Михаил Барятинский - Танковые асы Второй мировой

В танках Т-34 1942–1944 года выпуска с «улучшенной» башней боекомплект состоял из 100 выстрелов (бронебойных — 21, осколочно-фугасных — 75, подкалиберных — 4). Для укладки выстрелов на полу боевого отделения было оборудовано 8 ящиков на 86 выстрелов. Остальные 14 выстрелов размещались так: 2 бронебойно-трассирующих — в кассетах на крышке ящика в правом заднем углу боевого отделения, 8 осколочно-фугасных — на левом борту боевого отделения и 4 подкалиберных — в кассетах на правом борту.

Башня танка Pz.IV Ausf.A с 75-мм пушкой KwK 37 с длиной ствола 24 калибра

Таким образом, в «кранцах первых выстрелов» танка Т-34 ранних выпусков с башней «пирожком» имелось 3 выстрела, а с «улучшенной» башней — 6. За остальными заряжающему приходилось лезть в чемоданы или в ящики. С первыми было труднее, так как их конструкция обеспечивала доступ только к одному верхнему выстрелу. В ящиках выстрелы располагались горизонтально, и при открытой крышке обеспечивался доступ сразу к нескольким выстрелам.

Боекомплект пушки танка Т-34–85 состоял из 55 артвыстрелов (осколочных — 36, бронебойных — 14, подкалиберных — 5) и размещался в корпусе и башне танка в трех типах укладок: стеллажной, хомутиковых и ящиках.

Стеллажная укладка на 12 выстрелов находилась в нише башни. В нее входили выстрелы с осколочной гранатой.

Хомутиковые укладки располагались: на правом борту башни — на 4 артвыстрела; в отделении управления у правого борта корпуса — на 2 артвыстрела; в правом заднем углу боевого отделения — на 2 артвыстрела. На правом борту башни укладывались выстрелы с бронебойными снарядами, а в отделении управления и боевом — с подкалиберными снарядами. Таким образом, в постоянной готовности к немедленному открытию огня в Т-34–85 находились 18 артвыстрелов, но только 6 из них были с бронебойными снарядами.

Боекомплект танка «Шерман» с 75-мм пушкой состоял из 97 артвыстрелов, из которых в кранцах первых выстрелов (на стенках башни и полике боевого отделения) находилось 16 унитарных патронов, а в надгусеничной нише левого борта (в «Шермане» заряжающий находился слева от орудия) еще 20.

Танки с 76-мм пушкой имели боеукладку так называемого мокрого типа, о чем свидетельствует буква W

в их обозначении (W — wet — мокрый). На этих машинах боекомплект хранился в двух ящиках, расположенных на днище корпуса и вмещающих 75 артвыстрелов, залитых 152 л воды. Еще шесть выстрелов, готовых к быстрому применению и расположенных на полике башни, были залиты 9 л воды. Дабы вода зимой не замерзала, в нее добавляли этиленгликоль. Перенос боекомплекта из надгусеничных ниш на пол боевого отделения повышал живучесть машины, а заливка водой помогала спасти его от детонации.

Таким образом, с точки зрения высокой скорострельности в первые минуты боя первое место несомненно занимает «Пантера». Остальные танки можно расставить следующим образом: 2-е место — «Шерман» с 75-мм пушкой, 3-е — Pz.IV. 4-е, 5-е, 6-е места делили «Шерман» с 76-мм пушкой, Т-34–85 и Т-34 с «гайкой». Наконец, на последнем месте находится Т-34 с «пирожком».

75-мм пушка KwK 40 с длиной ствола 48 калибров

Что касается скорострельности, то помимо конструктивных особенностей орудия этот важный параметр в огромной степени зависит от удобства работы заряжающего. И тут немецкие танки имели заметное преимущество перед своими противниками, в первую очередь перед советскими танками, главным образом за счет использования компоновки с носовым расположением трансмиссии. Данная компоновка, благодаря объединению отделений управления и трансмиссионного, позволила отвести под боевое отделение часть корпуса большую, чем при кормовом расположении трансмиссии.

Весьма важным параметром, напрямую влияющим и на точность стрельбы, и на ее скорострельность является ширина в плечах рабочих мест наводчика и заряжающего. К сожалению, по танку Т-34 точными данными на этот счет автор не располагает. Однако, совершенно очевидно, что эта ширина у нашей машины при объеме боевого отделения заметно меньшем, чем у немецких танков Pz.IV и «Пантера», не может быть больше. Тем более что и диаметр башенного погона в свету или, как его иногда называют, круга обслуживания у Т-34 составлял 1420 мм, у Pz.IV — 1600 мм, а у «Пантеры» — 1650! Ширина рабочих мест наводчика у Pz.IV составляла 500 мм, у «Пантеры» — 560 мм. У Т-34 в силу вышесказанного она не могла превышать это значение, а скорее всего находилась где-то в пределах 460–480 мм. Наводчик волей-неволей должен был сидеть лицом по ходу танка и его рабочее место, в конце концов, определялось шириной плеч мужчины среднего роста. Хуже было заряжающему. По-видимому, считалось, что в пределах отведенного ему объема он мог сравнительно вольно располагать свое тело. Исходя из габаритов башни можно посчитать ширину в плечах рабочего места заряжающего, которая находилась где-то в пределах 480x600 мм (у Pz.IV — 500x750, у «Пантеры» — 500x900 мм). Если учесть, что длина 76-мм выстрела составляет примерно 600 мм, то вообще становится непонятно, как в башне Т-34 заряжающий мог выполнять свои обязанности. Появление в 1942 году новой башни так называемой «улучшенной формы» (улучшенной с точки зрения технологии изготовления — Прим. автора) с меньшим наклоном стенок скорее всего позволило несколько расширить рабочие места наводчика и заряжающего. Но не намного — диаметр башенного погона остался прежним.

Советские солдаты осматривают подбитую «Пантеру» Ausf.D. Курская дуга, июль 1943 года. Высота линии огня у «Пантеры» составляла 2260 мм — рукой не достать.

В танке Т-34–85 условия работы всех членов экипажа значительно улучшились. Так, например, ширина рабочего места наводчика в плечах составляла 500 мм, то есть стала равной таковой у Pz.IV или «Пантеры». Ширина рабочего места заряжающего составляла 500x900 мм и опять-таки была равной «Пантере». При этом длина унитарных патронов у обоих танков была примерно одинаковой. Рабочее место заряжающего в Pz.IV было меньше, чем в Т-34–85.

Что касается «Шермана», то у автора имеются данные только по модификации с 75-мм пушкой. При беспрецедентно большом диаметре башенного погона в свету — 1730 мм — удалось получить и просторные рабочие места наводчика (ширина в плечах — 600 мм) и заряжающего (600x900 мм). При установке новой башни с 76-мм орудием погон остался неизменным, а значит можно предположить, что и рабочие места членов экипажа меньше не стали.

Еще одним показателем комфортных условий работы экипажа является расстояние от пола боевого отделения до крыши башни. У Pz.IV оно составляло 1440 мм, у «Пантеры» — 1650 мм, у Т-34 и Т-34–85 — 1560 мм, у «Шермана» — 1570 мм. На первый взгляд непонятно — какое все это имеет значение? Для «Шермана» и немецких танков, оборудованных вращающимся поликом боевого отделения — почти никакого. Заряжающие в этих танках имели возможность выполнять свою работу сидя или стоя на колене (коленях), так как полик вращался вместе с башней. Заряжающий в «тридцатьчетверке», не имевшей такого полика, был вынужден перемещаться вслед за орудием на полусогнутых ногах по крышкам чемоданов (или ящиков) с боеприпасами, спотыкаясь о стреляные гильзы. Само собой разумеется, что быстроте заряжания это не способствовало.

Более или менее близкие объемы боевых отделений немецких танков, Т-34–85 и «Шермана» обеспечивали им и примерно аналогичные показатели скорострельности — 6–8 выстр./мин. Резко выделялся в худшую сторону только Т-34, скорострельность его пушки не превышала 2–3 выстр./мин.

По-видимому, настало время остановиться, так как технических факторов прямо или косвенно влияющих на точность стрельбы и скорострельность довольно много. Например, в немецких танках было устройство, показывавшее наводчику, в каком положении находится башня относительно корпуса, а в советских — нет. А вентиляция, а плавность хода? И как классифицировать такой технический фактор как шумность? Т-34 с двигателем без глушителей и гребневым зацеплением гусениц ревел и гремел так, что его было слышно за 3 км. Немцы успевали подготовиться, сами же выскакивали как чертик из табакерки. Наконец, куда отнести такой факт: останавливаясь на отдых вне контакта с противником, немецкие танкисты, прежде чем покинуть свои машины, всегда разворачивали пушки в ту сторону, откуда этот противник мог появиться. Увы, представить себе, что так делали наши просто невозможно. Так что это за фактор — технический или уже тактический? А может быть человеческий?

В рамках этой главы, да и книги, нет возможности проанализировать тактику Панцерваффе и танковых войск Красной Армии в целом. Что, собственно, нас интересует в свете рассматриваемой темы? Практически только применение танков против танков.