Linnea - Совсем другая история

Два рояля, два голоса. Зал затаил дыхание, боясь лишним движением нарушить возникшую гармонию, помешать виртуозным музыкантам, преподносящим свой дар, свой талант. В звуки роялей снова вплелся альт, сначала — словно бы плача о чем-то, через минуту к нему присоединился голос девушки. Все так, как должно быть — немного грусти, немного улыбки, немного счастья — жизнь, как она есть. Мелодия медленно затихла. Она не оборвалась, заставляя сердце пропустить удар, а плавно успокаивала. Она уже закончилась, но люди в зале все еще ее слышали.

Она подошла к Нему и помогала подняться. Они вместе покинули сцену, за ними словно тени исчезли другие исполнители.

В зале тихо еще достаточно долго. Никаих аплодисментов, словно звуки хлопков могли бы нарушить ту гармонию, которую после себя оставили юные музыканты.

— Да, всегда знала, что оркестр Москати — это совершенство, — тихо проговорила мадам Боунс, мечтательно глядя на сцену, хотя там уже давно никого не было. — Сколько слушаю их, не могу привыкнуть к тому, что это настолько божественно.

— Оркестр Москати? — нахмурился Фадж.

— Да, магическая школа Москати, — кивнула женщина. — Итальянская закрытая школа, где дети живут постоянно — круглый год.

— Никогда не слышал, — насупился министр.

— А вы и не интересуетесь культурой, министр, — скривилась мадам Боунс. — А эти дети по всему миру считаются самыми виртуозными музыкантами, несмотря на все свои недостатки.

— Недостатки? — нахмурился Дамблдор.

— Мерлин мой, не говорите, что вы не узнали?! — воскликнула мадам Боунс, привлекая к себе внимания.

— Что не узнали? — МакГонагалл в недоумении посмотрела на нее. Остальные тоже ждали объяснений.

— Артур? — Боунс взглянула на супругов Уизли.

— Что? — недоуменно посмотрел на нее Артур.

— То есть, ты сейчас хочешь сказать, что тоже не узнал? — неверяще посмотрела на него женщина.

— Кого не узнал? — не понял тот.

— Дорогая, может быть, вы уже толком объясните? — Дамблдор не позволил своему раздражению вылиться наружу. Его терпение и так сегодня слишком долго подвергалось экзамену на выносливость.

— Да вы просто вспомните, как выглядят эти дети, — Боунс еще раз оглядела сидящих рядом с ней магов.

— Мадам, — процедил Люциус Малфой сквозь зубы.

— Ох, все-то вам надо объяснять, — притворно вздохнула женщина. — Во-первых, небольшой экскурс в историю. Века два назад в одном итальянском городке некий не самый последний граф по фамилии Москати, а именно Альберто, основал при своем замке небольшую магическую школу. С каждым годом учеников становилось больше, но общее число их на сегодняшний день не превышает сотни. И дело не в том, что это элитная школа и в нее трудно попасть, а в том, что учатся в ней особенные дети. И это дети, которые пострадали в результате магического воздействия, и колдомедицина оказалась не способна им помочь.

— Калеки? — вырвалось у Фаджа.

— Вы при них этого не скажите, — фыркнула Боунс. — Это магически одаренные дети, и вы прекрасно почувствовали на своей шкуре, какова их магия. Я бы их калеками назвала в последнюю очередь. Но они действительно отличаются в этом плане от обычных детей. Брюнет — пианист, Анжело Москати, сын нынешнего графа — слеп. Слеп с младенчества. Он неплохо ориентируется в пространстве, но в незнакомом месте ему все же требуется помощь. Рыжеволосая пианистка не говорит после одного случая. Ее магию удалось разблокировать, но голос к девушке так и не вернулся. Но, как вы смогли заметить, ей это и не нужно. За нее говорит музыка, и очень красноречиво. Молли, Артур, я удивлена, что вы не узнали свою дочь.

— Что? — удивленно воскликнула Молли Уизли.

— Немая пианистка — ваша дочь, Джиневра Уизли, — произнесла Боунс. — Скрипач. Прекрасный юноша. Талантливый без меры. Альт в его руках — как палочка. Он может заставить людей рыдать или смеяться всего лишь игрой на своем инструменте. И его вы тоже не узнали. Невилл Лонгботтом.

— Это невозможно, — МакГонагалл.

— Но этот юноша-скрипач тем не менее остается Невиллом Лонгботтомом, — усмехнулась Боунс. — К сожалению, ему приходится пить очень много зелий, но его магию все же удалось стабилизировать, и она стала даже выше прежнего уровня. Но он совершенно не способен выдержать бой, увы. Ну, и, наконец, девушка, чей голос так вас всех очаровал. Если вы обратили внимание, то она очень нетвердо стоит на ногах и всегда на что-нибудь опирается. Сами догадаетесь, или все же озвучить это имя? — насмешливо поинтересовалась женщина.

— Вы ведь сейчас говорите не о той гриффиндорке, которая на своем первом курсе повстречалась с троллем? — недоуменно произнес Флитвик, вошедший в команду Дамблдора на этих переговорах.

— Поздравляю, Рейвенкло зарабатывает десять баллов. Это именно она, — немного издевательски отреагировала Боунс. — Гермиона Грейнджер. Это дети, которых мы, такие все из себя сильные маги, вычеркнули из жизни. Нам ведь не нужны те, кто ничего не может для нас сделать. А вот кое-кто разглядел в них этот талант и нашел то, что помогло им стать выдающимися людьми. Они добились того, что многие из нас никогда и ни за что не смогут достичь.

— А вы много о них знаете, — Волдеморт номер один, тот, который возродился с помощью философского камня.

— Я всегда интересовалась музыкой и пропустить столь выдающийся оркестр никак не могла. Заинтересовавшись, я постаралась больше о них узнать, — спокойно ответила мадам Боунс.

— Надо познакомиться с этими юными магами, — задумчиво произнес Дамблдор, ухватившись за идею вернуть обратно под свое крылышко Невилла Лонгботтома. Артур сразу же пошел узнавать о молодых музыкантах, мечтая не только выполнить просьбу-приказ директора, но и обнять дочь, с которой не виделся с тех пор, как дал согласие некоему господину перевести Джинни в частное заведение для последующего лечения. Они много лет не виделись с девочкой. В Англии было неспокойно, а там, где бы она ни находилась, было намного лучше. А потом родителям стало совсем уж не до этого. И к тому же они совершенно не знали, что делать с девочкой, которая совершенно не реагировала на внешние раздражители.

Но, увы, его поиски ничем не увенчались. Оказалось, что музыканты уже покинули ресторан. А куда, никто не знал.

Мадам Боунс лишь загадочно улыбалась. Ведь она так и не сказала об одной немаловажной вещи. На лбу Анжело Москати был небольшой шрам, известный всей Англии — молния над правой бровью. Но волосы юноши всегда укладывались таким образом, чтобы шрам не был виден. Она сама-то заметила его совершенно случайно, оказавшись однажды слишком близко к юноше. А еще она знала, что никто из здесь сидящих не сможет отыскать замок Москати. Его местонахождения никто не знал даже в Италии. Она была уверена, что эти дети нашли свое призвание, и им совершенно не нужно было оказываться на линии огня трех борющихся за власть сил.

Тем вечером в одном из концертных залов Лондона оркестр Москати давал свой последний концерт в Европейском турне, а уже в десять вечера они покинули Туманный Альбион, направляясь домой. И им совершенно не было дела, что для каких-то английских магов они стали темой для разговоров, споров и планов.

Как и предполагала мадам Боунс, никто ничего выяснить не смог. И пришлось трем силам снова садиться за стол переговоров, чтобы, наконец, решить судьбу магической Англии. А в недрах Отдела тайн вспыхнул и погас один из шаров с пророчеством, ознаменовывая то, что оно уже не имеет никакой силы и никогда не будет исполнено. Ведь получилась совершенно другая история.