Танка Морева - Непостижимая предопределенность

Интересно, как он отнесется к сортировке?

Гарри не заметил, как на него задумчиво смотрели директор, деканы и Драко Малфой, не зная, как относиться к новому слизеринцу.

Гарри понимал, что собственное распределение не получится долго держать в тайне от родителей, но никак не думал, что утром в Большом зале его будет ждать серый домашний филин — Меркурий. К лапке Меркурия был привязан тонкий свиток. Завтракать тут же расхотелось, как и читать письмо из дома.

— Что, Потти, боишься прочесть письмо своей грязнокровной мамочки? — Драко Малфой протянул руку, намереваясь забрать послание, но Меркурий, грозно сверкнув очами, клюнул его по пальцам. Не больно.

— А–а–а, — выдохнул Малфой. — Убери отсюда свою дикую птицу.

Гарри улыбнулся и погладил филина.

— Меркурий не дикий, просто он не любит плохо воспитанных колдунов.

Драко делал вид, что его занимает только рука: он дул на пальцы, поднимал ладонь и тряс ею, стонал, но слова Гарри его возмутили так, что он и думать забыл о руке:

— Я — плохо воспитанный колдун?!

— Все, кто читают чужую корреспонденцию — дурно воспитаны, — ответил Гарри.

Ему пришла в голову мысль, что мама могла еще не узнать о сортировке и просто написать ему, чтобы поддержать в первые дни вне дома.

Но строчки письма говорили о том, что родителей уже кто–то известил.

«Гарри, дорогой», — прочел он, и все кругом перестало существовать для него.

«Гарри, дорогой!

Нам стало известно о нелепой ошибке старой шляпы. Не волнуйся, мы постараемся добиться, чтобы тебя перевели на нормальный факультет. Как ты там? Пиши нам обо всех своих проблемах, даже незначительных, помни, что мы всегда будем на твоей стороне. Веди себя хорошо, помни о том, что твое поведение бросает тень на всю семью, но ты у нас умница, всегда все понимаешь правильно. Хорошие поступки может перечеркнуть всего лишь один промах. Понятно, что сейчас ты не заведешь друзей, поэтому сосредоточься на учебе, что будет неясно — спрашивай, мы всегда готовы помочь. Возможно, в силу обстоятельств директор и твой декан пойдут навстречу и позволят нам встретиться в ближайший уик–энд. Поэтому пока постарайся не нарушать дисциплину. Хотя мне бы хотелось, чтобы ты всегда соблюдал правила распорядка. Они введены для безопасности учеников.

Помни, что мы тебя любим.

Целую, мама.

p. s. Папа пока в шоке, но он тоже передает тебе привет».

Не чувствуя вкуса, Гарри залпом выпил тыквенный сок и сжевал одну печенюшку.

Он представил, как его переводят из Слизерина в Гриффиндор, и расстроился. Нет, конечно, там будет легче, конечно, у него пока ничего запланированного не получилось — про друга он уже и не мечтал, но найти хотя бы собеседника не отчаялся.

Гарри отодвинул тарелку с бутербродами, достал перо и чернильницу, и на том же листе написал:

«Увидеться было бы здорово. У меня все хорошо. Факультет я выбрал сам, шляпа не ошиблась».

и поставил свои инициалы.

Меркурий клюнул печенье, после чего взмыл вверх, описал круг под потолком Большого зала и улетел.

Несмотря на бодрый тон письма, на душе у Гарри было неспокойно. Он все думал, как же ему с кем–то сблизиться со своего факультета, пока его не перевели. Осложнялось все тем, что на занятиях он сидел один, а слизеринцы делали вид, что не замечают его, хотя когда он заходил в гостиную или приближался к ним на переменах, они на некоторое время замолкали. Один лишь Малфой иногда задирался, и Гарри был благодарен ему хотя бы за это. По крайней мере, так он не чувствовал себя привидением.

Из дома два дня не было никаких известий, и Гарри ощущал себя в вакууме. Вечерами после ужина он сразу отправлялся в библиотеку, потому что там всегда кто–то находился, и казалось, что он занимается вместе с кем–то. Мысли о переводе уже не пугали его, хотя приятнее от этого не становились.

В среду, открыв учебник трансфигурации, Гарри с тоской уставился на формулы и схемы. Глядя на простейшие преобразования, он решил, что никогда не сможет превзойти отца или крестного, хотя еще несколько дней назад думал иначе.

Он достал перо и чернильницу и, чтобы отвлечься, дважды переписал из книги вывод формулы превращения спички в иголку. Первая фаза: преобразование материалов. Вторая: формы. Материал — форма. Материал — форма. Исписав два листа, он стал понимать, что на уроке делал не так. Да и не только он. Все пытались сразу получить результат, торопились и упускали мелочи.

В плечо впились острые когти, и Гарри оторвался от учебника. Меркурий. Наконец. И на этот раз не просто с письмом.

Меркурий дожидаться ответа не стал, сразу ухнул в распахнутое окно, как только Гарри отвязал мешочек от лапки.

В мешочке обнаружилось зеркальце и небольшая записка.

Почерк крестного он узнал сразу:

«Захочешь поговорить, позови меня».

Конечно, кто еще может понять его и поддержать, как не крестный?

Гарри дохнул на зеркало, так что оно мигом запотело, и шепотом произнес:

— Сириус Блэк.

Крестный откликнулся сразу. Гарри рукавом мантии протер зеркало и увидел, как Сириус ему подмигнул.

— Рассказывай, как тебя угораздило попасть в гадюшник?

— Папа сильно сердится? — шепотом спросил Гарри и оглянулся. Девочка, склонившаяся рядом над огромной книгой, недовольно поморщилась, но мадам Пинс ушла далеко за стеллажи и ничего не слышала.

— Сильно. Но не на тебя.

— А на кого? — спросил Гарри. — На шляпу?

— При чем тут шляпа? Шляпа — всего лишь предмет, который можно зачаровать.

— Но зачем кому–то зачаровывать ее? — удивился Гарри и нечаянно забыл про шепот. — Тем более что я сам попросил ее отправить меня в Слизерин!

— Здесь вообще–то библиотека, — вмешалась та самая девчонка. Гарри повернулся. Она смотрела на него с неодобрением.

— Подожди секунду, — попросил он Сириуса, выбираясь из–за стола. Неловко покачнулся и опрокинул стопку книг, стоявшую рядом с ней. — Извини, — бросил он и нагнулся поднимать книги. Одна из них открылась, и в глазах зарябило от фиолетовых цветов.

— Честное слово, — девчонка стала терять терпение, — ты что, фиалок никогда не видел?

Гарри отдал книгу и наконец вышел из библиотеки. Не придумав, где найти укромное место для разговора, он толкнул дверь туалета. Пусто.

— Она хоть хорошенькая? — усмехнулся Сириус.

— Не знаю, — буркнул Гарри. — Она из Равенкло.

— Я и забыл, что нынче в моде зеленый. Так что ты там говорил?

— Я сам попросил шляпу отправить меня в Слизерин.

— А она предложила тебе выбор?

— Да. Она долго уговаривала меня пойти в Гриффиндор.

— А ты из духа противоречия отказался?

— Ты тоже когда–то отказался…

— И пошел против семьи. Тебя так все достали?

— Нет. Я не собираюсь идти против кого бы то ни было. Я наоборот…

— Ты с кем–то подружился?

— Нет.

— Тогда я не понимаю.

— А я надеялся, что ты все объяснишь папе, — вздохнул Гарри. — Я не хочу, чтобы меня переводили.

— Объясню, как только ты расскажешь, в чем дело.

Сириус перестал улыбаться и смотрел на него серьезно, даже несколько встревоженно.

— Я… — Гарри замялся и внезапно рассказал все. И как он мечтал попасть в Гриффиндор, и как с ним никто не разговаривает уже третий день — рассерженная девочка в библиотеке не в счет. И как его встретили в Слизерине. И самое главное — каким он был дураком, когда решил, что может все исправить и всех примирить.

— Все ясно, — медленно отозвался крестный, — зачаровали не шляпу, а тебя. И даже знаю, кто… Пойду обрадую Джеймса.

И пропал.

Гарри долго смотрел на свое отражение. Но Сириус так и не появился.

— А я думал, что ты поймешь, — тихо прошептал он, — тебе ведь тоже было несладко первое время после сортировки… наверное…

Он убрал зеркало в карман мантии и поплелся в библиотеку. Открыл трансфигурацию… и представил, какой бы вышел разговор, если бы он оказался в Гриффиндоре.

Девочка из Равенкло заинтересовалась, от какой книги можно так мечтательно улыбаться. Специально уронила перо, чтобы рассмотреть обложку. Увиденное удивило ее. Трансфигурация? Да, определенно, слизеринцы еще более странные, чем принято считать.

Весь четверг из дома не было никаких известий, а вызывать крестного Гарри не стал, хотя с зеркалом не расставался. Пару раз ему казалось, что оно теплеет, но каждый раз он разочаровывался — на связь с ним никто не выходил.

Но самое неприятное, что последний взгляд заметили.

— Потти, как девчонка, налюбоваться на себя не может, — кривлялся Драко Малфой, копируя Гарри. Судорожно засовывал руку в карман, резко ее вынимал и долго разглядывал ладошку, делая вид, что смотрит на свое отражение.