Войны античного мира: Походы Пирра - Светлов Роман Викторович

Несмотря на явные успехи регента в 314 г, уже следующим летом Эакид предпринял попытку вернуть себе престол. Ситуация казалась удобной: Кассандр поссорился с Антигоном Фригийским и последний начал против него войну, направив в Пелопоннес значительный экспедиционный корпус. Этолийский союз также выступил против регента, и тому пришлось сосредоточить в Акарнании все свободные силы под командованием своего брата Филиппа. Филипп вел военные действия так же, как это делали и сами этолийцы: не теряя время на осаду укрепленных пунктов и горных замков, он совершал опустошительные набеги, захватив контроль над переправами через пограничную р. Ахелой.

Однако для этого ему пришлось вывести войска из Эпира, который оказался предоставлен самому себе Эакид нашел общий язык со знатными молоссами и вернулся в Додону. Это было триумфальное возвращение: эпироты уже раскаялись в том, что отдали свое государство под власть соседей...

Восстановленная держава не хотела воевать с Кассандром: молосская знать отправила ко двору последнего делегацию, которая должна была попросить регента позволить им жить «по старине», уладив все внутренние разногласия.

Но Кассандр не собирался отказываться от Эпира. Он опасался, что, едва власть Эакида окрепнет, тот объединится с этолянами и армия Филиппа окажется зажатой в клещах. Поэтому регент приказал своему брату оставить Этолию и форсированным маршем двигаться на Додону.

Об этой войне у нас имеются лишь отрывочные сведения. Мы знаем, что Эакид сумел собрать значительное ополчение, которое заняло сильные позиции где-то перед Додоной. Однако эпироты еще не стали той воинственной нацией, которой сделает их Пирр: македонские части прорвали их позиции, атаковав противника прямо с марша. Судя по всему разгром был полный: большое количество сторонников Эакида погибло, еще больше попало в плен (отсюда можно сделать вывод, что Филипп сумел окружить хотя бы часть эпирских сил), в том числе 50 аристократов из числа знатных молосских родов, пригласивших Эакида вернуться.

Сам эпирский царь сумел бежать и вместе с приближенными направился на юг, в сторону Этолии. По дороге к нему присоединились несколько разрозненных отрядов; во всяком случае, к Ахелою с Эакидом прибыла небольшая армия. Здесь к нему присоединились местные противники Кассандра, но едва ли в большом количестве: известно, что последнее сражение произошло в окрестностях города Эниады, на крайнем юге Акарнании, поблизости от границ Этолии. Отсюда следует, что Филипп шел по пятам Эакида,^- оттесняя его от внутренних районов Этолии, возможно, даже не позволив переправиться через Ахелой. Эпирский царь был вынужден принять бой, будучи уже прижат к морю.

В этом сражении пала большая часть эпиротов и сам их царь. Легко завершив войну против этолийцев, Филипп вернулся в Эпир и установил там власть людей, преданных его брату.

Однако уже следующим летом македонян ждало в Эпире не менее суровое испытание. На место Эакида молоссы призвали на престол ого старшею брата, Алкету. Диодор рассказывает в своих «Исторических записках», что последний был отвратительною крана, вспыльчив и именно поэтому царь Арриба некогда завещал престол Эакиду, отправив своего старшей) емка и изгнание.

Однако желание получить свободу оказалось настолько велико, что жители Эпира согласились принять его.

На этот раз против Додоны направился Ликиск, тот самый военачальник, который в 316 г. уже был стратегом Эпира В момент, когда началось восстание Алкеты, Ликиск являлся стратегом Акарнании, также принадлежавшей Кассандру. Полевое войско у него было небольшим, однако Ликиск решил, что после прошлогоднего погрома он без труда одолеет повстанцев.

Действительно, поначалу он напал на Алкету близ города Кассопии в Нижней (южной) Молоссии и одержал легкую победу. Однако спустя несколько дней близ городка Евримены (к северу от Кассопии?) к эпирскому царю присоединился отряд его сына Александра. Когда подошел Ликиск, он нанес по нему удар с тыла, пока Алкета действовал из города, — и лишь произведенное вовремя отступление спасло Ачинска от разгрома.

В «соревновании» но накоплению сил верх одержали македоняне. Вскоре к Ликиску подошли подкрепления (из Этолии от Филиппа? Кассандр все еще находился в Македонии), и теперь уже он имел достаточно сил для успешной операции. Во втором сражении при Еврименах удача была на его стороне. Город оказался взят штурмом и разграблен, а царская семья бежала в горы.

Явившийся на помощь своим стратегам, Кассандр засвидетельствовал удачное решение «эпирской проблемы». Чтобы не превращать западные горные племена в постоянный источник напряженности для своих западных владений, он пошел на переговоры с Алкетой. Восстанавливая на престоле местную карскую династию, Кассандр рисковал немногим. Во-первых, молоссы уже почувствовали силу македонских армий. Получив престол из рук регента, Алкета явно предпочел бы мирную жизнь попыткам войти в союз с его противниками. Во-вторых, зная нрав эпирского царя, Кассандр мог ожидать, что тот вскоре рассорится со своими подданными и будет вынужден рассчитывать лишь на силу македонских сарисс. В-третьих, Кассандр решил вернуть под свою власть отпавшую от Македонии Аполлонию.

Осенью 312 г. Кассандр, поставив царем Эпира Алкету и, видимо, заключив с ним неравноправный договор, направился на север. Вскоре его отряды подошли к Аполлонии, у стен которой их встретило ополчение местных греков и значительные контингенты иллирийцев (возможно, под командованием Главка). По Диодору они превосходили по численности армию регента, которая в итоге потерпела чувствительное поражение. Отсутствие резервов и начинающееся суровое время года вынудили Кассандра принять решение о завершении кампании. Македоняне ушли из Иллирии, причем ушли надолго.

Как ни кощунственно это звучит, но смерть отца и воцарение вспыльчивого, принявшего сюзеренитет Македонии дяди стали причиной спокойного детства Пирра.

Маленький провинциал рос где-то на территории современной Албании, причем мы ничего не знаем об истории царства тавлантиев между 314 и 306 г. Главк благоразумно не вмешивался в борьбу «наследников» Александра, а его отношения с другими иллирийскими племенами греческих историков не занимают.

Воспитывался будущий царь не по каким-то диковинным варварским обычаям, а на греческий лад. В это время греческая манера воспитания была и модной, и естественной вещью даже среди народов, не говоривших по-эллински.

Поскольку Пирр вступит на историческую арену уже сложившимся государственным деятелем — несмотря на свой юный возраст, — нужно полагать, что основы будущих знаний он получил именно в Иллирии. При дворах варварских князей жило немило греческих эмигрантов, или просто образованных эллинов, приглашенных ради воспитания подрастающая поколения. Именно у них Пирр учился грамоте, счету, от них узнавал он историю Эллады и собственной страны. Здесь же ему преподавали гимнастику и музыку, без навыка в которых образование молодого человека в ту пору считалось незавершенным.

Однако мальчика более всего интересовало военное дело. Хотя окончательно военное и государственное образование Пирр получит под руководством Деметрия Полиоркета во время кампаний 302–299 гг. в Азии и Греции, а также в период своего вынужденного пребывания в Египте, можно полагать, что начаткам тактики и стратегии он обучался при дворе Главка.

Не следует ссылаться на юный возраст Пирра. Дети в то время взрослели значительно раньше и быстро учились тем навыкам, от которых зависела их жизнь. Живя среди иллирийцев, для которых оружие являлось таким же естественным атрибутом, как одежда, мальчик привыкал к убежденности и том, что единственный достойный мужчины путь — это путь воина.

До конца V в. до н.э. в Греции не существовало особой науки, чьим предметом являлось бы военное дело. Участие в ополчении было гражданской обязанностью любого свободного человека: ветераны обучали юношей-эфебов, которые за два года проходили полную воинскую подготовку, находясь на общественном обеспечении, и призывались на службу в случае возникновения угрозы государству. Такова была военная «система» Афин, в остальных городах-государствах она в целом напоминала афинскую — за исключением Спарты, где каждый лакедемонянин с детства являлся воином, готовящимся с оружием в руках защищать свое положение, имущество, общественный строй от неполноправных сословий (илотов, периэков), составлявших большинство населения спартанскою государства.