина сотрясалась от рыданий.

— Этого не может произойти, — Мариан замотала головой. — Я же только нашла тебя, только узнала… Если цена — твоя жизнь. Я… — она ударила кулаком по земле. — Отдам тебя ему.

— Он говорит, что не хочет зла, и он не врет, — девочка подняла на нее заплаканные глаза. — Но моя сила испортит его. Она может испортить кого угодно. Я не твоя дочь, — она встала, тут же делая шаг назад. — Не Фенриса. Меня породила Тень, — она покачала головой, слабо улыбаясь, — может быть в вашем мире я вообще не должна появляться на свет.

Мариан подползла к ней на коленях и уткнулась лицом в грудь, ощущая, как быстро намокает платье девочки от слез.

— Ты не права.

— Я люблю тебя, — эльфийка повела легкой рукой по ее волосам. — Ты замечательная мама.

— Я даже не дала тебе имя…

— Да, точно, — ее голос дрогнул. — А как ты бы меня назвала?

Мариан показалось, что молчала она вечность, хотя едва ли прошла минута. Черные острые тени плясали вокруг белого щита, не в силах проникнуть внутрь.

— Лиандра, — произнесла она. — Лиандра. Мне нужно было бы спросить совета Фенриса, но его здесь нет. Лиандра Хоук — это твое имя.

Щит распался, и едва Ужасный Волк ринулся к ним, Мариан в мгновение ока натянула тетиву и отпустила стрелу.

Выстрел не принес ни грома, ни боли. Все залило светом, и тело стало легким, как самое настоящее пламя. Мариан показалось, что над головой содрогнулось небо, да с такой силой, будто разрушалась планета. Но когда свет рассеялся, она обнаружила себя так и стоящей на вполне целой земле. Воздух мерцал серебряной пылью. А вокруг… Мариан не поверила глазам. Вместо мертвой, опустошенной Морами пустыни, кругом раскинулся зеленый луг, полный ярких, сладко благоухающих цветов. От запаха даже зачесалось в носу. Мариан медленно перевела взгляд в ту сторону, куда стреляла и увидела в траве скорчившуюся темную фигуру. Она пошла к ней, поудобнее перехватывая лук.

Фен’Харел скорчился на земле и больше не казался таким пугающим. Стрела пробила ему грудь прямо в области сердца и растворилась. Но он был жив, а из раны почти не текла кровь.

«Это его магия, — поняла Мариан. — Я как-то лишила его магии, и вся она впиталась в землю».

Внутри себя она чувствовала пустоту. Ни огня, ни чужой жизни. Вторую она так и не успела ощутить.

Фен’Харел смотрел прямо на нее — бледный и изможденный. Раньше он напоминал солнце, а теперь — осколок мертвой звезды. Неожиданно он слабо улыбнулся.

— Я все слышал, — он приподнялся. — Может, она и была права. Я и без ее силы наделал столько ошибок. Теперь у тебя больше нет ее магии, а я растерял свою. Обычная стрела убьет меня.

Он больше ничего не сказал, но по его глазам Мариан видела, что он не собирается уклоняться от последнего выстрела.

Она сжала рукоять лука. И вспомнила слова Мерриль о том, что она — единственная, кто понимает ее. Вспомнила, как Хиира обнимала ее, когда летели на драконе. Перед взором встали глаза не рожденной дочери и то, как до последнего дрался Инайя. Она подумала о других, боль от чьей потери почти ушла: об отце, матери и Карвере.

Впервые, как начался бой в крепости, она ощутила невыносимую усталость, сковавшую движения, подобно кандалам. Мариан отошла на шаг.

— Нет, — стрела опустилась в колчан. — Хватит смертей.

Корифей не знал, сколько прошло времени прежде, чем он встал с раскаленного песка. Он помнил, что когда попытался в первый раз, то пустыня сразу размазалась, словно облитая водой свежая картина, а затем он будто провалился сквозь землю в темноту. Вряд ли он долго лежал без сознания: солнце продвинулось по небу совсем немного.

Несмотря на палящий дневной жар, холод слабо колол руки и ноги, поднимаясь выше, словно быстрорастущий сорняк. Тонкие ядовитые стебельки — все ближе к сердцу. В какой-то момент Корифей решил, что здесь он и умрет.

Он прогнал те мысли и встал, преодолевая разъедающую боль в груди. Та расходилась по всему телу, будто круги по воде. Пустыня то и дело норовила уплыть в сторону. Корифей прикоснулся к обломкам, вросшим в лицо, и они развалились, словно истлевшее дерево.

По крайней мере, телепортация не убила его сразу. Но как пережила ее Хоук? Он не помнил, чтобы видел ее. Песок не хранил ее след.

Ему нужно было вытащить именно Хоук. Корифей осторожно помассировал виски. Что за бред. Зачем он решил ее спасти? Зачем хотел привести сюда?

Он поднял глаза. Вейсхаупт возвышался над песками, отбрасывая тень. Скалы вокруг покрывало что-то… он не мог разглядеть. Словно темная слизь. Корифей ощущал холодное притяжение скверны. Неужели порождения тьмы? Тогда впереди его ожидала целая орда, не меньше.

Он вывел на карте путь до крепости Стражей, и Инквизитор с Хоук беспрекословно пошли по нему.

Нет. Решение принадлежало не ему. Он вспомнил так ясно, будто видел со стороны: его рука, словно подчиняясь чужой воле, двигалась к точке на карте.

«И вот я здесь, — Корифей вгляделся в крепость. — И поворачивать назад слишком поздно».

По мыслям прошелся дрожью страх Разикаль, а перед глазами на мгновение возникли стены лабиринта Богини Тайн.

«Ты был в моей голове, управлял мной, и вот я стою совсем рядом. Явишься ли ты? Ты чувствуешь, что твой контроль исчез?»

Должно быть, ему удалось сорваться с крючка из-за заклинания телепортации. Странно, что существо: то, которое он встретил в Тени, то, что вмешивалось в его разум и управляло действиями, не захватило волю снова.

— Ты видишь, что я умираю, — прошептал Корифей, делая первый шаг к крепости. — И знаешь, что мне остается только пойти к тебе, не правда ли? Хорошо, посмотрим, что ты предложишь.

Путь занял меньше часа. Вскоре он увидел порождений тьмы. Они облепили окрестности, словно жирные мухи. Они рычали и переговаривались, а скверна, он чувствовал, успела глубоко пропитать и без того мертвую землю. Орда расселась вокруг крепости плотно, словно грязь, но едва Корифей подошел близко, как они расступились перед ним, похожие на огромные морские волны. Ворота были открыты, но ни одно порождение тьмы не пыталось даже подойти хотя бы на десять метров ко входу. Корифей зашел за стены и пересек двор. Сама крепость тоже встретила его услужливо распахнутой. Сразу за воротами он увидел гномку в потертом доспехе Серых Стражей. Она стояла так неподвижно, что сначала Корифей принял ее за статую. Скверна исполосовала ее лицо узорами. Гномка не произнесла ни слова, лишь проводила взглядом блеклых глаз, а затем пошла следом так тихо, как ходят лишь лучшие из убийц.