Александр Бушков - Возвращение пираньи

— Ехидно спрашивает, как смотрит индейская философия на тот факт, что женщина в данном случае не уступает своему спутнику в умении и желании разделаться с врагами, а следовательно, тоже является воином.

— А он? — спросил Мазур, когда Бокаси, закатив глаза, откликнулся длиннейшей тирадой.

— Сокрушается, что в мире становится все меньше порядка и древнего благолепия, — коли уж женщины не только ходят в мужских штанах, но и на равных участвуют в благородной мужской вендетте. Очень его возмущает упадок нравов.

— Интересно, как это совмещается со вчерашним инцидентом?

— Да так и совмещается — без сучка без задоринки. Изменила — получи мачете по темечку, в этом как раз кроется порядок и древнее благолепие.

— Вообще-то смысл есть… — мечтательно сказал Мазур. — В этом их древнем благолепии…

— Ну конечно! — возмутилась Ольга. — Я не сторонница феминисток, однако…

Бокаси, решительно хлопнув ее по плечу, заставил замолчать. Проворно дернул какой-то шарик на кожаном ремешке, и мотор смолк. Двумя тычками шеста индеец направил лодку к правому берегу, к чащобе.

Мазур с Кацубой схватились за автоматы.

Труп лежал ничком, наполовину в воде, над которой виднелся только затылок с завитками иссиня-черных волос. Руки вытянуты, загорелый, худой и почти голый — из одежды лишь ветхие джинсы, грубо обкромсанные выше колен. Судя по ороговевшим подошвам, человек всю свою сознательную жизнь проходил, не обременяя себя обувью.

Бокаси, обронив пару фраз, переступил через борт — на нем были домотканые штаны до колен, крайне удобные для того, чтобы бродить босиком по мелководью. Навалившись на шест, Кацуба вытолкнул лодку подальше от берега и удерживал на месте.

Проводник с невозмутимым лицом перевернул труп на спину. Стоя в воде, присел над ним на корточки, потрогал. Державший лес под прицелом Мазур без труда рассмотрел, что горло у покойника прямо-таки перехвачено до шейных позвонков — очень похоже, мастерским ударом мачете. Вся кровь уже успела стечь в реку, жуткая бледная рана походила на сюрреалистическую улыбку.

Повинуясь жесту проводника, Кацуба подогнал лодку, индеец ловко запрыгнул в нее, почти не качнув, забрал шест у Кацубы и выгреб на середину. Лицо у него, хотя и невозмутимое, не было вовсе уж деревянно-куперовским, и Мазур легко определил: проводник не на шутку встревожен…

Хуже нет быть свидетелем разговора, в котором не понимаешь ни слова, особенно в такую минуту. Вот уж действительно, плывем, как кабальеро в старину: именно так все и выглядело во времена Кортеса, надо полагать, когда трупы с перерезанными глотками были привычной деталью пейзажа…

Трое тихонько переговаривались, Мазур ежился от нетерпения, поводя толстым из-за глушителя стволом автомата.

И наконец уловил хоть что-то понятное — явственно прозвучавшее слово «барбарос».

— Лесной индеец? — спросил он.

Ольга кивнула:

— Типичный. Где-то поблизости, Бокаси уверяет, селение.

— Что, очередная жертва незаконной любви и ревности? — попытался пошутить Мазур.

Не вышло шутки — спутники смотрели на него скорее досадливо, как на несмышленыша, не понимающего очевидных вещей.

— У лесных несколько иные традиции, — сказал Кацуба. — Может показаться смешным, но нравы нашего проводника — как раз продукт несколько более цивилизованной, оседлой жизни. Лесных мало, если начнут из-за подобных вещей резаться, вымрут. Там свои обычаи, исключающие смертоубийства внутри коллектива…

— Тогда?

— Спроси здешнюю уроженку, — не без некоторого ехидства сказал Кацуба.

— А ведь дымом несет… — протянул Мазур. — Явственно… Оля, что это может быть?

Отвечать ей было неприятно, он моментально понял. Сердито отвернулась, бросила:

— Случается такое в глуши. Если племя не хочет уходить с земли, которая кому-то приглянулась…

— Ага, — тут же сообразил Мазур, что-то о подобном слышавший. — Захолустные магнаты, полезные ископаемые, драгоценные породы дерева?

Она неохотно покивала:

— Конечно, есть департамент по делам лесных индейцев, есть законы и строгие правила, только вот не всегда есть возможность укоротить руки окраинным «барончикам». Это не вчера началось и не сегодня, уж как ни бился дон Астольфо, а с корнем выжечь даже у него не получилось…

— Так, — сказал Мазур. — Это что же, есть риск попасть в самые что ни на есть нежелательные свидетели?

— Боюсь, что так, — поджала губы Ольга. — Тут никакое «сальвокондукто» не поможет. Только… — и выразительно похлопала по кобуре своей «беретты».

— Очень мило. А как-нибудь объехать стороной нельзя?

— Не получится. Бокаси говорит, нет тут таких притоков… Если что, будем драться. Лишь бы не попасть под огонь из засады.

Лодка вновь двинулась вперед — индеец не включал мотора, орудуя шестом. Дымом несло все сильнее, за поворотом они увидели источник гари — черные клубы лениво выплывали к реке между покрытыми серыми лишаями мха стволами. Бокаси остановил лодку, они долго, старательно прислушивались, но не услышали никаких звуков, говоривших бы о присутствии человека, ни выстрелов, ни криков, ни беготни. Лодка вильнула вправо — проводник уверенно повел ее к берегу, что-то коротко сказал.

— В этом селении он и собирался прятаться, — перевел Кацуба. — Он со многими в лесу знаком, но к этим собирался в первую очередь. Черт, и не остановишь его теперь…

Он перехватил шест у проводника. После недолгих колебаний сунул ему Мазуров «гаранд». Умело держа карабин, Бокаси прыгнул на берег и бесшумно заскользил меж стволов.

Его не было минут десять. Вокруг стояла тягостная тишина — не орали обезьяны, молчали птицы. Судя по реакции живности, еще сторожко помалкивавшей, события развернулись не так уж и давно.

— Если начнется, бейте на поражение, — резко бросила Ольга.

Кацуба осторожно поинтересовался:

— А это не будет, некоторым образом, вмешательством во внутренние дела? Мы как-никак дипломаты… по бумагам. Что ни говори, иностранцы.

— Вы помогаете мне, — отрезала Ольга. — А я им сейчас оформлю, если попадутся, девяносто третью «б» — гражданский арест, то есть задержание преступника, которое вправе осуществить любой законопослушный гражданин при отсутствии поблизости полиции. Что вы так смотрите? Работа такая, приходится знать и уголовное право…

— А если они не подчинятся порывам гражданского долга?

Лицо у нее было белым от злости:

— Ну, тогда пусть сообщают через спиритическое блюдечко, что у меня не было никаких прав стрелять… Прикройте автоматы чем-нибудь. Чтобы не было видно. Куртки запахните, в случае чего работать будем пистолетами, — распоряжалась она четко и властно. — Улик, собственно, никаких, мы даже не знаем, кто это сделал…

Мазур торопливо навел автомат на мелькнувшую меж стволов фигуру. Опустил, узнав проводника. Через пару секунд тот что-то кратко говорил Ольге.

— Все селение… — протянула она. — Никто, похоже, не успел уйти, их окружили на рассвете и начали… Там еще подробности, но я их пересказывать просто не хочу… — и что-то приказала индейцу.

Он покосился на Ольгу словно бы с недоверием, но, вздохнув, все же завел мотор. Снова заревело на два километра вокруг, лодка помчалась вперед, взметывая стоячую воду.

— Прикройте автоматы, — настойчиво повторила Ольга. — Один «гаранд» оставьте, в здешних местах он никого не насторожит… Да просто сдерните чехол с палатки… — Она достала запасной магазин и сунула его донцем вверх в нагрудный карман куртки.

— Может, не будем нарываться? — спросил ее Мазур, перекрикивая рокот мотора.

— Это моя страна, и мне виднее! — прямо-таки рыкнула она. Ветер от быстрого движения разметал ей волосы, сделав похожей на носовую фигуру старинного парусника: отважная охотница с копьем наперевес…

Понемногу Мазур увлекся азартом погони, не зная, правда, существует ли дичь или они тянут пустышку. На лице у Кацубы он читал величайшее неодобрение, но, слава богу, при Ольге напарник не мог пуститься в прежние разглагольствования о необходимости беречь струмент…

Старенький мотор работал без сбоев, бивший в лицо ветер давно разметал кусачую мошкару. Ольга радостно вскрикнула, показывая вперед.

Теперь и Мазур видел широкую синюю корму большого катера — преследуемый пока вроде бы спокойно шел по середине реки, но над высоким фальшбортом маячили фигуры, неотрывно таращившиеся из-под руки на догоняющих. Ольга, не глядя, протянула назад руку ладонью вверх. Бокаси положил ей на ладонь пригоршню гильз.

— Улавливаешь ход мыслей? — спросила она, перехватив взгляд Мазура. Тщательно ссыпала гильзы в боковой карман и застегнула его на пуговицу.