Элизабет Ланди - Тайная жизнь великих композиторов

В далеком 1638 году, спустя несколько лет после того, как Грегорио Аллегри сочинил музыку для пятидесятого псалма Miserere («Помилуй меня, Боже»), в Ватикане сочли это хоровое произведение настолько великолепным, что запретили как воспроизведение его партитуры, так и исполнение этого сочинения где-либо, кроме Сикстинской капеллы. Музыкантам, нарушившим запрет, грозило отлучение от церкви.

На юного Моцарта угроза не подействовала. Когда в 1770 году в возрасте двенадцати лет он с отцом прибыл в Рим, при первом же посещении Сикстинской капеллы Леопольд и Вольфганг услышали Miserere. Вернувшись в гостиницу, юный Моцарт тут же по памяти воспроизвел ноты этого произведения. После второго, проверочного визита в капеллу Вольфганг сыграл Miserere для папы римского и показал ему свои ноты. К счастью, папа, восхищенный столь ранним музыкальным талантом, не дал волю гневу.

Изящество музыки Моцарта способно создать представление об этом композиторе как о человеке весьма утонченном и обладающем изысканным вкусом. Что не совсем соответствует действительности. Подростковое чувство юмора Моцарт сохранил на всю жизнь. Он частенько заканчивал свои письма добродушным советом: «Гадь в кровать, пока она не провалится». Или взгляните, к примеру, на письмо, отосланное родственнику в 1778 году:

«Приезжай непременно, не будь говнюком; и тогда я, собственной великой персоной, осыплю тебя похвалами, запечатаю твою жопу, поцелую тебе руку, отсалютую из заднего ружья, обниму тебя, почищу сзади и спереди, отдам все, что я тебе должен, до последнего гроша, и отсалютую таким мощным пердежом, что, очень может быть, из меня что-нибудь и вывалится».

Отношения Моцарта с женой на протяжении всей их совместной жизни, несмотря на рождение шестерых детей, отличались завидной сексуальной интенсивностью, о чем свидетельствует письмо, написанное композитором в конце 1780-х:

«Подготовь свое милое, очаровательное гнездышко, укрась его со всем тщанием, ибо мой паренек заслуживает этого. Он вел себя очень хорошо и желает лишь овладеть твоей прекрасной (слово зачеркнуто). Вообрази, этот маленький проказник даже сейчас, когда я пишу тебе, лезет на стол и вопросительно поглядывает на меня. Но я настороже и отвешиваю ему крепкий шлепок… однако негодник только еще пуще раздухарился и решительно отказывается меня слушаться».

Жизнь Моцарта, насыщенная драматическими событиями, а также ее невероятно трагическое завершение породили вокруг имени композитора множество слухов и россказней. Наиболее впечатляюще эти байки изложены в пьесе «Амадей» (1979), позже, в 1984 году, экранизированной. Бродвейская постановка «Амадея» получила в 1981-м премию «Тони» как лучшая пьеса, а фильм в 1985 году завоевал восемь Оскаров, в то числе в номинациях «лучший актер», «лучший режиссер» и «лучшая картина».

К сожалению, популярность пьесы и фильма лишь усугубила неразбериху между фактами и вымыслами в пользу последних, отчего особенно пострадал образ Антонио Сальери — из «Амадея» следует, что Сальери вполне достоин вечного проклятия. Верно, гениальностью Моцарта он не обладал (впрочем, с Моцартом мало кто может сравниться), однако Сальери был талантливым композитором, который пользуется уважением по сей день. Эти двое не только не враждовали, но восхищались творчеством друг друга и даже совместно написали кантату, ныне утерянную. Слухи о том, как Сальери замышлял убить своего успешного коллегу, возникли в девятнадцатом веке, много лет спустя после смерти Моцарта, и в первую очередь их распространяли австрийские националисты, стремившиеся возвеличить земляка Моцарта за счет итальянца Сальери, выставив его злобным, завистливым манипулятором.

Словом, наслаждайтесь «Амадеем», но помните: это чистая выдумка.

По причинам, мало изученным наукой, порою дети в возрасте четырех-пяти лет демонстрируют поразительные музыкальные способности, опережая в мастерстве многих взрослых. Моцарт — типичный вундеркинд; к этой же категории принадлежат и некоторые другие знаменитые композиторы, включая Шопена, Листа и Мендельсона. Многие современные первоклассные музыканты — например, пианист и дирижер Даниэль Баренбойм и виолончелист Йо-Йо Ма — заслужили восторги публики еще в раннем детстве.

Но жизнь часто не балует вундеркиндов. Долговязые прыщавые подростки обычно теряют очарование одаренных детишек, а к повзрослевшим исполнителям, внезапно лишившимся своей уникальности, публика предъявляет куда более высокие требования. В результате кое-кто из бывших вундеркиндов бросает занятия музыкой ради более нормального существования. Например, пианист Марнен Лайбоу-Козер, которому светила блестящая музыкальная карьера, поступил в колледж, занялся компьютерным дизайном и заговорил по-клингонски, на языке «Звездного пути». Другие же, преодолев внутренние сомнения, возвращаются, добиваясь еще более значительных успехов: скрипач Юлиан Рахлин прекратил выступать в 1994 году, когда ему исполнилось двадцать, но вернулся на сцену в 1997-м и с тех пор постоянно концертирует.

Однако не всем вундеркиндам так везет. У скрипача Йозефа Хассида в восемнадцать лет случился нервный срыв, в двадцать ему поставили диагноз «шизофрения», а в двадцать шесть он умер из-за ошибки хирурга, делавшему ему лоботомию. Пианист Теренс Джадд в двенадцать лет дебютировал в Лондонской филармонии, но в возрасте двадцати двух лет покончил с собой. Другие истории не столь трагичны, сколь прискорбны. Шестилетнего пианиста Эрвина Ньиредьхази таскали с концертами по всей Европе, в восемь лет он солировал в Букингемском дворце; его имя гремело по обе стороны Атлантики, когда ему еще не исполнилось и двадцати. Однако очень скоро этот «новый Лист» заработал репутацию вздорной и высокомерной звезды, страдающей прогрессирующим страхом сцены. Он сменил десять жен, пристрастился к алкоголю, но ему часто не на чем было репетировать, — в ночлежках, где он отирался, рояль не поставишь.

Совет тем, кто способен к нему прислушаться: если ваш дошколёнок обнаруживает удивительный музыкальный талант, хорошенько подумайте, прежде чем превращать ребенка в вундеркинда.

16 ДЕКАБРЯ 1770 — 26 МАРТА 1827

АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: СТРЕЛЕЦ

НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: АВСТРИЕЦ

МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: КЛАССИЦИЗМ

ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «Ода к радости»

ИЗ СИМФОНИИ № 9 РЕ МИНОР (1824)

ГДЕ ВЫ СЛЫШАЛИ ЭТУ МУЗЫКУ: В «ЗАВОДНОМ АПЕЛЬСИНЕ» В ТОМ ЭПИЗОДЕ, КОГДА ПСИХОПАТУ АЛЕКСУ ДЕЛАРЖУ С ПОМОЩЬЮ ТЕРАПЕВТИЧЕСКИХ МЕТОДОВ ПРИВИВАЮТ СТОЙКОЕ ОТВРАЩЕНИЕ К НАСИЛИЮ.

МУДРЫЕ СЛОВА: «МУЗЫКА — ЭТО ВИНО. КОТОРОЕ ВОЗБУЖДАЕТ В ЧЕЛОВЕКЕ ТВОРЧЕСКИЕ ПОРЫВЫ. ЛЯ-БАХУС, КОТОРЫЙ ДАВИТ ЭТО ЧУДОДЕЙСТВЕННОЕ ВИНО И ДАРИТ ЛЮДЯМ. ВЫЗЫВАЯ У НИХ ДУХОВНОЕ ОПЬЯНЕНИЕ».

Людвиг ван бетховен преобразил классическую музыку, превратив ее в нечто большее — более смелое и экстравагантное. Самое примечательное в этом деянии то, что совершал его композитор, который был глух, как тетерев.

Глохнуть Бетховен начал рано, с двадцати шести лет, что не помешало ему последующие тридцать лет жизни сочинять музыку. Другого подобного случая история художественного творчества не знает. Вообразите, что Микеланджело ослеп, но все же расписал Сикстинскую капеллу.

К несчастью, глухота ни на йоту не излечила Бетховена от вспышек ярости. По мере ухудшения слуха приступы гнева лишь усиливались, а их причины становились все менее объяснимыми. И однако чем абсурднее вел себя Бетховен, тем возвышеннее звучала его музыка.

Бетховен родился в немецком городе Бонне, в семье музыкантов. Его отец Иоганн, певец-тенор при дворе местного правителя и начинающий алкоголик, к рождению сына в 1770 году отнесся индифферентно и не обращал на ребенка внимания до тех пор, пока не сообразил, что мальчик обладает врожденным музыкальным даром. Ранний успех Моцарта произвел на Иоганна глубокое впечатление, и он решил вознестись к вершинам славы, взгромоздившись на хрупкие плечики сына.

Однако если Леопольд Моцарт был хитрым манипулятором, то Иоганн Бетховен был жесток, груб и туп. Соседи долго вспоминали, как маленький Людвиг плакал над клавиатурой. А когда он не сидел за пианино, то усердно изучал теорию музыки либо упражнялся на скрипке. Редко выдавался денек, когда Людвига не запирали в погребе или не пороли.

Методы Иоганна были зверскими, но результативными. К десяти годам Людвиг постиг музыкальную теорию в энциклопедическим объеме и виртуозно играл на клавишных. Однако поскольку на школьные уроки у него всегда не хватало времени, писал он с чудовищными ошибками и был крайне слаб в арифметике — умножение с делением он так и не осилил. (Весьма вероятно, что он страдал дислексией.) В одиннадцать лет Людвиг бросил школу и больше туда не возвращался.