Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1977 год

М

ашина Михаила уже давно стоит с выключенным мотором на краю сопки, перед просекой, спускающейся по склону. А мы все еще сидим в теплой, теперь уже тихой кабине и слушаем Михаила. Дождь ровно и без передышки лупит по крыше, и от этого в кабине самосвала кажется еще уютней.

— Вот так и начинали... А к весне, когда уже народ стал прибывать сюда, получили приказ не выходить с машинами на реку: на Зее тронулся лед...

С высоты перед нами открылась широкая площадка, и на ней много техники. Но было непривычно видеть, что из девяти возводящихся опор только две — в русле реки. Сейчас сквозь пелену мелкого дождя они еле виднелись в бурунах...

И вдруг вспоминаешь, что мост строится в зоне затопления, и весь этот труд мостовиков — эти бетонные сваи — останется под водой. После окончательного заполнения водохранилища вода возьмет в клещи этот островок-поселок, и мост, ведущий дорогу к другим мостам, окажется защищенным высотой...

И все же, когда смотришь на недостроенный мост, сам мысленно соединяешь берега и пытаешься представить, каким он будет.

Мы всматриваемся в серые массивные колонны, поднимающиеся над землей и уходящие вдаль, и кажется, что берега тянутся друг к другу. Может быть, потому, что мостам свойственно соединять... Есть что-то притягательное в мостах, даже небольших, деревянных, не говоря уже о тех, что высят свои спины над бетонными опорами. Когда такие гигантские мосты встают на не освоенной еще земле, значит, человек приспосабливает ее к себе, дает ей новую жизнь.

Из скважины фонтанировала серая смесь. Напор был настолько сильным, что двое ребят, стоя на буровой площадке, с трудом удерживали опущенную в глубину трубу, которая вырывалась и трепыхалась. Вокруг опоры от каменного града звенел металл, а люди, собравшиеся вокруг, все время отступали назад, увертываясь от бесчисленных осколков породы. В стороне стоял и главный инженер Михаил Михайлович Олейников. Худой, высокий, с шапкой вьющихся волос. Он наблюдал с застывшей на лице слегка задумчивой улыбкой.

Вчера, во время встречи с главным инженером, из его коротких ответов мы узнали, что в 1969 году, окончив Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта, он попросился на строящийся мост в Комсомольске-на-Амуре, работал мастером, начальником участка; завершив эту стройку, был направлен на Зейский переход, на строительство самого большого после Амурского моста на БАМе.

«Отличие этого моста от Амурского небольшое, — говорил он сухо и четко. — Здесь восемь пролетов по 132 метра, а там — восемь пролетов по 159 метров. Будут и кое-какие различия в конструкции пролетов. Метод возведения опор тот же, что и у моста в Комсомольске-на-Амуре. Пробурив мерзлоту — здесь у нас район вечной мерзлоты, — мы вибратором погружаем оболочку трехметрового диаметра до скалы и, насколько возможно, входим в раздробленную породу, а потом реактивно-турбинным бурением врезаемся в скалу более чем на четыре метра. Затем дно вымывается от шлама водой под давлением — вы завтра это увидите. Вслед за этим погружаем водолаза — он проверяет состояние, осматривает скважину, — готовим ее под бетонирование, ставим каркас... Под каждую опору возводим двенадцать бетонных столбов... А вот когда будем ставить ростверк — плиту, которая ляжет на все двенадцать столбов, — выровняем оболочки и будем поднимать тело опоры. Если опоры выведем, считайте, что мост выстроен. А вообще-то к следующему году мы должны все опоры поднять минимум на семь метров от земли...

Почему? Если вы добирались к нам водным путем, то, наверное, видели, что подпор воды Зейского моря заканчивается где-то у поселка Хвойный. А дальше начинается река, уровень которой в верховьях зависит от дождей. Кстати, суда с большими осадками в малую воду не рискуют подниматься дальше Хвойного. Сейчас, кажется, начинаются дожди... Но нас поджимает не это. Вскоре, когда плотина Зейской ГЭС достигнет проектной высоты, 115 метров, — а вы, наверное, знаете, что гидростроители вот-вот пустят четвертый агрегат,— вода тогда начнет подпирать и верхние зоны затопления. Естественно, если мы к этому времени не успеем поднять опоры, то должны будем работать на плаву, а это удорожит строительство моста на несколько миллионов рублей...»

Наконец вымывание скважины прекратилось, стали готовить водолаза к погружению. Михаил Михайлович поднял с земли два обломка породы.

— Вот посмотрите, — показал он серый осколок, — сразу же после мерзлоты идет фельзит или гранодиорит — очень крепкие породы. При бурении эти монолиты ломаются сначала на осколки, а потом уже перемалываются шарошками. На Амуре бурение было более стабильным, скала оказалась менее прочная — из глинистого сланца...

Несмотря на дождь, водолаза одевают прямо под открытым небом. Водолазов три, и все они из Владивостока, с аварийно-спасательной службы флота. Сегодня в погружение идет Виктор Виноградов, высокий, атлетического сложения блондин, одевают его Анатолий Шевцов, коренастый крепыш, и старшина водолазов Василий Нечипоренко. Рядом с монтажниками и бурильщиками водолазы выглядят свежими: чисто выбритые, с ровным загаром, аккуратно причесанные. Вдвоем натянули на Виктора зеленый водолазный костюм, надели тяжелые бутсы с бронзовыми задниками и носами, со свинцовой подошвой, подвесили на грудь и спину грузики, всего заковали, затянули, надели шлем со шлангом и кабелем для связи, закрутили болты шлема. Осталось только привинтить иллюминатор. Нечипоренко проверяет краники подачи воздуха и просит подвести водолазную беседку. Странно, одевание водолаза всегда приковывает внимание людей, сколько бы раз они ни наблюдали этот процесс. Вот и сейчас люди смотрят на все происходящее как на зрелище. Вдруг я заметил, что внимание ребят кто-то сзади отвлекает, и тут, обернувшись, увидел светленькую девушку, взобравшуюся на капот машины и смущенно поглядывающую в сторону Виктора.

Наконец кран подвел беседку, которую двое подхватили и подвели к водолазу. Виктор сел, и в это время у шлема в костюме зашипел воздух — старшина открыл краник баллона. После этого он велел завинчивать иллюминатор. Виктор улыбнулся, но уже за стеклом, и в это время мы услышали старшину:

— Поехали...

За беседкой потянулся на высоту зеленовато-синий шланг подачи воздуха. Старшина Нечипоренко, в наушниках и со станцией связи на груди, стал подниматься на площадку, откуда уже многие смотрели на мутный круг воды, куда погружался Виктор. Вода закипела в лунке. Беседку тут же подняли обратно.

— Осмотр скважины в темноте, на ощупь, — услышал я рядом голос Василия Нечипоренко, — другое дело в море...

Как только водолаз скрылся в скважине, стали опускать в воду металлическую продырявленную, как сито, бочку.

— А это еще зачем? — спросил я у старшины, но он, в наушниках, меня не слышал.

— Майна бочку... Хоп. Застопорили.

Старшина закурил и молча смотрит в; одну точку. Лицо его стало суше, сосредоточеннее.

— Направить шланг... Хоп. — Это он говорит второму водолазу Шевцову, который страхует Виктора.

Все нагнулись и смотрят в лунку, как будто что-то видно. Наверное, это у людей естественное движение души — податься всем телом туда, где находится человек. Лица молчаливые, прекратились шутки и реплики. Только изредка слышны команды старшины:

— Трави шланг... Теперь трави бочку.

Заработала рывками электролебедка.

Молчат дизели. Тихо. Слышен шелест ветра в верхушках тоненьких лиственниц по сторонам. Дождь ненадолго прекратился, но небо серое, низкое. Иногда доносится шипение воздуха.

— Вира бочку! Что такое? Потрави шланг. — И снова водолазу:— Может; бочкой задел? Ты чувствуешь, что он дергает? — Это он спрашивает уже у страхующего.

— Нет, — отвечает тот.

— Кажется, его прихватило бочкой... Виктор, успокойся... сейчас потравим шланг и постараемся поднять бочку.

Вдруг тишина стала особой, осмысленной. На лицах появилось напряжение. Девушка стоит рядом со старшиной и буквально уткнулась в аппаратуру связи, хотя то, что слышит Нечипоренко, остальным недоступно.

— Ты распутался? Так почему же молчишь? — нервничает старшина. — Чего? Фу, черт! Галину? Она рядом.

Вдруг девушку как ветром сдуло, она убежала под общее оживление. Видимо, Виктор, чувствуя, что, пока он распутывался там, на глубине, наверху напряжение росло, и, чтобы разрядить его, он попросил опустить к нему Галину. Но старшина неосмотрительно назвал вслух ее имя, и все поняли просьбу водолаза.

Вскоре бочку стали поднимать. Вода стекала из нее, как из дуршлага; когда бочку опустили на землю, мы увидели на дне ее четыре массивные детали конической формы. Оказалось, это и есть шарошки, которыми бурят скалу, сорванные и отполированные твердой породой.