А. Кошелев - Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура

Впрочем, обошлось без серьезных последствий: ход делу не был дан. Я же говорю: спайка и взаимовыручка…

Война продолжалась; в любое время суток корабли и армейские части подвергались налетам и бомбежке японской авиации. Однажды японская бомба взорвалась рядом с нашим охотником; ее осколками был ранен наш легендарный боцман, который воевал на Северном флоте и был награжден многими орденами и медалями. Во время бомбежки в нем подсознательно сработал инстинкт самосохранения. Он полз но палубе с искаженным от ужаса лицом в укрытие. На нас, мальчишек, это произвело очень сильное впечатление, и мой товарищ, не выдержав, показал на боцмана пальцем. Это привело того в чувство; он встал во весь рост и крикнул: «Салага, смотри за япошкой».

Трудно описать то состояние, которое испытывали мы при каждой высадке или отражении налетов. Каждого подстерегала судьба войны, которая для некоторых оказывалась трагической, так как с кораблем гибла и вся его команда. Так случилось с Большим охотником № 306 нашего дивизиона.

Переходы морем осуществлялись в ночное время, а утром мы высаживались вместе с десантом и под обстрелом шли освобождать села и гавани от солдат страны, которая поработила половину мира. Мы имели перед собой самого фанатичного вояку (японца), который, не щадя себя, погибал во имя своего императора. Много ходило рассказов о самураях, их фанатичной преданности и фантастических умениях. Мне тогда довелось слышать и такой курьезный рассказ, что, убив противника, самурай сам вспарывал себе живот с криком: «Смерть врагам и мухам».

Правда, особого страха перед японцами мы не испытывали — в отличие от тех же американцев, для которых самураи были страшными (в прямом значении этого слова) противниками. Любой американский военнослужащий больше всего боялся встретиться один на один, в личном противостоянии, с японцем. Мы же относились к ним, как к противнику, с уважением, но и только. Мы хорошо знали и помнили, что «мы врага встречаем просто: били, бьем и будем бить!»

Мне, в составе десанта, пришлось освобождать Курильские острова. К концу августа сопротивление японцев там было подавлено окончательно, а города покрылись белыми флагами. Это население стало признавать свое поражение. Надо сказать, что в то время и на Сахалине, и на Курильских островах население было в основном японским. А теперь эти территории вновь стали нашими.

Но война еще не была окончена: в Китае Мао Цзедун воевал с Чан Кайши, в Корее начались столкновения между Севером и Югом. По ночам мы перехватывали гоминьдановские суда, пытавшиеся прорваться к побережью Китая, и брали под контроль острова, находившиеся под администрацией Чан Кайши…

Мой корабль, в составе эскадры, должен был перебазироваться в Порт-Артур. Наш дивизион вошел в Южное море. Помню то напряженное состояние, когда мы подходили к месту гибели крейсера «Варяг». Всех, как магнитом, тянуло на верхнюю палубу. Там собрались почти все свободные от вахты и вглядывались в море. Друг с другом почти не разговаривали. Каждого распирало закричать:

Но почему-то так никто вслух эту песню и не запел, хотя я уверен, что каждый повторял про себя ее слова множество раз. Торжественное и напряженное молчание было нарушено лишь залпами орудий. В сердце каждого из нас осталось чувство гордости за Россию, которая сумела восстановить честь и славу русского флага.

Так что День Победы над Японией не зря отмечался после войны как государственный праздник — ведь в результате этой победы мы надолго обеспечили себе спокойную границу на Востоке, а Китай, Корея, Индонезия обрели независимость. Жаль, что теперь об этом позабыли. Два года назад, когда меня пригласили на торжество в китайское посольство, на мой вопрос: «Когда Китай стал свободным и кто помог ему обрести свободу?» — китайский военный атташе недоуменно пожал плечами и ответил: «Не знаю».

А я хорошо помню тот день 3 сентября 1945 года. И считаю, что в той Великой войне у нас было две Победы — на западе и на востоке. И эту вторую Победу — над Японией — надо отмечать так же широко, как и первую.

Сейчас уже мало кто, кроме специалистов, помнит, что в победном августе 1945 года у Советского Союза был реальный шанс не только вернуть утраченные после поражения в предыдущей русско-японской войне территории, не только отвоевать Курилы, но и высадить десант на самом северном из Японских островов — Хоккайдо.

К разработке этой операции в Генштабе приступили еще в апреле 1945 года. 27 июня план десанта на Хоккайдо был рассмотрен в Ставке вместе с другими планами войны против Японии, однако по этому вопросу, в отличие от остальных, единодушия не было.

15 августа 1945 г. в Москву был представлен на согласование американский план капитуляции японских войск, в котором был опущен пункт о Курильских островах. На следующий день, в послании на имя президента Трумэна, Сталин предложил исправить упущение и «включить в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам все Курильские острова, которые согласно решениям трех держав в Крыму должны перейти во владение Советского Союза». Кроме того, Сталин предложил отвести СССР район принятия капитуляции на севере Хоккайдо, что было равносильно требованию советской зоны оккупации в Японии. 18 августа Трумэн прислал ответ. Он отклонил предложение Сталина о северном Хоккайдо, но согласился включить все Курильские острова в район принятия капитуляции советскими войсками. Одновременно Трумэн выразил пожелание, чтобы СССР предоставил Америке право иметь на Курилах авиационную базу. Сталин ответил резким отказом.

19 августа в 4 часа утра командование Тихоокеанского флота получило радиограмму Главнокомандующего на Дальнем Востоке маршала Василевского:

«Исходя из задач, поставленных перед советскими войсками на Дальнем Востоке, приказываю:

Первому Дальневосточному фронту в период с 19 августа по 1 сентября оккупировать половину острова Хоккайдо к северу от линии, идущей от города Кусиро до города Румои, и острова южной части Курильской гряды до острова Симусиру-То включительно.

Для этой цели при помощи судов ТОФ и частично морского флота в период с 19 августа по 1 сентября 1945 г. перебросить две стрелковые дивизии 87-го стрелкового корпуса.

В те же сроки перебазировать на Хоккайдо и Курильские острова одну истребительную и одну бомбардировочную авиационную дивизию 9-й воздушной армии».

Два дня спустя, утром 21 августа, штаб Тихоокеанского флота получил еще одну радиограмму от Василевского:

«Командующему авиацией Красной Армии и командующему ТОФ немедленно, после занятия нашими войсками южной части Сахалина, приступить к перебазированию основной массы авиации 9-й воздушной армии и ТОФ на остров Сахалин и не позднее 23 августа иметь ее в готовности принять участие по захвату северной части острова Хоккайдо». И далее: «Командующему ТОФ адмиралу Юмашеву после захвата нашими наземными войсками южной части острова Сахалин и порта Отомари перебазировать сюда необходимое количество боевых кораблей и торпедных средств с тем, чтобы по получении указаний Верховного Главнокомандования немедленно начать десантную операцию с южной части острова Сахалин на остров Хоккайдо. При планировании десантной операции учесть одновременно переброску на остров Хоккайдо не менее двух пехотных дивизий… Сроки начала десантной операции на остров Хоккайдо будут указаны мной дополнительно».

21 августа подводные лодки Л-12 и Л-19 заняли позиции в районе порта Румои (Хоккайдо), имея задачей вести разведку на подходах к западной части острова и к порту, а также уничтожать там корабли противника.

Однако 22 августа между 10 и 13 часами Сталин приказал приостановить подготовку к высадке на Хоккайдо, а Василевский в тот же день продублировал это приказание шифротелеграммой наркому ВМФ адмиралу флота Кузнецову и командующему Тихоокеанским флотом адмиралу Юмашеву:

«От операции по десантированию наших войск с острова Сахалин на остров Хоккайдо необходимо воздержаться впредь до особых указаний Ставки. Переброску 87-го стрелкового корпуса на остров Сахалин продолжать. В связи с заявлением японцев о готовности капитулировать на Курильских островах прошу продумать вопрос о возможности переброски головной дивизии 87-го стрелкового корпуса с острова Сахалин на южные Курильские острова (Кунасири и Итуруп), минуя остров Хоккайдо».

28 августа командующий Тихоокеанским флотом получил экстренную телеграмму от начальника штаба Главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке: