Журнал «Всякая всячина» - Всякая всячина 2015 №02

Сегодня — это старые люди, разочарованные, очень часто — бедные. Они не имеют ничего общего ни с СС, ни с возрождением нацизма. Правда, они выбирают часто не лучшие способы о себе напомнить маршем по центру города. Это старые, разочарованные люди, которые просто хотят, чтобы о них помнили, и чтобы их не называли “эсэсовцами”.

В 1945 году страны Балтии были заново оккупированы. Это были единственные независимые государства до 1940 года, независимость которых не была восстановлена даже в урезанной форме, даже в виде так называемой народной демократии. То, что мы пережили в последующие годы, что являлось для нас самым неприятным, — это было искусственное изменение социального и национального состава Латвии. Около 800 тысяч человек были искусственно присланы в Латвию[4], был изменен национальный состав, была проведена усиленная, не свойственная, чуждая нам индустриализация.

Каковы наши нынешние проблемы? Наши проблемы — те же две основные, что и до войны. Первая — внутренняя проблема — это судьба либеральной демократии. Условия для либерализма в Латвии сегодня несравненно более благоприятны, чем до войны. Мы окружены демократическими либеральными странами, тоталитарные модели рухнули, утопии дискредитированы. Но тем не менее, у нас ряд очень важных проблем.

Первая: либеральная демократия может существовать только в процветающих обществах, в обществах, где люди живут в достатке. Без определенного уровня материального достатка либеральная демократия не функционирует. К несчастью, у нас слишком много малоимущих людей, даже нищих людей. И у нас очень медленно растет средний класс, без которого нет гарантий необратимости либеральной демократии.

Вторая: модель нашей экономики зачастую воспроизводит 20–30-е годы, и в этом мало хорошего. Наш основной продукт в экспорте тот же, что и в 20-е годы, — древесина и транзит. И с такой структурой экономики либеральная демократия не будет стабильна.

Без современного высококвалифицированного производства мы не обретем своего достойного места в Европе.

И третья: это вопрос интеграции так называемого русскоязычного населения. Число так называемого меньшинства очень высоко, оно искусственно. Мы не знаем ни одного города, ни одной столицы в Европе, где число некоренного населения превышало бы 60 %, как в Риге (62 %), а в Даугавпилсе 87 %. На секунду только представьте, кто был бы президентом Франции, если бы такая ситуация была в Париже. И это создано искусственно, ведь слово “меньшинства” — это от слова “меньшинство”. Такой удельный вес создает эффект избыточной массы, когда вы не имеете побуждений интегрироваться.

Кто? во что? куда должен интегрироваться в условиях, когда вы составляете от 60 до 80 % населения? Первое: это число столь велико, что оно является естественной преградой для интеграции. Второе: это социальная структура меньшинства. Удельный вес бывшей советской партийной и военной номенклатуры, рабочих всесоюзных заводов столь высок, что для них адаптация к либеральному рынку особенно тяжела. И третье, пусть мне будет прощено: это не всегда конструктивная политика России.

Мне кажется, путь интеграции только один: путь натурализации. Закон о гражданстве либерален: каждый может стать гражданином Латвии. Никогда меньшинства не были так свободны в Латвии, как сейчас. У нас есть татарская школа, и у нас есть хасидская школа, она не всегда была даже до войны. Я бы сказал даже, что не все евреи счастливы, что надо ходить в хасидскую школу. Меньшинства все свободны. Единственное, что мы хотели бы от меньшинства, — использовать наш закон о гражданстве. Сейчас в среднем в месяц натурализируются две тысячи русских, это даст 24 тысячи новых граждан. Они будут свободными гражданами, они будут обладать всеми правами и всеми обязанностями в свободной Латвии. И они должны идти этим путем.

Внешние проблемы. Проблему безопасности, которая нас мучила до войны, мы не решили и погибли в результате сговора тиранов. Мы должны каждый сделать что-то, чтобы разрешить эту проблему необратимо, впервые за нашу историю. И мы видим только один путь — вступление в Евросоюз и НАТО. Даже если этот путь будет долгим, даже если вступление в НАТО — это не завтрашний день, сам по себе путь, сама бернштейнская идея, что движение — все, конечная цель — ничего, даст нам цивилизованную экономику, цивилизованные отношения между армией и гражданским обществом, изживет остатки дедовщины. Мы должны обязательно стремиться вступить в эти две организации. От этого зависит будущее нашей нации и независимость других народов. Вступление Латвии в Евросоюз и НАТО стало бы предпосылкой, условием нормальных дружеских отношений с Россией, условием, когда и Латвия воспринималась бы как нормальный партнер, независимая страна. Мы не можем упустить этот шанс, мы не можем упустить шанс необратимости свободной, либеральной Латвии.

Опубликовано в журнале «Вестник Европы» 2001, № 2

От редакции «Вестник Европы»:

Эта статья подготовлена нами на основе выступления профессора А.Странги на российско-латвийском семинаре “Латвия в контексте европейской истории”, который мы проводили в Овальном зале ВГБИЛ. Мы публикуем эту статью как первую в серии публикаций, осмысляющих нынешние (и прошлые, потому что без переоценки прошлого не будет будущего) отношения России и стран Балтии, готовящихся вступить в Европейский союз.

Позицию соседей надо знать, ее надо понимать и быть готовыми пройти свою часть пути.

В.Ярошенко

P.S. Возможно я поступил некорректно, вставив фотографии и свои сноски в текст статьи, но не удержался. Фотографии лишь дополняют сказанное автором, а сносками мне хотелось подчеркнуть, что не все укладывается в простые схемы. Да и автор ведь порой сам себе противоречит. На странице 7, совсем рядом читаем: «была проведена усиленная, не свойственная, чуждая нам индустриализация» и «Без современного высококвалифицированного производства мы не обретем своего достойного места в Европе».

В СССР было всего два завода микросхем, и один из них в Риге. Он был ликвидирован еще до ВЭФа, хоть Россия готова была размещать свои заказы. Пополнившие ряды безработных специалисты Елгавского сахарного завода, рассказывали мне, насколько он был модернизирован и автоматизирован, и то, что сегодня в магазине нам продают менее качественный сахар под маркой «Jelgavas cukurfabrika», произведенный за рубежом, по мне, чистое издевательство.

С момента выступления профессора А.Странги прошло уже 14 лет, Латвия давно и в ЕС, и в НАТО, но, по-прежнему, «у нас слишком много малоимущих людей, даже нищих людей». Евро уже заменил лат, а перед тем Имант Калныньш опубликовал в газете “Sestdiena” свое открытое письмо со словами[5]: «Латвия была жестоко одурачена и обчищена. А мудрости наших лидеров хватило лишь на то, чтобы усмотреть выгоду для себя и постараться что-то из этого поиметь. Та система ценностей, которую пропагандирует западная цивилизация, полностью банкротировала, а мы туда рвёмся любой ценой и берём в советчики тех, кто называет прогрессом дегенерацию сознания, а разрушение тысячелетних ориентиров человечества зовёт западными ценностями».

Так и остались нерешенными три проблемы, озвученные профессором. Материальный достаток для обеспечения либеральной демократии не достигнут. Модель экономики не на уровне, доля современного высококвалифицированного производства ничтожна. С интеграцией тоже успехов не видно, тем более, что под интеграцией понимается ассимиляция. Стоит вспомнить, что Нилс Муйжниекс будучи в начале 90-х министром, занимающимся вопросом общественной интеграции, сказал, что — «Латвия может быть либо демократической, либо латышской».

Вот и историю довоенной, независимой Латвии можно четко разделить на два этапа, сначала она шла по демократическому пути, но переворот Ульманиса, это уже попытка выстроить латышскую Латвию. Профессор Странга связал исход немцев из Латвии с пактом Молотова- Риббентропа, но большая часть их покинула Латвию еще до того, в период с 1919 по 1934 год.

Стоит вспомнить, что национально озабоченные депутаты в 1931 году внесли в сейм законопроект о передаче Домского собора латышской евангелической общине, отняв его у немецкой евангелической общины. По этому поводу был организован референдум, который не собрал необходимого, по закону, количества голосов, но из почти 400 тысяч его участников, почти все проголосовали за «отобрать». И ведь, чуть позже, отобрали.

Даже первый латышский епископ Карлис Ирбе, глава Евагелическо-Лютеранской Церкви в Латвии, 31 октября 1931 года заявил о своей отставке, так как не мог больше следовать националистическим курсом своей церкви.

В том же 1931–м министр образования Атис Кениньш выступил против финансирования из государственных средств средних школ нетитульной нации, правда, тогда сейм не поддержал министра, отклонив его законопроект. Так что, особой гармонии в межнациональных отношениях не наблюдалось.