Валентин Варенников - Парад Победы

Уверен, что пионерами в этом деле должны стать авторитетные и развитые страны, в прошлом перенесшие наиболее тяжелые испытания, а ныне являющиеся признанными лидерами международного процесса. В первую очередь это относится к России и Германии. Нашим народам — русскому и немецкому — довелось испытать больше других. И они лучше других чувствуют [526] горе и страдание. Поэтому именно они должны стать ядром мощной международной коалиции, на новом этапе развития человечества противостоящей силам хаоса и зла.

В этой связи хотел бы поделиться своими соображениями о Германии, которую мне посчастливилось наблюдать в разные периоды на протяжении многих десятилетий, а также передать настроение немецких коллег, которым небезразлична судьба России.

Всё это имеет прямое отношение к этой книге.

Я был в Германии четыре раза. Впервые ступил на немецкую землю в феврале 1945 года на Одере, в районе Кюстрина, в составе Белорусского фронта. После окончания боевых действий остался там и прослужил пять лет в разных гарнизонах, расположенных в Тюрингии и Саксонии.

Второй раз приехал в конце 60-х годов, уже на должность командующего армией, а затем был назначен первым заместителем главнокомандующего Группой советских войск в Германии и пробыл там еще четыре года.

В мае 1991 года прибыл в Германию с официальным визитом, как главнокомандующий Сухопутными войсками Вооруженных Сил Советского Союза. И наконец в четвертый раз — совсем недавно, в апреле 2004 года как очевидец и участник событий шестидесятилетней давности. Побывал там вместе с телевизионной группой, занимающейся съемками фильма, посвященного 60-летию Победы над фашизмом.

Таким образом, все послевоенное становление Германии проходило на моих глазах. И я — может быть, как немногие — могу судить о том, как формировалась немецкая нация в послевоенный период, с чего сразу после войны началось ее возрождение. Как из-за разделения на «восточных» и «западных» немецкий народ был искусственно разобщен, как преодолевал трагедию [527] разделения и с каким идеологическим и духовным багажом подошел к восстановлению и к дню сегодняшнему.

Итак, февраль 1945 года. Наша 35-я гвардейская стрелковая дивизия, как уже читателю известно, захватила плацдарм в районе Кюстрина. Шли тяжелые бои. Я был в третий раз ранен, но быстро поправился и вернулся в строй. Последовали прорыв обороны на Зеловских высотах и наконец взятие Берлина.

Много было памятного. Разминирование домов, снятие фугасов, оказание медицинской помощи не только мирным жителям, но и раненым солдатам вермахта… Мы спасали людей в берлинском метро, которое нацисты хотели затопить. Наши военные организовали питание для жителей Берлина прямо на улицах города из своих солдатских кухонь. А жителями были только женщины, дети и старики. Напуганные и измученные, они вначале с опаской подходили к нашим солдатским кухням. Но когда наиболее решительные получали добротную, горячую пищу, такую же, как наши солдаты и офицеры, то и остальные смело и быстро выстраивались в очередь. Тогда, глядя на исстрадавшиеся лица жителей разбитой немецкой столицы, я, молодой капитан Советской Армии, не раз вспоминал мудрого Бисмарка. Вот к чему приводит преступная безответственность вождей!

Как и русский, немецкий народ тяжело пережил годы Второй мировой войны. Тогда в разбомбленном Берлине сорок пятого возле наших походных кухонь страдания людей были особенно зримы.

Разбитая страна конечно же нуждалась в помощи, и в первую очередь в создании государства, способного обеспечить элементарную систему управления. Необходимо было определить форму государственного устройства послевоенной Германии. Руководство Советского Союза и лично Сталин выступали за единое [528] государство. Этот тезис был неоднократно озвучен и на Потсдамской конференции, и на предыдущих встречах в верхах. Однако союзники настаивали на разделении страны. Последней попыткой сохранить единство было проведение в Берлине в 1947 году Первого немецкого народного конгресса. Но союзники продолжили политику раскола, и в итоге образовались две Германии.

Все это хорошо известно из истории, но я хочу еще раз вернуться к этому, потому что, оставшись в Германии в составе Группы советских оккупационных войск, лично наблюдал картину всех эволюции до 1950 года и считаю необходимым акцентировать внимание на нюансах, которые теперь, по прошествии времени, кое-кто предпочел бы замолчать, а то и вовсе вычеркнуть из летописи человечества.

Тогда в полной мере проявилась двурушническая политика союзников, в частности, Соединенных Штатов, сразу взявших курс на разобщение немецкой нации, на этот раз — на основании экономического расслоения.

В апреле 1948 года вступил в действие план Маршалла, предусматривающий широкое финансирование и материально-техническое обеспечение Западной Германии. Руководство Советского Союза убеждало союзников, что действие экономической помощи должно распространиться и на Восточную Германию — ведь логично было бы помочь одинаково всему немецкому народу! К тому же Восточная Германия пострадала значительно больше. Однако эти просьбы остались без внимания.

В то же время Советский Союз был вынужден не только заниматься восстановлением собственного народного хозяйства, одновременно рассчитываясь по полученным у союзников во время войны кредитам и в полном объеме возвращая все поставленные из США по ленд-лизу автомобили, но и помогать Восточной [529] Германии, Польше, Венгрии, Чехословакии, Болгарии и Румынии восстанавливать свою экономику. Народы этих стран, испытав на себе всю тяжесть войны, должны были в кратчайшие сроки вернуться к нормальной жизни. Помощь нашего народа была эффективной, в том числе и немецкому народу. Хотя, безусловно, объем этой помощи не мог идти ни в какое сравнение с теми экономическими бенефициями, которые были предоставлены Западной Германии в рамках плана Маршалла, в осуществлении которого участвовали, помимо Соединенных Штатов Америки, еще семнадцать стран.

Второе мое пребывание в ГДР в составе Группы советских войск в Германии было в должности командующего 3-й ударной армией.

Если во второй половине 40-х годов на востоке и на западе Германии шел поиск путей организации и становления государства, восстановления экономики, необходимых систем управления, рождение общественных организаций и политических партий, то в 70-х годах Западная и Восточная Германия вошла в период своего расцвета.

Федеративная Республика Германия в эти годы заняла ведущее место в Западной Европе по основным показателям. Германская Демократическая Республика также могла в этот период гордиться своими достижениями. Если проанализировать показатели ГДР за 70-е годы, то они выше, чем у всех стран Восточной Европы, за исключением Чехословакии, которая была приблизительно на этом же уровне. Две Германии развивались стремительно, с ними считался весь мир. Но немецкую нацию угнетало разделение на два государства. Это было трагическое время, не говоря уже об упущенных возможностях в экономической, культурной, духовной областях. Немцы страдали и не скрывали этого. [530]

Приведу один пример. Шел 1972 год. Только что завершились Олимпийские игры в Мюнхене. Военный совет Группы советских войск в Германии в полном составе отправился на берлинский стадион, где наша команда «Динамо»-Москва встречалась в товарищеском матче с немецкой «Динамо»-Берлин. На трибуне я сидел рядом с министром государственной безопасности ГДР генерал-полковником Мильке. Конечно, каждый болел за свою команду (забегая вперед, скажу, что матч закончился боевой ничьей со счетом 2:2), но в ходе этой игры у нас состоялся разговор, который я помню до сих пор. Мильке заговорил о результатах Олимпийских игр.

Тогда по числу завоеванных медалей на первое место вышел Советский Союз, на второе — Соединенные Штаты, а третье и четвертое заняли соответственно ФРГ и ГДР. «Но если сложить медали ФРГ и ГДР, — как бы между прочим заметил Мильке, — то мы оказываемся на первом месте». Эта фраза глубоко запала мне в душу. Мильке, очень уважаемый у себя на родине человек, имевший немало заслуг и наград, говорил так отнюдь не потому, что хотел похвастать спортивным превосходством. Это были слова настоящего немецкого патриота, чье сердце болело о разделенной немецкой нации.

Мне некорректно было развивать эту мысль, но она постоянно присутствовала не только у меня, но и у всех нас — у всего состава Группы советских войск в Германии и у нас в стране. Мы понимали, что ситуация, связанная с разделением единой немецкой нации на два фактически враждебных лагеря (а ведь это было именно так — официальная пропаганда и с той и с другой стороны делала все, что бы посеять и закрепить ненависть «запад юго» немца к «восточному» и наоборот), является не только крайне нездоровой, она заставляет страдать немецкие семьи, угнетает дух германской нации [531] и объективно противоречит ее устремлениям строить и развивать единое государство. Сложное это было время.