Fly Lost - Принцип меньшего зла

Снейп встаёт слишком быстро, я даже не осознаю его движения до момента, когда он хватает меня за плечи, так, что отлетает пуговица и трещат прочные швы на джинсовой рубашке, припечатывает к стенке камина, нависает, держит и шипит, дёргая верхней губой в дюйме от моей щеки:

- Ещё раз посмей заорать на меня - и я твою просьбу выполню.

Злость испарилась, когда Снейп чуть не пробил моей спиной камин, теперь я только передёргиваю плечами, распластываясь по стене, чтобы ему было удобнее на меня шипеть. Я точно ненормальный, потому что вместо злости накатывает не страх, а возбуждение, я уже почти хочу, чтобы он сейчас вышвырнул или убил меня, так, как захочет он, потому что это близко, слишком близко, его дыхание - кофе и коньяк, его одежда и голос - полынь. И я говорю только для того, чтобы он отошёл, не заметил, оставил меня:

- Хорошо, сэр.

Зря это я... Снейп издаёт гневный рык, снова встряхивает меня, и задевает бедром мой напряжённый член, и я уже не могу удержаться, выпускаю стон, давно рвущийся наружу, и мало что соображаю, глядя, как ярость уходит из его черт. Я только ищу и боюсь найти брезгливые оттенки в его изумлении, но их там нет, он просто замер, не отстраняется, изучает моё пылающее лицо.

- Вот оно что... - тихо говорит Снейп, едва шевеля губами, таким низким голосом, что его слова вибрируют во мне и вырывают ещё один глухой стон, и я, окончательно сойдя с ума, тяну его к себе.

У меня нет сил для удивления или смущения, когда он поддаётся, когда его рука ложится на мой затылок, оберегая от удара о стену, словно это не он только что впечатывал меня в камень. Я обхватываю его талию, вжимаюсь пахом в ногу, разделяющую мои колени, прихватываю губами кожу шеи и про себя умоляю его не двигаться, потому что если он пошевелится, то... о! надо было умолять ещё и не дышать, потому что когда он хрипло вздыхает мне в ухо, я уже не могу, я сам толкаюсь в его бедро раз, и второй, и коротко всхлипываю. И кончаю.

Утыкаюсь лбом Снейпу в плечо, поднять сейчас глаза - невыполнимо, мысли возвращаются и я жалею, что у меня есть голова. Потому что больше у меня не будет ничего, и не нужно будет лгать ни министру, ни Снейпу, ведь Снейп, без сомнения, сейчас велит убираться навсегда, вот только уничтожит все следы моего подросткового идиотизма, я уже слышу очищающее заклинание. Нам с ним ведь даже палочка не нужна.

Нам с ним, как же...

Ты идиот, Поттер. Идиот и позорище. Нестабильное глупое существо.

- Поттер, - зовёт Снейп и пытается отцепить меня. Я подчиняюсь, а он оставляет меня у камина, отходит и садится, и говорит: - Полегчало?

Снисходительно, без упрёка, словно это в порядке вещей - когда студент вот так... Бред какой-то.

- Вы способны продолжать заниматься? - спрашивает Снейп.

Я смотрю в пол и молчу.

- Мда, - хмыкает он. - Идите, Поттер. Придёте послезавтра. И не забудьте об очищении сознания перед сном.

- Хорошо, сэр, - выдавливаю я, пугаюсь своего голоса и, не поднимая глаз, ухожу.

Вечернее очищение светит только простыням.

Глава 6. Шпион и зельевар

Шеклболт не напоминает о предложении, словно и не было разговора. А отпущенная мне неделя подходит к концу. Но ведь я сам сказал ему, что подумаю и отвечу, Мерлин мой, я тупица, зачем я это сделал. Надо было отказаться сразу же. А теперь вряд ли смогу. Наверное, я превратился в мазохиста, раз нахожу привлекательной постоянную угрозу рассудку и жизни.

О том, как я кончил, едва прижался к его бедру, я себе думать запрещаю, это невыносимо стыдно. У меня был шанс, а я повёл себя как... озабоченный сопляк. И тем хуже - а может, лучше, я уже ничего не знаю - что Снейп ничего никогда не говорит по поводу того вечера в его кабинете, и я не знаю, что он об этом думает. И думает ли. И что это было для него. Акт милосердия к гормонально и психически нестабильному существу? Жалость по-снейповски? Он избегает прикасаться ко мне, по-прежнему убедительно холоден, и я бы поверил в его равнодушие, если бы не было там, около стены камина, того рваного хриплого выдоха. Выдоха, который выдал Снейпа и добил тогда меня.

О том, что его выдержка могла дать сбой конкретно из-за меня, а не, допустим, из-за отсутствия постоянного партнёра, я тоже запрещаю себе думать. Чтобы не расслабиться. Не поверить в состряпанные собственным мозгом иллюзии. Потому что потом, когда надуманные мной миражи развеются, будет слишком больно, гораздо больнее, чем я смогу выдержать.

- Очень неплохо, Поттер, - говорит однажды Снейп на практическом занятии по Высшим Зельям, взглянув в мой котёл.

Стараюсь справиться с лицом, на котором вместе с изумлением расплывается улыбка. Загоняю ликование вглубь, не хочу, чтобы кто-то увидел. Кто-то из тех, чьё удивление совсем не приправлено радостью. Гермиона не в счёт, ей тоже приятно, не зря же я изводил её вчера вопросами по теме сегодняшнего занятия. А вот парочка слизеринцев брезгливо кривит губы, и, конечно же, Малфой, да. Возможно, он действительно метит к Снейпу в ассистенты, потому что слышит от зельевара «очень неплохо» гораздо чаще меня. Да у меня вообще сегодня премьера. Внутри бурлит что-то новое, от чего приливает жар к кончикам пальцев, и когда я понимаю, что это такое, уже почти поздно. Моя же магия обманула меня, в этот раз взметнувшись не ледяной пустотой, а раскалённой лавой. Я дышу этим жаром, сцепив руки в замок. Если поднести сейчас к моему рту пергамент - вспыхнет?

В этот раз Снейп не выгоняет никого из класса, только замер в напряжённом ожидании - верит в меня, что ли?

А я смогу?

Я смогу.

Обходится всего лишь одним треснувшим стеклом в шкафу с готовыми зельями и одной опрокинувшейся пробиркой на моём столе.

И я вижу, как расслабляются его плечи, когда он чувствует конец выброса.

- Занятие окончено, - говорит Снейп, словно выплёвывает. - Благодаря мистеру Поттеру. Рабочие столы магией никому не чистить. Поблагодарите его же.

Наблюдаю, как студенты покорно убирают свои рабочие места, бросая на меня злобные взгляды, собирают тетради, наконец и сам отмираю, кладу свои вещи в сумку и направляюсь к выходу. Милосердная Гермиона вытерла лужу и смахнула в мусор остатки ингредиентов и с моего стола. Надо будет ей что-нибудь хорошее сказать.

- А вы, Поттер, задержитесь.

Сердце падает вниз, стремительно и болезненно, будто остриём пробивает себе дорогу. Возвращаюсь на место, кладу сумку на стол. Стою. Жду.

Снейп подходит очень близко, смотрит на меня в упор, потом зачем-то заходит за спину и оттуда прямо в ухо спрашивает:

- Ну и что мне с вами делать, Поттер?

Я чувствую его дыхание, я вообще чувствую его всей спиной, хотя Снейп и не прикасается совсем. Но от него ко мне словно дует тёплый ветер - так я чувствую. От этого бегут по коже стаи мурашек и вздымаются тонкие волоски на шее.

Уйми свои фантазии, Поттер, немедленно, а то опять опозоришься. А твоё везение не бесконечно.

- Молчите? - он снова перемещается так, чтобы посмотреть мне в глаза, потом отходит, садится за свой стол и устало говорит: - Вас ругаешь - у вас выброс. Вас хвалишь - у вас выброс. Мне казалось, наши занятия всё же принесли пользу. Видимо, я ошибся. Как с вами остальные преподаватели справляются?

Не может быть, чтобы Снейп не знал. Не верю. Это издевательство такое, да?

- Я жду ответа, - напоминает он.

Да, издевательство. Надо непременно озвучить? Ему мало того вечера?

- Рядом с остальными преподавателями у меня не бывает выбросов, - говорю я, прикрыв глаза, а голос такой - вороны позавидуют.

Сам не верю, что я это произнёс. Потому что теперь из категории догадок моё сумасшествие можно смело переводить в ряды свершившихся фактов. Я ведь практически подтвердил, что это всё из-за него, теперь он свяжет с моими словами тот вечер... и ответит? Внутри ноет от ожидания, сердце колотится в горле. Пусть бы, в конце концов, сказал, что я идиот, что я не привлекаю его ни в каком смысле, но только бы ответил. Чтобы я знал точно.

А ответом мне служит тишина. Быстро открываю глаза, чтобы увидеть на его лице - что? Удивление? Отвращение? Гнев?

А вот фигу тебе, Гарри. Нет там ничего. Обычная мрачная маска, без тени эмоций. Только смотрит Снейп не на меня, а на ту трещину, результат моей сегодняшней несдержанности. И говорит так же не глядя, спокойно и ровно:

- Идите.

Бесчувственное чудовище, вот он кто. Я могу порваться в клочья рядом с ним, а он будет всё так же бесстрастно взирать своими глазами-безднами. Вот на это я хочу себя обречь после выпуска? Я ненормальный.

И в подтверждение своему безумию я посылаю Шеклболту сову. В письме всего четыре слова и одна точка. «Я согласен. Гарри Поттер»

Ответ от министра приходит быстро, следующим же утром:

«Гарри, ты поступил очень правильно. Ты настоящий гриффиндорец. Учись и ни о чём не беспокойся. Сразу же после экзамена директор МакГонагалл тебе всё объяснит. К.Ш.»

О, вот этого бы не надо - «настоящий гриффиндорец», «правильно»... Особенно меня умиляет предложение не беспокоиться. Сейчас, только переключатель найду.