Владимир Шигин - Мятеж броненосца «Князь Потемкин-Таврический»

Как знать, сложись все иначе, может быть, высшее командование и нашло бы вариант, как вывести новейший броненосец через Босфор, включив его в состав 2-й Тихоокеанской эскадры. Смог бы в этом случае «Потемкин» что-либо изменить в раскладе сил в печальном для России Цусимском сражении? Думаю, что вряд ли. Впрочем, скорее всего, он вошел бы в историю, как корабль, героически дравшийся с врагом в самом кровавом для нас морском сражении.

Летом 1902 года «Потемкин» был переведен в Севастополь — для достройки и вооружения. Первоначальный срок ввода в строй был сорван пожаром, вспыхнувшим в котельном отделении. Урон был таким, что котлы пришлось заменить на котлы под твердое топливо. Во время испытаний артиллерии главного калибра обнаружились раковины в броне башен. Их тоже пришлось заменять новыми.

Как бы то ни было, но к 1905 году «Потемкин» все же был принят в состав Российского императорского флота, несколько пополнив обескровленные после Русско-японской войны наши морские силы.

К формированию команды броненосца приступили практически одновременно с его закладкой. Для этого был создан 36-й флотский экипаж, в котором готовили корабельных специалистов различного профиля — артиллеристов, машинистов, минеров.

При вступлении броненосца в строй в мае 1905 года экипаж состоял из 731 человека, в том числе 26 офицеров.

Согласно данным военно-морского историка Б.И. Гаврилова, «Потемкин» имел следующий состав экипажа: 20 офицеров флота, четыре инженера-механика, два врача, священник, 12 кондукторов, 763 матроса. Для испытаний механизмов и орудий на нем находились гарантийный механик Николаевского завода А.Н. Харкевич, 23 мастеровых и три офицера от высших технических органов морского ведомства. На день мятежа на борту корабля находилось 15 офицеров, 781 матрос, два врача и один священник, при штатной численности в 705 матросов и 26 офицеров.

Как и на всех других кораблях Российского императорского флота, костяк офицеров на «Потемкине» составляли кадровые офицеры, окончившие полный курс Морского корпуса в Петербурге (а старшие офицеры—еще и офицерские классы), имевшие хорошую теоретическую подготовку и необходимый практический опыт как морской, так и военной службы. Именно эта категория офицеров и определяла лицо флота начала XX века, именно они и занимались обучением и воспитанием личного состава

Что касается корабельных инженер-механиков, то одна часть из них были выпускниками Морского технического училища в Кронштадте, другая же являлась выпускниками технических вузов, в частности, половина младших офицеров-механиков «Потемкина» была выпускниками Харьковского технологического института. Будучи неплохо подготовленными по специальности, выпускники технических институтов не являлись настоящими офицерами в классическом понимании этого слова. Многие из них далее не имели офицерских званий. К тому же из-за достаточно тяжелой службы и небольших окладов, затруднительной карьеры служба на флоте считалась для дипломированных инженеров (которые в то время ценились в России на вес золота) не слишком престижной. Поэтому особой мотивации у инженер-механиков (особенно у самых молодых из них) для военно-морской службы просто не было.

Помимо этого, из-за больших потерь в Русско-японской войне и хронического некомплекта офицеров на «Потемкине», как и на других кораблях российского флота в 1904—1905 годах, находилась еще одна категория офицеров — младшие офицеры, призванные на время войны из запаса. Это были по большей части гражданские штурманы и механики, ставшие на время прапорщиками по адмиралтейству. Данная категория людей офицерами вообще являлись лишь номинально. Прапорщики по Адмиралтейству в большинстве случаев просто отбывали номер, считая дни и часы, когда они снова вернутся к вольготной гражданской жизни. Если для войны морской опыт этих людей и мог быть востребован, то для мирных флотских будней они были больше вредны, чем необходимы.

Как мы увидим в дальнейшем, именно представители последних двух категорий офицерского состава окажутся менее стойкими в своем противодействии мятежникам. Как мы понимаем, это произошло совсем не случайно.

На момент рассматриваемых нами в книге событий на борту «Потемкина» из штатного офицерского состава находились: командир корабля капитан 1-го ранга Е.Н. Голиков 1-й, старший офицер капитан 2-го ранга И.И. Гиляровский, ревизор мичман А.Н. Макаров 4-й, старший минный офицер лейтенант В.К. Тон, старший артиллерийский офицер лейтенант Л.К. Неупокоев 2-й, младший артиллерийский офицер мичман Б.В. Бахтин 3-й, старший штурманский офицер капитан корпуса флотских штурманов К.Г. Гурин, младший штурманский офицер прапорщик по морской части Н.Л. Ливенцев, вахтенный начальник прапорщик по морской части Д.П. Алексеев, вахтенный начальник прапорщик по морской части Н.С. Ястребцев, старший судовой механик подполковник корпуса инженер-механиков флота Н.Я. Цветков, минный механик поручик корпуса инженер-механиков флота С.А. Заушкевич, трюмный механик поручик корпуса инженер-механиков флота А.М. Коваленко, гидравлический механик поручик корпуса инженер-механиков И.Ф. Назимов, вахтенный механик подпоручик корпуса инженер-механиков П.В. Калюжнов, старший судовой врач надворный советник С.Г. Смирнов, младший судовой врач лекарь А.С. Галенко.

Буквально накануне мятежа был списан с корабля мичман А.Н. Кусков. В книге «Борец за свободу» Б.И. Гаврилов пишет, будто ленинградский историк В.А. Ермолов установил, что А.Н. Кусков участвовал в революционной работе. Однако при этом не приводит никаких подтверждающих фактов. К тому же, несмотря на обилие исторических трудов о революционных событиях 1905—1906 годов, о таинственном революционном мичмане Кускове никогда никто ничего и слыхом не слыхивал. Думается, что мичман Кусков был просто переведен с корабля на корабль в обычном порядке, а уж «революционером» его сделали задним числом любители исторических сенсаций. Такое стремление понятно — вот перед вами еще одна тайна броненосца «Потемкин», ведь, может быть, окажись мичман-«революционер» в день мятежа на палубе броненосца, был бы сейчас у нас второй лейтенант Шмидт!

Уже в самый последний момент с уходящего в море броненосца по каким-то делам съехали на берег мичманы Гнилосыров и Тихменев. Относительно этих офицеров, чудом оказавшихся вне корабля во время печально знаменитых событий на «Потемкине», в 50—70-е годы писали, что оба они якобы были особо нелюбимы командой, а потому, узнав каким-то неведомым образом о готовящейся на корабле расправе с офицерами, попросту сбежали загодя с корабля. В это не слишком верится.

Во-первых, еще никто из историков не привел по данному факту никаких документальных свидетельств. Таковыми, как мы понимаем, могли стать документы расследования трагических событий на «Потемкине» или объяснительные записки самих отбывших с борта броненосца офицеров.

Во-вторых, почему съехавшие на берег офицеры при этом не предупредили командира о готовящемся мятеже? Струсили? Сподличали? С точки зрения офицерской чести, да и вообще человеческой морали, никакой офицер, находившийся в здравом уме и твердом рассудке, никогда бы так не поступил. Если бы такой факт действительно имел место, то Гнилосырову с Тихменевым после этого не было бы места на флоте, тогда как оба они впоследствии вполне достойно служили на флоте и никто никаких претензий к ним относительно событий на «Потемкине» не предъявлял.

В-третьих, выход в море корабля намечался самый заурядный и самый кратковременный, поэтому крайней необходимости присутствия на борту всех офицеров просто не было, тем более что офицеры, скорее всего, были просто отправлены решать какие-то служебные дела на берегу. Это самая обычная практика и в этом откомандировании корабельных офицеров на сутки-двое на берег нет ничего сверхъестественного. Все, служившие когда-либо на кораблях, прекрасно это представляют.

Говоря о команде «Потемкина», необходимо отдельно сказать о такой категории, как сверхсрочнослужащие.

Что касается нижних чинов сверхсрочной службы и кондукторов, то они появились в российском флоте в 90-х годах XIX века, по примеру некоторых западноевропейских флотов. Число сверхсрочников (оставшихся на службе свыше 7 лет) из-за малого жалования и почти одинакового положения с чинами «срочной» службы было незначительным. Мало было и чинов сравнительно привилегированной категории — кондукторов и старших боцманов флота, которые имели свои «кают-компании», особые каюты на кораблях и носили форму одежды наподобие офицерской.

Комплектование кораблей кондукторами и старшими боцманами затруднялось отсутствием системы их подготовки при достаточно сложном экзамене и малыми размерами жалованья. Жалованье кондуктора на берегу составляло 45—55 рублей в месяц — т.е. столько, сколько мог заработать квалифицированный мастеровой, не стесненный к тому же строгими требованиями военной службы. К 1904 году не удалось заполнить даже весьма ограниченные корабельные кондукторские штаты (580 человек). На кораблях эскадры Тихого океана, к примеру, служили всего 96 старших боцманов и кондукторов—несколько более 0,5% от количества нижних чинов. Только при комплектовании 2-й эскадры Тихого океана на каждый большой броненосец удалось назначить по 12—16 кондукторов.