Джин-Энн Депре - Третья женщина

— Прошу извинить меня, — произнес он своим обычным тоном. — Я подумал, что вам потребуется кое-что из одежды, чтобы остаться на ночь. К счастью, у вас с Оливией почти одинаковые размеры. Вы можете пользоваться этими принадлежностями, пока мы не перевезем ваши вещи.

— Оливия… — прекрасное имя утратило часть своей красоты, когда она повторила его.

— Да. Моя жена.

— Спасибо… я очень признательна…

— Ни слова больше. Утром Диккенс отправится за вашими вещами. Вам нет необходимости выезжать, так как с завтрашнего дня начинается ваша работа. Вы готовы?

— Это очень любезно с вашей стороны…

— Отлично. Как вы относитесь к легкому ужину? Благодаря вам у меня появился свободный вечер. Место занято, никаких бесед с претендентами.

Он снова улыбнулся, придержал дверь, подавая ей руку. Как в тумане, прижимая к груди ворох превосходной одежды, Джудит Рейли позволила проводить себя из гигантской рыцарской залы. За спиной радушно потрескивал камин — теплый родник во мраке ночи. Темный силуэт Джеффри Морхауза задержался в дверях, и Джудит снова различила слабое постукивание трости, начинавшей новый мучительный переход в комнате наверху.

Том-том-томп.

Шум смолк, когда Джеффри Морхауз с силой захлопнул двери. Взяв Джудит под локоть, он повел ее вдоль длинного узкого коридора с качающимися в мерцании свеч деревянными стенами. Где-то впереди, словно часовой на границе мрака и полутени, мертвенно поблескивал бронзовый канделябр.

В особняке было тихо, как под сводами Вестминстерского аббатства: лишь эхо шагов глухо отражалось от пола.

Сердце Джудит затрепетало.

Вечер продолжался долгим и томительным путешествием в неизвестность. К необычному возбуждению примешивалось чувство страха. И ощущение нереальности происходящего.

Таинственный смысл наполнял величественные черты человека, шагавшего рядом. Для Джудит он был неотделим от ночи. Как тень, которая скрывается от испепеляющего сияния дня.

И это было очень странное чувство, если не сказать больше.

— …Бренди, мисс Рейли? Бокал вина?

— Благодарю вас, чая вполне достаточно. Восхитительный аромат. Ростбиф был просто превосходен. Должна признаться, что я проголодалась сильнее, чем думала.

— Тогда не стесняйтесь. Диккенс будет довольна, когда узнает, что вы хвалили ее поварское искусство. Для Челси-Саут она абсолютно незаменима. Не знаю, что бы мы делали без нее.

— Семьдесят семь, Челси-Саут. Очаровательное название для дома. Я с нетерпением жду завтрашнего дня, чтобы осмотреть его при дневном свете.

— Боюсь, вы будете разочарованы.

— Почему?

— Это не туристическая достопримечательность, мисс Рейли, хотя и трудно сказать, почему. Ведь дом стоит здесь уже несколько столетий. С времен правления королевы Елизаветы, если быть точным. Вначале это была обычная комбинация дозорной башни и замка. Одному Богу известно, что повидали с тех пор эти стены. Прежде чем их успели восстановить, залатать бреши, строение пришло в полный упадок. По моим сведениям, где-то в середине прошлого столетия замок купил отставной капитан флота Ее Королевского Величества — королевы Виктории, разумеется, — и переустроил его под жилой дом. После его кончины наследников не нашлось, и дом переходил из рук в руки, пока его не приобрел мой покойный отец, Персиваль Морхауз, богатый коммерсант из Бристоля. Я был рожден в этих стенах. В тысяча восемьсот семьдесят пятом. Отец вскоре умер, оставив мне солидное состояние. Через полгода сердечный приступ унес мать, и Челси-Саут остался в полном моем распоряжении. Рыцарская зала, переоборудованная в студию, единственная сохранила атмосферу и обстановку прошлого. Увы, снаружи дом представляет собой унылое нагромождение плит, этажей и шпилей, как и остальные строения в этой части Лондона. Важное преимущество, хотя и не архитектурное, — уединенность. Ближайшие соседи находятся более чем в пятистах ярдах на север.

Дом окружает небольшая роща, есть даже озеро. Своего рода сельский оазис в каменных дебрях города. Не хватает лишь стойла с лошадьми для охоты. Но это небольшая потеря. Книга, над которой нам предстоит работать, съедает все мое время. И было бы обидно оставить ее незавершенной из-за глупого падения с лошади, — он улыбнулся.

— Наши судьбы удивительно похожи, мистер Морхауз.

— Почему вы так думаете?

— Мои родители тоже умерли, когда я была совсем ребенком. И вы напрасно сокрушались о беге лет во время нашего разговора в студии. Ваш возраст можно назвать цветущим.

— Я не собирался вводить вас в заблуждение.

— Если год вашего рождения — тысяча восемьсот семьдесят пятый, то сейчас вам только тридцать семь лет. Начало жизни для человека вашего положения.

— Моего положения? Интересно. Каким же вы представляете меня, мисс Рейли?

— Я не уверена, что наше короткое знакомство…

— Нет-нет. Прошу вас, говорите.

— В вас чувствуется настоящий джентльмен. С головы до кончиков туфель. Меня поражает ваша забота о больной жене. Возможно, когда-нибудь она сможет поправить свое здоровье…

— Не стоит обманывать себя, мисс Рейли. Оливия останется калекой до конца своих дней.

— Но с тростью…

— Трость? Ах да. Скорее надежда, чем действительная опора. Оливия никогда не будет ходить снова, как ни печально это сознавать. А теперь… освежим память? Небольшой экскурс в историю?

— Как вам угодно, мистер Морхауз. Вы необычайно великодушны.

— Мое великодушие мы обсудим позже. Итак, приступим. Назовите мне имя несчастной леди, правление которой длилось всего девять дней. Естественно, многие историки предпочитают не ставить ее в ряду коронованных особ, однако я придерживаюсь на этот счет иного мнения.

— Джейн. Леди Джейн Грей. Династия Тюдоров. Фактически это единственная королева по имени Джейн во всей истории Британии.

— Превосходно! Хороший ответ, мисс Рейли.

— Благодарю. Не будете ли вы любезны подать мне чайник? Изумительный вкус. В такую погоду чай согревает лучше камина.

— Вот ваш чай, а я налью себе бренди. Отличный «Наполеон». Другие сорта не идут ни в какое сравнение. Для бренди «Наполеон» такая же величина, как наш красавец «Титаник» для мирового флота. Настоящий Гулливер среди лилипутов, и будьте уверены, он покажет себя, когда отправится в свой первый круиз из саутгемптонских доков.

— Об этом плавании пишут все газеты, повсюду рекламные плакаты. Должно быть, это действительно замечательное судно.

— Не сомневайтесь. Британия по праву носит титул владычицы морей. Это признают даже ваши соотечественники, мисс Рейли. Прошу вас, не обижайтесь на мои слова. Должен сказать, что вы не перестаете удивлять меня.

— Я забыла упомянуть одно важное обстоятельство, мистер Морхауз.

— В самом деле? Очередной сюрприз?

— Думаю, да. Речь идет о моей фамилии. Это не простое совпадение. Я действительно принадлежу к роду Рейли. Мои предки по прямой линии восходят к сэру Уолтеру Рейли. Отец всегда гордился этим.

— Невероятно, вы снова удивляете меня!

— Мне казалось, что вам следует это знать.

— Вы хорошо сделали, что рассказали. Теперь я в состоянии сопоставить ваш выдающийся интерес к британской истории и чисто американское происхождение. Однако, очень жаль…

— Жаль?

— Да, сэр Рейли так и не добился короны. Судьба несостоявшихся королей мало кого интересует. Отныне вся его слава осталась в складках плаща, брошенного им к ногам Елизаветы.

— О!

— Надеюсь, я не задел ваших чувств?

— Нет-нет. Если бы я могла узнать причину болезни миссис Морхауз…

За стеной послышался шум. Зашуршали крахмальные оборки юбок. Кто-то тяжело ходил по рыцарской зале. Лицо Джеффри Морхауза посерьезнело. Сняв с шеи белоснежную салфетку, он встал из-за стола.

— Диккенс уже вернулась. Я выйду предупредить ее о вашем присутствии, пока она не ушла на кухню.

Он торопливо покинул комнату, оставив Джудит в одиночестве. Уютная обстановка гостиной, где был накрыт ужин, разительно контрастировала с гигантскими размерами студии. Хотелось закрыть глаза, отдохнуть.

Разговор принес новую пищу для ума, однако при этом ни на дюйм не приоткрыл завесы над чувствами, двигавшими хозяином Челси-Саут. Несмотря на воспитание и манеры, его поведение продолжало оставаться загадкой. Казалось, под блестящим вицмундиром скрываются два разных человека. Стоило одному из них произнести имя жены — с любовью и нежностью, как немедленно лицо второго превращалось в застывшую маску. Холодный взгляд обретал зловещее выражение, делая непривлекательными мужественные черты эсквайра. И все же этот час можно было назвать одним из счастливейших в жизни Джудит. Еще никогда общение с мужчиной не доставляло ей такого удовольствия. Джеффри Морхауз был сама обходительность.