Григорий Чечельницкий - Летчики на войне

Штаб 32-го авиаполка сообщает о том, что стремительно наступающие части 13-й армии гонят врага на запад через Кшень и Тим. В этом направлении по приказу с ВПУ вылетают штурмовики. 810-й авиаполк ведет на цель его командир майор М. И. Сапогов. Ведущий шестерки старшина Шаромов слышит в наушниках знакомый голос:

— Танки и броневики на окраине Мелехово. Атакуйте!

Шаромов переводит «ил» в пикирование, сбрасывает бомбы, затем открывает пулеметно-пушечный огонь. Один за другим ведомые повторяют его маневр, и группа замыкает круг. На земле дымят танки, загораются бронемашины, которые только что своим огнем пытались задержать стрелковую дивизию 13-й армии. Сколько внизу костров? Шесть? Восемь? Двенадцать? Это зафиксируют фотоаппараты, которые впервые установлены на «илах».

Заход за заходом, снаряд за снарядом. На небольшой высоте хорошо видно, как перекрещиваются цветные трассы вблизи домов на окраине населенного пункта, как пехота устремляется вперед. Ни у Шаромова, ни у его ведомых уже нет сомнения в том, что гитлеровцы не сдержат натиск наступающей пехоты. После пятнадцатиминутного пребывания над целью ведущий командует «домой» и разворачивается на свой аэродром. Задание выполнено…

С самого начала действий 13-й армии большую нагрузку несли истребители 286-й авиадивизии, которой командовал подполковник Иван Иванович Иванов. В те дни вражеская авиация активизировала свои действия, появляясь в воздухе группами по 10–12 самолетов. Не утихали воздушные бои. Противник потерял в них 78 «мессершмиттов».

Генерал Н. П. Пухов и его штаб высоко оценили работу экипажей ночных бомбардировщиков. По отзыву командующего 13-й армией они сыграли также исключительную роль в управлении войсками. Ночники вылетали в любую погоду, действовали безотказно, являясь временами единственным средством связи с далеко выдвинувшимися вперед 132-й и 280-й стрелковыми дивизиями[5].

Большим успехом наступающих войск был их стремительный прорыв в сторону Касторное. 28 января подвижная группа 13-й армии при содействии частей 38-й и 40-й армий ворвалась в населенный пункт. Поддержка этих войск с воздуха оценивалась так: «Летчикам-истребителям и штурмовикам воздушной армии, принимавшим участие в боях по освобождению Касторное 27–28 января 1943 г., за мужество и отвагу, проявленные в воздушных боях и штурмовках, объявлена благодарность Военного совета Брянского фронта»[6].

В последующие дни войска Воронежского фронта вели борьбу с окруженной ими юго-восточнее Касторное крупной группировкой немецко-фашистских войск в составе

10 дивизий. Между тем соединения Брянского фронта продолжали продвигаться на запад. К 4 февраля они освободили Золотухино и Щигры. Советским войскам открывался путь для наступления на Курск.

В итоге Воронежско-Касторненской операции был ликвидирован воронежский выступ противника, освобождена большая часть Воронежской и Курской областей, включая города Воронеж, Старый Оскол, Тим, разгромлено более 11 вражеских дивизий. Наступление закончилось окружением, уничтожением и пленением крупной вражеской группировки. Фронт противника оказался прорванным от Ливн до Купянска[7].

12 февраля 48-я и 13-я армии Брянского фронта вновь перешли в наступление. Их продвижению содействовала 15-я воздушная армия вместе с 3-м бомбардировочным авиакорпусом РГК. Корпус с января 1943 г. находился в оперативном подчинении командующего армией.

Плодотворным было это содружество, продолжавшееся до середины марта. Генерал Пятыхин в одной из своих телеграмм командованию корпуса писал: «Летчикам и техникам Каравацкого, принимавшим участие в боях, за хорошее выполнение задания объявляю благодарность».

В другой телеграмме говорилось: «По наблюдениям и отзывам наземного командования, авиация работала на поле боя отлично. Противник понес большие потери в живой силе и технике»[8].

К этим телеграммам следует добавить и солдатское «спасибо», адресованное истребителям 286-й авиадивизии, которое не раз передавали им ведущие группы Пе-2, возвращаясь после вылетов в дни наступления из района Преображенское, Глазунове, Похвальное, Заря Жизни.

Весной и ранним летом 1943 г. среди офицеров воздушной армии все чаще и чаще слышалось: «Нашего полку прибыло». И может быть, тогда самым трудным для командования был вопрос о том, где разместить новые летные части: аэродромов явно не хватало.

На фронте повсеместно ощущались коренные сдвиги, происшедшие в производстве советской авиационной техники, которая хорошо зарекомендовала себя в боях и полюбилась летчикам. Никому не приходило в голову подсчитывать, каким будет соотношение сил в воздухе на Курской дуге, — это в свое время сделали в штабах, определив численное превосходство советской авиации более чем в два раза[9].

Новые силы вливались в организм воздушной армии. Полки, дивизии и подчас корпуса, оснащенные современными самолетами, увеличивали ударную мощь армии, способной поддерживать наземные войска в самых трудных и сложных сражениях.

Полнокровными были не только авиационные части, которые направлялись сюда по приказу Ставки, но также пополненные техникой и летным составом армейские полки, уже проявившие себя в небе над Воронежем и Касторное.

Первой в строй воздушной армии вступила 315-я истребительная авиадивизия, вооруженная самолетами Ла-5 и Як-7. В начале мая ее командир полковник В. Я. Литвинов подробно докладывал генералу Саковнину о боевом составе дивизии.

— Два полка из вашей дивизии, особенно 171-й, нам хорошо знакомы, воевали вместе осенью и зимой, — заметил начальник штаба армии после доклада Литвинова.

Разговор командира дивизии с генералом Алексеем Антоновичем Саковниным продолжался долго. Начальник штаба армии, обладающий отличной памятью, называл имена летчиков, с которыми приходилось встречаться во время прошлогодних боев.

— Иван Вишняков у вас? Его, кажется, величали в шутку «полтора летчика». А «живчик» Костя Соболев?

— Здравствуют и тот и другой. Командуют эскадрильями. Молодежными. Ребята там недавно из училищ и запасных полков, все как на подбор.

Командир дивизии назвал молодежным не один этот полк. Новички преобладали и в других частях дивизии. Вместе с тем встречалось здесь немало людей с большим фронтовым опытом.

Полковник Литвинов, человек строгих правил, требовательный, высоко отзывался о своем непосредственном окружении — образованных, дельных офицерах, которые прошли суровую школу на Волховском фронте. С ними он хорошо сработался и сумел установить ровные, благожелательные отношения. Это в одинаковой мере относилось к штабу во главе с майором А. Я. Ольшвангером, начальнику оперативно-разведывательного отдела майору Г. Д. Сивоплясу; начальнику связи майору А. И. Ильину — очень энергичному, любящему свое дело офицеру; помощнику командира по воздушно-стрелковой службе, коммунисту ленинского призыва майору М. Г. Шишкину. Партийные, дружеские взаимоотношения сложились у командира дивизии с работниками политического отдела, возглавляемого полковником С. В. Бушуевым.

Виктор Яковлевич Литвинов до назначения в 315-ю истребительную авиадивизию успел пройти в авиации большой путь. Его биография летчика-инструктора и командира была типичной для многих офицеров, посланных партией на те участки, где нужны были глубокие специальные военные знания и мудрость практика, приобретенные за долгие годы службы в Военно-Воздушных Силах. Комсомольцем он работал на шахтах Донбасса, по зову сердца пошел в авиацию, учился и учил в Качинской авиашколе таких же романтиков и энтузиастов летного дела, каким был сам. Его напряженный творческий труд, отданный без остатка любимому делу, не мог пройти незамеченным. Признанием заслуг инструктора было выдвижение его на должность командира эскадрильи — участок работы по масштабам Качи большой и сложный.

Тогда одно только упоминание выпускников — «учился в эскадрилье Литвинова» — считалось в строевых частях лучшей аттестацией, как, впрочем, в недалеком будущем документ об окончании Борисоглебской авиашколы за подписью ее начальника — того же Литвинова. Как в былые времена на качинских и борисоглебских аэродромах, теперь проявлялись в полной мере его способности, его организаторский талант.

Кажется, не было человека в управлении дивизии и в полках, авторитет которого он не укреплял бы, хотя предъявлял к каждому жесткие требования, не прощал ни беспечности, ни работы спустя рукава, ни лености, ни безответственности. Уважением и готовностью в любую минуту и любой ценой выполнить командирский приказ отвечали ему все: оператор в штабе, ведущий четверки в самом сложном боевом задании, техник и механик, бодрствующие всю ночь у поврежденного в бою самолета, радист, налаживающий связь с КП армии, оружейница, устанавливающая ящики с патронами в отсеки самолета.