Александр Больных - Дарданеллы 1915

После этого снова воцарилась сонная тишина. В сентябре 1917 года Сушон сдал командование эскадрой вице-адмиралу Ребейр-Пашвицу и отбыл в Германию. В начале ноября генерал Фалькенгайн, командовавший турецкими войсками в Палестине, обратился к Ребейр-Пашвицу с просьбой о помощи. Проще всего было направить несколько подводных лодок в Константинополь, чтобы держать в постоянном напряжении морские коммуникации союзников в Восточном Средиземноморье, но немецкий Адмиралштаб отказал. Вероятной причиной могли стать отвратительные условия базирования в Константинополе. Тогда Ребейр-Пашвиц решил совершить стремительный набег на острова Имброс и Лемнос, чтобы оттянуть на себя флот союзников, кроме того, он хотел поднять моральный дух турок, пошатнувшийся после падения Иерусалима 10 декабря 1917 года. Энвер-паша согласился с его предложением, но подчеркнул, что эти два корабля имеют для Турции такое же значение, как для Англии ее Гранд Флит, поэтому следует избегать ненужного риска.

Увы, даже такую вылазку провести оказалось совсем непросто. Немецкие корабли слишком долго стояли в гавани и постепенно превращались в некое подобие турецких. Поэтому 4 декабря Ребейр-Пашвиц обратился в Берлин, чтобы ему прислали матросов для укомплектования команд. Главным ограничением действий германо-турецкой эскадры была снизившаяся за годы войны скорость кораблей. «Гебен» мог развить 22 узла, а «Бреслау» сейчас с трудом выжимал 20 узлов.

Контр-адмирал Хуберт фон Ребейр-Пашвиц — командующий объединёнными болгаро-турецкими военно-морскими силами с апреля 1917 г. (По непонятной причине портрет Ребейра-Павшица часто выдается за портрет адмирала Сушона).

Крейсер «Бреслау» перевооруженный в 1917 г. на 150-мм орудия.

Адмирал затеял крупную операцию, в которой должны были участвовать «Гебен», «Бреслау», миноносцы «Муавенет», «Нюмунэ», «Самсун», «Басра» и подводная лодка UC-23. Она должна была поставить мины перед гаванью Мудроса и жать выхода кораблей союзников, чтобы атаковать их.

Главной опасностью считались мины. Немцы попытались разведать английские минные поля с помощью самолетов, но не особо в этом преуспели. Генерал Лиман фон Сандерс передал морякам карту, захваченную на британском пароходе, севшем на мель у берега Галлиполи. В результате Ребейр-Пашвиц пришел к выводу, что минные поля наглухо закрывают выход из Дарданелл, но решил махнуть на это рукой.

Время шло, и бдительность англичан ослабевала. 12 января 1918 года Фримантла сменил контр-адмирал Артур Хейес-Садлер, который был капитаном «Оушена» в день его гибели 18 марта 1915 года. Это был «хороший средний офицер, не имеющий ничего выдающегося». 16 января он должен был прибыть в Салоники и избрал для этой цели броненосец «Лорд Нельсон», хотя мог использовать любой из эсминцев или штабную яхту «Триад», специально стоящую в Мудросе для таких целей. Французский броненосец в это время стоял в доке, в порту остался один «Агамемнон». Его командир назвал такие действия своего командующего форменным безумием.

Более того, Хейес-Садлер на прощанье ухитрился раздробить свою небольшую эскадру на целых шесть отрядов, разбросанных по всему морю. «Гебен» без большого труда мог уничтожить любой из них или даже все поочередно. В результате выход немцев, к отражению которого готовились несколько месяцев, застиг англичан врасплох. Хейес-Садлер надеялся, что немцы будут тралить выходные фарватеры, что позволит англичанам спокойно сосредоточить силы. Он ошибся.

Рано утром 19 января 1918 года «Гебен» и «Бреслау» вышли из Босфора якобы для проведения учений в Мраморном море. Союзники на выходе из Дарданелл поставили плотные минные заграждения, которые представляли серьезную опасность. Однако немцы полагались на карту, найденную на разбившемся английском пароходе, решив, что на ней показаны вражеские минные заграждения. Для сохранения секретности операции контрольное траление не велось. В 05.41 немецкие корабли вышли из пролива. Наблюдатели союзников на острове Мавро из-за плохой видимости и тумана противника не заметили. В 06.10 «Гебен» подорвался левым бортом на мине, но повреждения оказались незначительными, и операция продолжалась. На месте подрыва был сброшен буй, и в 06.32 отряд взял курс на Имброс. Так как якорная стоянка Алики была пустой, германские корабли повернули на север вдоль восточного берега Имброса.

Английский эскадренный миноносец «Лиззард», вид на 1916-й год.

Английский монитор «Раглан», на заднем плане эскадренный броненосец «Лорд Нельсон».

Первым в 07.20 их заметил эсминец «Лизард», патрулирующий северо-восточнее Имброса. «Бреслау» шел впереди «Гебена». Так как немецкие радисты глушили радиопередачи, эсминец лишь через несколько минут установил визуальный контакт с «Рагланом» и передал прожектором условный сигнал «ГОБЛО». Почти одновременно противника заметил «Раглан». В 07.45 монитор сумел по радио сообщить о выходе немцев «Агамемнону», стоящему в бухте Мудрос. Тот передал сообщение Хейсе-Садлеру в Салоники, куда адмирал ушел на «Лорде Нельсоне» 4 дня назад. Мы приведем свидетельство одного из очевидцев этих событий, командира эсминца «Лизард» лейтенанта Оленшлагера: «В момент выхода „Гебена“ и „Бреслау“ из Дарданелл вблизи пролива патрулировали только 2 британских эсминца. Первоначально патруль был гораздо сильнее, однако эсминцы требовались для сопровождения конвоев, и их отзывали один за другим. Поэтому силы патруля постоянно сокращались.

Днем один из эсминцев оставался севернее Имброса — это называлось Северным патрулем. Другой эсминец отвечал за проход между Тенедосом и Имбросом. Этот корабль носил титул Главного патруля. Ночью оба эсминца крейсировали севернее Имброса.

Нам было запрещено переходить с главной позиции на северную восточнее Имброса из-за опасности попасть под огонь береговых батарей. В результате нам приходилось обходить кругом большой остров для того, чтобы соединиться с товарищем, находящимся на расстоянии всего 15 миль.

Воскресным утром 20 января эсминец „Тайгрисс“, на котором находился командир отряда, в 06.30 отделился от нас и повернул на запад, чтобы обойти Имброс и занять место на главной позиции. В 07.20, когда я зашел в штурманскую рубку, мой вахтенный офицер сообщил, что видит возле выхода из Дарданелл крейсер и считает, что это „Бреслау“. После эвакуации наших войск с полуострова все эсминцы ждали именно такого случая. Но недели превращались в месяцы, те плавно перетекли в год, и вероятность столкновения казалась нам все более сомнительной. Мы начали думать, что выход „Гебена“ и „Бреслау“ из Дарданелл еще менее вероятен, чем выход Флота Открытого Моря из своих баз для генерального сражения с Гранд Флитом в Северном море.

Откровенно говоря, когда я услышал это сообщение, то не сразу понял, что настал долгожданный час. Но я быстро поднялся на мостик, чтобы отчитать своего вахтенного начальника за глупую ошибку и выяснить, кого же он принял за германский крейсер. В это время „Лизард“ находился в 2 милях от мыса Уэлкам. Утро было тихим и солнечным. Находившиеся восточнее берега полуострова Галлиполи казались черными на фоне голубого неба. В бухте Кусу 2 монитора стояли на якоре, предаваясь обычному воскресному отдыху.

Однотипный монитору М-28 монитор М-15, вооруженный 234-мм орудием.

Единственные признаки жизни подавал дрифтер „Супернал“, медленно ползущий вдоль линии сетей. Мыс Кефало выглядел как обычно. Но там, где мы привыкли видеть чистую морскую гладь, все всяких сомнений находился „Бреслау“ И он шел прямо на нас!

Загремели звонки боевой тревоги, защелкали створки прожекторов, посылающих срочные сообщения. По трапам зазвенели каблуки матросов, разбегающихся по боевым постам. Лязгнули замки орудий, глотая снаряды. Эсминец задрожал, увеличивая ход до полного. Мы еще не успели ничего сделать, как огоньки пробежали вдоль борта „Бреслау“ и „Гебена“, который виднелся в миле за кормой своего маленького товарища. Невероятное в конце концов случилось!

Наша рация еще не успела передать сигнал общей тревоги, как с глухим ревом снаряды „Бреслау“ подняли столбы воды у нас под бортом. Снова замигали прожектора, мы пытались предупредить мониторы в бухте Кусу. Противник все еще был скрыт от них скалами. После показавшейся бесконечной задержки мы сумели привлечь их внимание и сообщили, что видим противника, идущего на север.

Командир отряда эсминцев не раз повторял нам, что в случае подобного выхода наша главная задача — поддерживать контакт с противником и сообщать о его передвижениях. Поэтому мы не должны были без крайней необходимости подставляться под огонь вражеской артиллерии. Я вспомнил это наставление не без облегчения. Решив, что немцы пытаются под прикрытием берега прорваться на север, я повернул на север и дал полный ход, чтобы оказаться впереди них и поддерживать контакт.