Gierre - Гарри Поттер и Песочные Часы

В подготовке к соревнованию по зельям были свои преимущества. Гарри каждый вечер видел профессора Слизнорта, и хотя тот все еще предпочитал молчать о своем обещании, их отношения явно наладились.

— Мистер Поттер, — крикнул Слизнорт, когда очередное дополнительное занятие завершилось, и студенты разных курсов начали собирать вещи.

— Да, профессор? — Гарри подошел ближе, всем своим видом показывая, что не понимает, для чего его позвали. Правда заключалась в том, что он действительно не понимал, и Слизнорт улыбнулся его честности.

— Гарри, могу я называть тебя Гарри? — профессор дождался вежливого кивка. — Дело в том, Гарри, что я хотел бы извиниться перед тобой. В прошлом я поверил одному студенту, поделился с ним своими знаниями, и наблюдал за тем, как мои знания использовали для дурной цели. На несколько мгновений мне показалось, что вы похожи, и я решил понаблюдать за тобой. Теперь я вижу, что ты скромный, умный мальчик, так что я уверен, что от моих стариковских рассказов никому не будет хуже. Приходи завтра после обеда на чашку чая, и я расскажу тебе одну историю о твоей маме. Договорились?

Гарри не знал, что думать. Субботний обед в его расписании был посвящен освоению защитных чар, но ради рассказа о маме от человека, который так долго скрывался от Гарри, этим часом можно было пожертвовать. В нужное время он подошел к двери кабинета и вежливо постучал.

— Входи, входи, Гарри! Располагайся, я заварил чай. Одна очаровательная волшебница, тоже, кстати, пуффендуйка, присылает мне его из Шотландии. Она утверждает, что в горах травам дышится лучше. Не знаю, стоит ли ей верить, но Больница Святого Мунго частенько обращается к ней за консультациями, так что и я, ха–ха, грешу тем же.

Слизнорт явно приложился к бутылке и даже не стал скрывать этого. На столе, рядом с чайным сервизом для Гарри, стояла початая бутылка золотистой жидкости и красивый, наполовину пустой бокал. Гарри сел на свое место, налил чаю и приготовился слушать. Профессор прикрыл глаза, должно быть, вспоминая свою историю, потом распахнул их, резко схватил бокал, осушил его и, тяжело вздохнув, посмотрел на Гарри.

— Видишь ли, Гарри, я был преподавателем по зельеварению и раньше. Многое изменилось после того, как Сам — Знаешь-Кто обрел сторонников и силу. Ты, наверняка, уже слышал, что многие слизеринцы поддержали его. Сам я никогда не поддерживал Сам — Знаешь-Кого, и поэтому в определенное время репутация моя, как ты можешь представить, оказалась не слишком хорошей. Для Пожирателей Смерти я был предателем, который не примкнул к ним и отказался сотрудничать, а для Дамблдора и тех, кто стоял за ним, я оказался… ну, думаю, ты уже достаточно умен, Гарри, чтобы понять. Я оказался ненадежным звеном. Так или иначе, я решил уйти из Хогвартса. Но все это в прошлом, теперь я рад, что вернулся и снова могу заниматься любимым делом. Зелья, видишь ли, очень важная часть волшебства. Немногие понимают, что зельеварение — настоящий столп магии. Твоя мама, Гарри, хорошо понимала это. Она занималась на моих уроках прилежно, и все слухи о том, что слизеринец может научить лишь дурному, были для нее пустым звуком. Возможно, ты плохо представляешь себе, как тогда обстояли дела. Ведь Сам — Знаешь-Кто тоже учился здесь, в Хогвартсе, и когда он покинул эти стены, он уже имел сторонников, и те начали искать новых, и это было лавиной, снежным комом! Он катился, катился, и все попадали в него, без разбору, и твои мама и папа, конечно, видели все это. Представь на минутку, что твои друзья, например, этот мальчик, Невилл, представь, что он примкнул бы к кому–то злому, жестокому, алчному. Представь, что его заставили бы сделать это из–за его семьи или из–за его друзей. Повсюду, повсюду происходило такое, но твоя мама не видела во мне слизеринца, она видела во мне учителя по зельеварению, она была вежлива и добра. Видишь? Даже в такие ужасные времена можно встретить удивительных людей. Однажды она сделала мне подарок. Я пришел к себе в кабинет и увидел, что на столе стоит небольшой аквариум, а на его поверхности плавает цветок. Это была Лилия, Гарри. Лилия, как Лили, понимаешь? Цветок стал опускаться в воду, а когда достиг дна, обернулся золотой рыбкой. Трансфигурация удавалась ей изумительно! Я уверен, тебе нечего беспокоиться из–за жалоб профессора Макгонагалл, рано или поздно, кровь даст о себе знать. Лили подарила мне золотую рыбку, и эта рыбка жила в аквариуме на моем столе вплоть до того дня… до того дня…

— До дня в Годриковой Впадине? — шепотом спросил Гарри. Он чувствовал, как бегут по спине мурашки.

Слизнорт кивнул:

— В тот день я увидел, что в аквариуме никого нет. Представляешь, Гарри? Она зачаровала воду, превратив ее в золотую рыбку, а затем… затем она сделала из рыбки лилию. И, когда ее не стало, магия испарилась. Пуф! Чары разрушились, и рыбки не стало тоже. Осталась только вода. Удивительной волшебницей, вот кем была твоя мама, и я уверен, что она по–своему сумела спасти твою жизнь. Не знаю, что произошло в тот день в твоем доме, Гарри, но я уверен, что твоя мама сумела помочь тебе.

Гарри промолчал. Он знал, что Слизнорт не ждет от него объяснений, и был рад этому. Сейчас, после истории о золотой рыбке, Гарри меньше всего хотелось рассказывать Слизнорту о том, что Лили Поттер смогла воспользоваться чарами куда более сильными, чем любая трансфигурация. Возможно, профессор тогда смог бы гордиться ей еще сильнее, но, в любом случае, сейчас это был неуместно. Они оба молчали, разглядывая открытую бутылку.

— Скажите, профессор, вы знаете, что такое Орден Феникса?

Слизнорт удивленно посмотрел на Гарри.

— Дело в том, что недавно я сходил к Хагриду и спросил у него, кем были мои родители. Кем была моя мама, если честно. И в разговоре прозвучали эти слова: «Орден Феникса». Вы что–нибудь знаете об этом?

— Знаю, Гарри, — Слизнорт тяжело вздохнул, — но я бы не хотел говорить об этом сегодня. Если ты не возражаешь, мы закончим на этом. Орден Феникса был организацией, в которой состояли и твои родители тоже. Члены Ордена противостояли Пожирателям Смерти. Многие считают, что твоя мама… что Поттеры погибли из–за того, что были членами Ордена Феникса.

— Вы так не считаете?

— Я считаю, что в те времена не нужно было состоять в Ордене, чтобы вечером не вернуться с работы.

Он отвернулся и начал наливать себе напиток из бутылки. Гарри торопливо вышел из кабинета. Слизнорт был прав. Родители Гарри могли бы погибнуть, даже если бы они не были в Ордене. Кто угодно мог погибнуть, в любой момент, от руки любого Пожирателя Смерти. Возможно, это и было причиной того, что Пожиратели Смерти вообще существовали. Гарри посмотрел на коридор подземелья и заметил несколько слизеринцев, которые шли из Большого Зала после обеда или послеобеденной прогулки. Они весело смеялись и обменивались записками, никто из них не выглядел зловеще. Гарри сглотнул накатившие с запозданием слезы и понял, чего хотели слизеринцы, примкнувшие к Волан–де–Морту.

Яркое мартовское солнце начало подтачивать сосульки над окнами кабинетов. Гарри с успехом вылетел во втором круге состязания по зельеварению, но его скромная победа в первом обеспечила любовь однокашников и несколько доброжелательных похлопываний от профессора Стебль. Она осторожно положила несколько раз ладонь ему на плечо, словно он был редким растением, которое могло сломаться от небрежного обращения.

— Ты большой молодец, Гарри, мы все очень гордимся тобой, — сказала она, обводя взглядом небольшую стайку болельщиков–первокурсников. Гриффиндорцы ни за что не стали бы поздравлять с поражением, но для Пуффендуя это было в порядке вещей.

Философский камень оставался на своем месте, а вместе с ним были Добби, маховик времени, пророчество Трелони, Люпин, Карта и много других вещей. Гарри изо всех сил убеждал себя не высовываться, продолжать подпольную учебу, но с каждым днем это было все тяжелее. После оглушительной победы с Барти и непонятно как приобретенной мантией ничего важного в его жизни не происходило.

Мир снова стал непонятным, а фишки на шахматной доске магического общества Британии выглядели размыто, неясно. Он снова почувствовал себя пешкой.

— Заклинание «Протего Тоталум», — диктовал тем временем профессор Снейп. Шел очередной урок по Защите от Темных Искусств, и хотя вот уже долгих полгода Гарри не слышал от профессора издевок и шуток в свой адрес, витать в облаках было опасно.

Гарри вывел на свитке ровным почерком: «Протего Тоталум». За последние два месяца его почерк выправился, стал почти красивым, и уж во всяком случае его нельзя было сравнивать с небрежными закорючками пятого курса.

— Чары «Протего», универсальный щит, о котором мы с вами говорили в декабре, имеют несколько разновидностей. Какие? Кто может ответить?