Антон Первушин - Грааль и свастика. Религия нацизма

В целом план создания Азиатского института СС был всего лишь тестом, который должен был выявить уровень доверия рейхсфюрера к молодому ученому. Еще во время беседы на мюнхенском аэродроме Эрнст Шефер набросал Гиммлеру приблизительные планы своей будущей деятельности. Поэтому не исключено, что исследователь лишь изложил в письменной форме то, что было озвучено устно.

Азиатский институт СС должен был располагаться в Берлине, так как там находились необходимые для работы библиотеки, архивы и музеи. Кроме того, в столицу легко могли приехать любые лояльные рейху иностранцы. В самом здании института кроме стандартных помещений должны были располагаться некие «затемненные комнаты» и специальные «теплицы», в которых можно было культивировать растения, привезенные с Востока.

Поначалу Генрих Гиммлер никак не отреагировал на предложенный план. Рейхсфюрер продолжал выказывать Эрнсту Шеферу свои симпатии и благосклонность, но не собирался обсуждать предложенный план создания Азиатского института СС. Если сравнивать проект института и возникший в рамках «Аненербе» Отдел Центральной Азии и экспедиций, то в глаза сразу бросается, что отдел был сугубо научной структурой. Очевидно, что такое «половинчатое» решение не совсем устраивало Шефера, но вскоре он понял, что, несмотря на все симпатии, рейхсфюрер не собирается давать ему какие-то особые полномочия.

И в самом «Аненербе» к Шеферу сначала относились неоднозначно. Учитывая, что до этого момента в структуре «Наследия предков» превалировали гуманитарные отделы, к тибетологу относились как к ученому с сомнительной репутацией. Но идея создания Азиатского института была все-таки поддержана. Начавшаяся война поставила гуманитарные отделы «Аненербе», чьи разработки не имели прикладного значения, в весьма невыгодное положение, а те из сотрудников, которые должны были заниматься «практическими изысканиями», напротив, оказались в фаворе. Перенаправление гуманитарных изысканий в сторону Азии оказалось своего рода палочкой-выручалочкой для тех, кто опасался подпасть под сокращение и призыв на фронт.

В декабре 1939 года Эрнст Шефер впервые встретился с Вальтером Вюстом. Во время первой же беседы Вюст предложил Шеферу занять место профессора этнографии Мюнхенского университета, которое пустовало с 1933 года после того, как на пенсию ушел престарелый преподаватель Люциан Шерман. Шефер вежливо отказался от подобного предложения. Тогда он еще мечтал о собственном институте. Но прежде чем Шефер смог попытаться реализовать свой план, ему надо было справиться с конкурентами и добиться более весомого статуса в НСДАП и СС.

Здесь нужно более подробно остановиться на фигуре Вильгельма Фильхнера – одного из самых известных немецких путешественников начала XX века. С 1900 года он принял участие в десятках экспедиций, посетив Россию, Китай, Тибет, Антарктику, Шпицберген. Все эти области интересовали его прежде всего как геофизика. В 1920-е годы Фильхнер сконцентрировал свое внимание на Тибете, который разведывал в 1903–1905 годах. Однако позже его стали интересовать геомагнитные характеристики данного региона. Авторитет Фильхнера был настолько велик, что в 1937 году Адольф Гитлер лично вручил ему национальную премию в области науки и искусства – это значило не простое признание заслуг со стороны режима, а возвышение до ранга небожителей. В 1939 году влиятельный глава Имперской канцелярии Ганс Генрих Ламмерс предложил создать Фонд Фильхнера, который финансировал бы зарубежные поездки перспективных ученых. Официально фонд был основан 11 мая. Первым председателем фонда стал генеральный консул в Шанхае – тот самый, к которому в 1936 году за помощью обращался Эрнст Шефер.

Для понимания дальнейших событий надо упомянуть, что весной 1939 года махараджа Непала пригласил Фильхнера к себе в гости, чтобы тот мог заняться геомагнитными изысканиями в его стране. Формально махараджа был сувереном, поэтому Фильхнер даже после начала войны мог спокойно продолжать свои работы в Непале. Однако у него стали отказывать почки, и он был вынужден сдаться британцам, чтобы пройти курс лечения. Так он оказался в лагере в Бомбее. Из-за этого Фильхнер не мог самостоятельно руководить фондом и его активами. В итоге деятельность фонда стала затухать и вовсе прекратилась. Это стало прекрасным поводом для того, чтобы целый ряд ученых, в том числе Эрнст Шефер, попытались воспользоваться средствами данной организации.

После смерти шанхайского консула в декабре 1941 года делами фонда стал управлять один из членов его попечительского совета Вальтер Гремер. Чтобы положить конец спорам между различными учеными, которые конкурировали друг с другом, он предложил учредить постоянно действующий институт, занимающийся организацией экспедиций. В мае 1942 года в персональном штабе рейхсфюрера СС прошло обсуждение нового проекта – создания Имперского института внутриазиатских исследований. К тому моменту Эрнст Шефер уже занимал ключевые позиции в правлении Фонда Фильхнера и хотел, чтобы новое учреждение получало аналогичную финансовую поддержку.

Самое примечательное: к работе Имперского института предполагалось привлечь всемирно известного шведского путешественника Свена Гедина, который лелеял планы по созданию синтетической науки, объединяющей биологические и географические исследования. Эрнст Шефер давал понять, что выступает едва ли не как преемник дела Гедина, чей авторитет в научной среде был непререкаемым.

Но тут обнаружилось, что против планов Шефера решительно настроен сам Вальтер Гремер. Он предполагал отложить решение данного вопроса до окончания войны и возвращения Вильгельма Фильхнера из британского плена. Шефера выручило только то, что глава Имперской канцелярии был близким приятелем Гиммлера: ликвидация фонда создала бы множество проблем для Ганса Ламмерса.

Теперь можно понять суть компромиссного решения, найденного заинтересованными сторонами. Было предложено основать Германский институт исследования Центральной Азии, которым бы руководил Эрнст Шефер и который был бы обязан тесно сотрудничать с Фондом Фильхнера. При этом Шеферу не собирались отдавать всю полноту власти: свой президентский пост он делил бы с почетным президентом института Свеном Гедином.

В начале июля 1942 года сотрудничество вновь дало трещину. Шефер сам подлил масла в огонь, когда направил Ламмерсу письмо, в котором сообщил, что планы геофизика Фильхнера никак не вписывались в сферу деятельности института. Шефер хотел ввести новшества, которые должны были в перспективе стать определяющими для национал-социалистической науки, – в его институте должны были быть устранены четкие границы между различными дисциплинами:

Задача института состоит в том, чтобы выйти за рамки работ Фильхнера и Гедина. Должна появиться всеобщность исследований, чего еще никогда не было в нашей германской науке. Пожалуй, подобные попытки можно было обнаружить у великого Александра фон Гумбольдта, но сто лет назад научные дисциплины были не настолько развиты, как сейчас.

Эрнста Шефера пригласили в Имперскую канцелярию для консультаций. С ним намеревались договориться о том, что в Мюнхене будет создан Институт научных исследований Центральной Азии, не обладающий привилегиями имперского научного учреждения. Шефер понял, что перегнул палку, и согласился на уступки.

В конечном итоге ему все-таки пришлось прибегнуть к заступничеству своего шефа – после некоторых раздумий Генрих Гиммлер принял решение, что институт будет называться Имперским институтом исследований Центральной Азии имени Свена Гедина и располагать соответствующими полномочиями.

За несколько дней до официального открытия Имперского института, которое состоялось 16 января 1943 года, произошла встреча Генриха Гиммлера и Ганса Ламмерса. На ней два политика собирались снять все возникшие вопросы. Ламмерс рекомендовал отложить открытие института, к проекту которого накопилось очень много претензий. Гиммлер «с уважением отнесся к прозвучавшей просьбе», но заявил, что это невозможно, так как Свен Гедин, который должен был присутствовать на церемонии, уже выехал из Швеции в Германию. Такую мировую величину нельзя было заставлять ждать. Единственное, что мог сделать в данной ситуации Ламмерс, так это настоять на том, чтобы институт Свена Гедина не получил статуса имперского. Гиммлер со своей стороны решил пойти на уступки, поэтому в день открытия институт назывался «исследовательским». Именно под таким названием институт и вошел в историю. Примечательно, что в приглашениях, рассылаемым знатным лицам, Шефер распорядился оставить слово «имперский», что через несколько дней вызвало большой скандал.

Эрнст Шефер достиг своей заветной цели – после многолетних усилий он получил в свое распоряжение самостоятельный научно-исследовательский институт. Но отношения с Фондом Фильхнера и дальше оставались весьма напряженными. Вся эта история показательна тем, что мелкие личные амбиции, которые вылились в споры, а затем в противостояние в очень специфической сфере деятельности, едва не привели к прямому столкновению весьма влиятельных политических фигур Третьего рейха. Формально был найден компромисс, но фактически в данной схватке победили Шефер и Гиммлер.