Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1983 год

Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР поздравили строителей магистрального газопровода Уренгой — Помары — Ужгород в связи с досрочным вводом его на установленную мощность.

Бригада журнала «Вокруг света» побывала в Тюменской области, на одном из участков газопровода. Материал, рассказывающий о людях этой уникальной стройки, открывает ноябрьский номер журнала.

О тгремел в далекую тишину поезд и оставил, словно забыл второпях, длинный, пустынный перрон станции Геологическая. Тихо, тихо покачивались верхушками стройные сонные сосны. А небо над ними, несмотря на глубокую ночь, было светлым, чуть желтоватым и будто замерзшим от неподвижности облаков.

В Сибири в начале лета белые ночи...

Я пошел вдоль перрона к высокому зданию, выделявшемуся среди других построек. Под ногами скрипел песок...

— Это Сибцентр?! — Я шагнул ближе к окну.

— Чего надо?!

— Газопровод!..

Женщина кивнула и пошла открывать дверь.

Рано утром я уже сидел перед Ганенко, главным инженером Сибцентра. Он нервно ходил по кабинету и казался мне слишком молодым и вежливым для занимаемой должности.

— Сначала о Сибцентре, — быстро проговорил Ганенко. — Что это такое, Сибцентр?.. Главное для нашей организации — финансирование строительства и поставка оборудования для газопроводов Западной Сибири. Следим мы и за качеством выполняемых работ. Почти треть трассы — полторы тысячи километров газопровода Уренгой — Помары — Ужгород в нашем ведении. И главное сейчас на нашем участке — строительство компрессорных станций. Линейная часть уже закончена. Идут испытания.

По словам Ганенко, компрессорные станции, а по сути небольшие заводы, строятся через каждые сто — сто пятьдесят километров. Они перекачивают газ за счет давления, создаваемого работой турбоагрегатов, тех самых, которые успешно изготавливают на отечественных заводах. А всего на нитке Уренгой — Ужгород будет работать сорок таких станций, мощность которых превышает мощность пяти Днепрогэсов.

— Советую побывать на строительстве трех компрессорных. Посмотреть, так сказать, весь процесс создания «заводов» в тайге. Здесь у нас, в Комсомольском, затем вертолетом до Октябрьской — она на Оби, а оттуда, опять же вертолетом, — до берегов Казыма, там Верхнеказымская строится... Идти вам, правда, придется против течения, — Ганенко улыбнулся. — Против будущего газового потока пойдете, навстречу Уренгою...

Когда мы прощались, я не выдержал и спросил:

— А сколько вам лет, Николай Иванович?

— Уренгойских запасов на мою жизнь хватит,— отшутился главный инженер Сибцентра.

С Сашей Яковлевым я познакомился на строительной площадке. Подошел почему-то именно к нему. Может, из-за ослепительно белой каски, которая, горела под солнцем. Саша, как выяснялось, был бригадиром, его ребята строили компрессорный цех. Саша сразу предупредил:

— Только не надо о романтике и о пейзажах. Я человек деловой и сюда приехал потому, что здесь работы много и платят хорошо...

Он стоял на бетонных плитах, и мне, разговаривая с ним, приходилось задирать голову. Он же то и дело осматривал строительную площадку и иногда, сложив ладони рупором, кричал что-то вроде: «Леша! Иди к бетону! К бетону иди! Сейчас подадут!..» Саша старался выглядеть серьезным и сдержанным, говорил неторопливо. Но когда я ловил его взгляд, в его глазах мелькал какой-то чертик веселости и бесшабашности, никак не вязавшийся с суровым выражением лица.

— Ехали сюда вчетвером. Я, жена и два чемодана... Впрочем, все это лирика, а по делу... — Он выдержал паузу. — Если по делу, то сейчас нам нужно выйти из земли, — он кивнул на строительную площадку. — И это самое трудное...

Я отметил про себя точность его определения: «Выйти из земли». Эти люди — строители, эта техника, металлические сваи и бетонные фундаменты, каркасы и бревна — все это действительно «выходило из земли». Поднималось из месива желтого песка, вздыбливалось и гудело... Но уже намечались формы будущей компрессорной станции.

И словно угадав мои мысли, Саша сказал:

— Сейчас не то. Когда построим, ее на открытки можно будет фотографировать. Крас-с-сота! — И он сдвинул свою белоснежную каску на затылок. Спрыгнул на землю:

— Пойду вкалывать...

Сергея Андрюшина я заметил, когда разговаривал с Сашей. Заметил потому, что он показался мне здесь самым молодым. Его жесткие, непослушные волосы торчали во все стороны, и он то и дело приглаживал их ладонью. Сергей был бетонщиком. Когда я подошел, подали очередной ковш раствора и он выгребал лопатой тяжелое серое месиво.

— Подожди, а то застынет, — коротко бросил Андрюшин и принялся за работу. Покончив со свежим раствором, он повернулся ко мне: — Только быстро, а то другой скоро подадут...

Выяснилось, что родом Сергей из Воронежской области. До армии успел поработать в Усть-Илимске, куда поехал по комсомольской путевке. А о строительстве газопровода узнал из журнала «Юность». Взял брата и махнул сюда.

— А вообще-то мы оба в сестру пошли. Валентина у нас маляром работает. — Сергей задумался и вдруг добавил: — Вот только плохо, что танцев нет. В Усть-Илимске были...

Снова подали бетон, и Андрюшин метнулся к подползавшей емкости с раствором. Остановился, повернулся и крикнул:

— Напиши про танцы! Обязательно напиши!..

Я поднялся на высокий пригорок и оглянулся. Поползли тучи, густые и темные, они съедали, поглощали голубые полоски неба. Желтая стрела крана словно прилипла к облакам и ползла вместе с ними. Исчез ветер, и растворились все звуки. У меня было ощущение абсолютной тишины. Казалось, тишина существует сама по себе. Строительная площадка была похожа на громадное живое существо, нервное и сильное. Беззвучно перемещались грузовики, беззвучно крутилась бетономешалка, вспыхивали огни сварки, а вокруг, по самому краю строительной площадки, теснились тоненькие, ярко-зеленые березы...

На следующий день я прилетел в городок строителей Октябрьской компрессорной станции.

— У меня сейчас по нескольку новоселий в день, — сообщил водитель, едва я подсел к нему в машину. В кузове покачивался жилой вагончик. Городок переезжал на новое место жительства, ближе к строительной площадке. Мы ехали осторожно и медленно. Дорога расползалась под колесами, нас то и дело подбрасывало.

Обступала тайга. Остро пахло хвоей и сыростью. Кое-где еще виднелись глыбы спрессованного снега, и было странно видеть над ними упругую, переливавшуюся от ветра листву.

Машина остановилась среди вагончиков и деревянных строений. Водитель спрыгнул на землю, и к нему устало подошел парнишка в синих джинсах.

— Здорово, Витя, — кивнул он шоферу. — Очередное новоселье?

— Как сыграли? — вопросом на вопрос ответил Витя.

— И много еще возить? — снова спросил парнишка.

Витя внимательно посмотрел на него.

— Сыграли как, Лешка?

Лешка метнул взгляд в мою сторону.

— Один — одиннадцать, — сказал он негромко...

Потом мы сидели с ним на груде бревен, и Лешка, покусывая травинку, азартно рассказывал о футбольном матче, по новой переживая все перипетии игры. Проиграли они команде Октябрьского района, на территории которого строится компрессорная. От Лешки я узнал, что приехал он сюда в составе Комсомольско-молодежного отряда имени Ю. А. Гагарина. На прощание он посоветовал:

— Побывай на земснаряде. На Оби стоит.

За катером тянулся белый пенный хвост. Вода не отражала облака и догорающее солнце, была темная и быстрая. На правом крутом берегу стоял стройный лес, подчеркивая крутизну берега и касаясь самого неба. У причала покачивалась баржа с трубами. Катер шел к середине реки, к земснаряду «Самотлор».

Только я поднялся на палубу и пошел к рубке, возвышающейся над палубой, как из динамика над рубкой раздался голос:

— Женя, запускай!..

Палуба вздрогнула и словно покрылась пленкой гула и дрожи. Медленно пошли куда-то вверх большие чаши, поднимавшиеся из отверстия на палубе. Чаши были наполнены водой и темным песком. Земснаряд вычерпывал на глубине десятка метров траншею для дюкера. И вдруг все стихло, чаши остановились, и со стороны леса на берегу отчетливо донесся голос кукушки.

Я поднялся в рубку:

— Не помешаю?

— Пока нет, — человек в синем кителе оглянулся. — Вы кто?..

Я представился. Он назвался Владимиром Тервоненом, старшим помощником капитана.

— Секунду... — Владимир взял бинокль и долго всматривался в сторону берега.

— Ждете кого? Он усмехнулся:

— Да, уже третий день... когда в створ встанем. Там, — кивнул он на берег, — вешки. На них и ориентируюсь. Там трубы. Траншея, которую мы копаем, должна точно на них выйти. Встать вот только никак не можем: течение сильное, ветер...— Он снова поднял бинокль.