Андрей Иванов - Морская битва двух империй. Нельсон против Бонапарта

«Стало известно, что курс будет взят сначала на Кандию[3]. Мнения относительно последующего назначения разделились. Собираются ли возвысить снова Афины или Спарту? Будет ли трехцветное знамя водружено на серале или же на пирамидах и развалинах древних Фив? Или же из Алеппо направятся в Индию?! Эти сомнения перекликались с сомнениями Нельсона».

Когда капитаны узнали, что нужно взять курс на Египет, новость быстро стала общим достоянием.

 — Египет? — спрашивали участники экспедиции своих соседей. — Вы знали?

 — А вы знали? — в свою очередь, спрашивали те.

Все прояснилось, и стало легче на душе. Во время прохождения заключительного отрезка пути улучшилось и физическое состояние людей по сравнению с тем, каким оно было в начале экспедиции.

Еще до того, как флот достиг Мальты, Бонапарт получил новую информацию о движениях британских судов. Он написал Директории о том, что французский сторожевой корабль преследовал английский бриг, заставив его пристать к берегам Сардинии. Там британский корабль был сожжен.

«Члены команды этого судна, — докладывал Наполеон, — в один голос говорили об английской эскадре, состоящей, как мне представляется, из пяти или шести боевых кораблей».

Бонапарт и Брюэйс хорошо понимали, что и несколько английских кораблей могут нанести большой вред их флоту. Поэтому они решили плыть вдоль острова Крит, берега которого могли послужить им защитой, хотя для этого требовалось удлинить маршрут до Александрии на сто миль.

Даже если Нельсон разгадал планы французов, то он, скорее всего, устремится к Александрии по прямому пути. В этом случае вероятность встречи двух флотов снижается.

Французская армада держалась чуть севернее прямого маршрута в Египет и через несколько дней приблизилась к острову Крит. Наполеон, имея много свободного времени, оценивал итоги первого месяца экспедиции и думал о будущем.

Его мечты о Востоке начали сбываться. Он консолидировал свои военные силы и готовился слупить на землю Египта. В перспективе он должен подготовить поход в Индию.

Неужели все это не сон? Неужели те грезы, в которые он погружался, читая книги в скромных комнатушках, снимавшихся им в Балансе и Оксонне, могут стать явью?

Эти книги назывались «История арабов» аббата Мариньи и «Мемуары о турках и татарах» барона Франсуа де Тотта. В 1792 году Бонапарт встретился на Корсике с Вольнеем — автором книги о путешествиях в Египет и Сирию.

Будучи 23-летним офицером, он размышлял о том, чтобы отправиться в Индию служить в английской армии. Стоя перед матерью и старшим братом Джузеппе (Жозефом) в их доме на Корсике, он произносил речи и доказывал родне, что англичане будут хорошо платить офицеру его квалификации.

Это было до объявления войны Англии. А уже в следующем, 1793, году он победил британцев в Тулоне.

Теперь же он готов нанести смертельный удар в «сонную артерию» Великобритании. А один из лучших английских флотоводцев получил приказ потопить его флот. Схватка была почти неизбежной, но Бонапарт не хотел этой встречи.

Стоя на палубе, он смотрел вдаль и выглядывал Нельсона. Он думал об английском адмирале, которого не знал, и размышлял о Востоке.

Он вспоминал, как в феврале 1797 года во время короткой кампании против папских государств он вошел со своими солдатами в портовый город Анкона, находящийся на побережье Адриатического моря. Этот город, населенный греками, албанцами, боснийцами и турками, имел стратегическое значение для связей с Константинополем.

В жизни корсиканца Бонапарта море играло огромную роль. Его видение этого мира было похоже на восприятие древних греков. Когда он стоял на морском берегу, фантазия всякий раз уносила его вдаль.

Он думал о Константинополе, он помышлял о новых завоеваниях. Бонапарт провел в Анконе целых пять дней, по истечении которых он написал Директории:

«Отсюда можно достичь Македонии в двадцать четыре часа и Константинополя — за десять дней... Мы должны удерживать порт Анкону после заключения мира, для того чтобы он всегда оставался французским. Это даст нам огромное влияние на Оттоманскую Порту и сделает нас хозяевами Адриатического моря».

Полгода спустя, во время переговоров с Австрией, он возвращается к темам моря, островов, Константинополя:

«Корфу и Ионические острова более ценны для нас, чем вся Италия... Турецкая империя разрушается день ото дня: обладание островами позволит нам помочь этому, насколько возможно, или получить нашу долю в этом».

Сказано — сделано: летом 1797 года генерал Джентили высадился на Корфу, и французы оккупировали Ионические острова.

«Уже недалеко то время, — писал Бонапарт правительству, — когда мы будем думать: для того чтобы по-настоящему разрушить Англию, мы должны захватить Египет».

Гражданин Посселгуэ был не единственным советником Бонапарта, собравшим нужные для будущей экспедиции сведения. Еще в апреле 1797 года Наполеона, находившегося в Леобене на переговорах с австрийцами, посетил французский дипломат Раймон Вернинак. Он возвращался из Константинополя, где выполнял функции уполномоченного министра. Его обратный путь из Турции в Париж неожиданно затянулся —  дипломат был арестован неаполитанскими властями и провел в тюрьме несколько месяцев.

Находясь в Константинополе, Вернинак посылал специального комиссара, чтобы изучить положение дел в Египте. В сентябре 1796 года этот комиссар направил Вернинаку доклад из Смирны, в котором обосновал выводы, аналогичные заключениям, сделанным год спустя Наполеоном и Талейраном: турецкая империя находится в состоянии упадка и хаоса, и французы смогут легко захватить Египет.

В сентябре 1797 года Бонапарт находился в Пассариано. Завершался процесс подведения итогов Итальянской кампании, и Наполеон уделял много времени подготовке к Египетской экспедиции. Он посвятил в свои плана прибывшего из Рейнской армии генерала Дезэ. Почти каждый день он говорил о Востоке со своими ближайшими соратниками. Беседы и консультации Бонапарта с учеными, дипломатами и военными помогли ему конкретизировать план экспедиции.

Стоя на палубе «Ориента», Наполеон думал о своей судьбе, о своем высоком предназначении. Он был уверен в том, что оно связано с Востоком.

В любой ситуации Бонапарт рассматривал разные возможности. Он обещал Директории, что вернется во Францию через шесть месяцев, Бурьенну же сказал, что они могут превратиться в шесть лет.

Когда Наполеон увидел пики горных вершин острова Крит, он заговорил о великой цивилизации, которая когда-то здесь существовала. Не был ли он сам потомком людей высокой культуры, поглощенных великими катаклизмами и разбросанных по всему свету?

 «Это было торжество его фантазии, — он подробно и с энтузиазмом рассказывал о Древнем Крите, — вспоминает Бурьенн. — Он говорил об упадке Оттоманской империи, которая так мало напоминала легендарную историческую землю, многократно омывавшуюся человеческой кровью. Он начал думать о прекрасных мифах и легендах, придавая своим словам качества вдохновенной поэзии... что привело его к выводам о том, что человечество должно жить по самым лучшим законам... о том, что люди нуждаются в религии».

Нельсон был на одиннадцать лет старше Бонапарта, но по меркам Британского адмиралтейства считался молодым адмиралом. Он родился 29 сентября 1758 года в графстве Норфолк, расположенном в Восточной Англии, в семье приходского священника Эдмунда Нельсона. Мать Горацио Нельсона, Катерина, имела аристократические корни: ее предки были родственниками премьер-министра Великобритании Роберта Уолпола. Она родила одиннадцать детей, из которых выжили восемь, и умерла в возрасте сорока двух лет.

Юный Горацио Нельсон начал обучаться в респектабельной Королевской школе грамматики в Норвиче — древнем городе с величественным кафедральным собором, могучим замком, построенным в одиннадцатом веке, обширной рыночной площадью и уютными улочками. Здесь он проявил способности в письменном английском, а затем учился в школе сэра Уильяма Пастона в Северном Уолшэме.

Прочитав в Norfolk Chronicle заметку о том, что его дядя Морис Саклинг назначен капитаном корабля, Горацио попросил принять его на морскую службу и в двенадцать лет стал корабельным гардемарином. То было время войны с Испанией и спора за Фолклендские острова, расположенные в Южной Атлантике. Когда кризис миновал, Горацио служил под началом Саклинга на 74-пушечном сторожевом корабле «Триумф».

Юный Нельсон прошел все стадии корабельной службы. Чтобы иметь больше практики на море, он послужил на торговом судне, а в пятнадцать лет пережил первое настоящее приключение. Горацио узнал о том, что корабль «Каркас» собирается плыть к Северному полюсу в поисках легендарного северо-западного прохода в Восточную Индию, и попросил дядю позволить ему отправиться в эту экспедицию.