Вячеслав Шацилло - Последняя война царской России

Дабы еще больше подчеркнуть свое военное и моральное превосходство над противником, 18 января 1871 года в резиденции французских королей в Версале в торжественной обстановке было провозглашено создание Германской империи — Второго рейха, а прусский король Вильгельм I был объявлен германским императором. Так на карте Европы пала одна империя и вместо нее появилась другая.

Итоги франко-прусской войны окончательно были зафиксированы 10 мая 1871 года во Франкфурте-на-Майне, где между теперь Германией и Францией был подписан мирный договор. По его условиям, Франция не только признавала факт объединения германских земель под эгидой Пруссии, но и была вынуждена отдать новорожденной империи две свои провинции — Эльзас и Лотарингию. Помимо этого Париж был вынужден заплатить победителям и немалую денежную контрибуцию.

В ходе франко-прусской войны Пруссия была фактически поддержана в Санкт-Петербурге: здесь французам не забыли их недавнего участия в Крымской войне против России. Таким образом, в войне один на один против Пруссии Париж сполна расплатился за поддержку Османской империи в ее притязаниях против нашей страны и за Севастополь. Именно после 1871 года к французским политикам, каких бы политических взглядов они ни придерживались, постепенно начало приходить ясное осознание, что без помощи России в любой последующей войне против Германии Франция будет неизбежно разгромлена[1].

Франкфуртский мир положил конец военным действиям между двумя соседними странами, но никак не решил всех проблем, стоящих перед ними. Более того, пропасть между Берлином и Парижем стала все более и более углубляться. Вражда эта, однако, стала развиваться в условиях абсолютно новой геополитической ситуации в Европе: теперь в центре континента появилась созданная канцлером О. Бисмарком «железом и кровью» огромная империя, чьи просторы простирались от берегов Немана на севере до Альпийских гор на юге, от Силезии на востоке и до Лотарингии на западе.

1871 год стал во многих отношениях переломным в развитии межгосударственных отношений в Европе. Возвышение Берлина и унижение Парижа, казалось, подвели черту и под нескончаемой чередой локальных европейских конфликтов в собственно Старом Свете, где вплоть до 1914 года царил мир. (Исключение здесь составляют Балканы, но о них особый разговор.) Это было вполне объяснимо: прежде чем начать борьбу за утерянные Эльзас и Лотарингию, Франции нужно было время, чтобы «зализать» раны и найти новых союзников в борьбе против Второго рейха. Творца же немецкой внешней политики Бисмарка, наоборот, преследовал «кошмар коалиций», и он пытался сделать все возможное, чтобы не допустить сближения Санкт-Петербурга и Парижа, сохранив тем самым завоеванное.

Крайне опасаясь войны на два фронта, Бисмарк поначалу целенаправленно стремился улучшить отношения с Россией. По его инициативе в 1873 году между двумя странами была заключена секретная военная конвенция, в соответствии с которой в случае нападения на одну из них любой другой европейской державы Берлин и Санкт-Петербург брали на себя обязательство немедленно направить на помощь союзнику 200-тысячную армию. К этому соглашению предполагалось привлечь и Австро-Венгрию. А последовавшее вскоре подписание между Веной и Санкт-Петербургом консультативной конвенции и присоединение к ней Берлина привели к созданию Союза трех императоров — союза, опиравшегося на принцип монархической солидарности[2].

В то же время в отношении Франции политика Бисмарка носила достаточно провокационный характер. В германской прессе в 1875 году была развернута шумная пропагандистская кампания, направленная против «реваншистской» Франции. В воздухе опять запахло войной, но т.н. «военная тревога» того года не привела к новой войне между Германией и Францией, ибо на стороне последней выступили Россия и Великобритания, не желавшие новой войны между Францией и Германией с предсказуемым концом[3].

Дружба трех императоров — российского, германского и австро-венгерского — зиждилась главным образом на идеологических принципах и быстро стала трещать по швам. Первой ее проверкой на прочность стала русско-турецкая война 1877-1878 годов. Не обостряя явно отношений с Россией, Бисмарк именно нашу страну считал наиболее сильным и опасным соперником Германии, а потому, чтобы ослабить ее позиции в центре и на западе Европы, подталкивал Александра II к более активной политике на Ближнем Востоке — регионе, в котором в те времена у немцев еще не было ясных и четко выраженных стратегических интересов. Именно в этом контексте следует рассматривать ставшие знаменитыми слова канцлера, произнесенные им на заседании рейхстага в 1876 году: «Весь восточный вопрос не стоит костей одного-единственного померанского гренадера».

Однако последующие события показали, что «железный канцлер» лукавил. Победа русского оружия в войне с Турцией 1877-1878 годов привела к повышению авторитета России на Балканах и в Европе в целом. Такой ход событий напугал ряд правителей европейских держав, в том числе и Германии. Они потребовали пересмотра условий Сан-Стефанского мирного договора между Россией и Османской империей, договора, весьма благоприятного для нашей страны и славянских государств, освобожденных ею от многовекового османского ига.

На Берлинском конгрессе, созванном для этой цели в 1878 году, председательствовал Бисмарк. Канцлер объявил себя тогда «честным маклером», но играл он исключительно в пользу Австро-Венгрии — главного конкурента России на Балканах. В итоге Россия в Берлине была лишена значительной части плодов своей победы — на болгарский престол был посажен выходец из немецкой династии Кобургов, а Австро-Венгрия, не приняв никакого участия в войне против турок, получила право на оккупацию Боснии и Герцеговины.

Таким образом, Союз трех императоров де-факто перестал существовать — острая борьба между Россией и Австро-Венгрией за влияние на славянские балканские народы перевесила принципы «монархической солидарности» — краеугольного камня временного союза между династиями Романовых, Габсбургов и Гогенцоллернов.

Двуличное, недружественное поведение немцев во время Берлинского конгресса привело к резкому охлаждению русско-германских отношений. Прямым следствием этого стала шумная антинемецкая кампания, поднятая славянофилами в российской прессе. Мотив о коварстве Бисмарка, столь странным образом отплатившего России за ее поддержку Пруссии в войне против Франции, был подхвачен и официальными правительственными кругами. С ответными обвинениями в неблагодарности в германских проправительственных газетах выступил и сам канцлер. Так в прессе двух стран началась ожесточенная и нашумевшая на всю Европу «газетная война».

Другим источником охлаждения отношений между Берлином и Санкт-Петербургом к концу 70-х годов XIX века стали экономические проблемы. Германия в те годы продолжала оставаться одним из важнейших экономических партнеров России. Однако противоречия между двумя странами в торговой сфере характеризовались как конкуренцией русского и прусского сырья и хлеба на германском продовольственном рынке, так и не менее острой борьбой между быстро растущими русской и германской промышленностью на необъятном внутреннем рынке Российской империи. Между двумя странами началась настоящая таможенная война. Застрельщиком этой войны выступила Германия, которая первой под давлением прусских помещиков ввела почти полный запрет на ввоз из России мяса. Затем были введены драконовские пошлины на хлеб, что очень больно ударило по отечественному сельскому хозяйству — в те годы Германия поглощала почти 30% русского экспорта. Принимая запретительные пошлины в отношении российской сельскохозяйственной продукции, германское правительство одновременно требовало от российского существенно снизить пошлины на высокотехнологичную германскую промышленную продукцию. Уступи здесь Санкт-Петербург, и на амбициозных проектах модернизации страны, переживающей пореформенный промышленный бум, можно было бы поставить крест.

После Берлинского конгресса, хотя и не желая полного разрыва с Россией, Бисмарк принял решение сделать Австро-Венгрию главным союзником Германии. Канцлеру удалось убедить Вильгельма I, который до последнего отказывался совершить «предательский поступок» в отношении России, в том, что союз с династией Габсбургов следует сделать краеугольным камнем германской внешней политики. После этого в Вене начались секретные переговоры между Германией и Австро-Венгрией о заключении союза между двумя странами.

Германо-австрийский секретный союзный договор был подписан в Вене 7 октября 1879 года и был своим острием направлен именно против России. Первая его статья четко гласила: «В случае, если бы одна из обеих империй, вопреки ожиданию и искреннему желанию обеих высоких договаривающихся сторон, подверглась нападению со стороны России, то обе высокие договаривающиеся стороны обязаны выступить на помощь друг другу со всею совокупностью военных сил своих империй и соответственно с этим не заключать мира иначе, как только сообща и по обоюдному согласию»[4]. Согласно второй статье договора, если одна из сторон подвергнется нападению какой-либо третьей державы, но не России, второй партнер будет соблюдать благожелательный нейтралитет.