Моя милая эскортница - Гостья

— Отпусти! — кричу я и с силой выдергиваю локоть из мужских цепких рук.

Убегаю из аудитории, сталкиваясь с дверях с преподавателем. Вдогонку раздается:

— Где твоя анкета Сонь? Миллиардер выкупил на недельку?

Преподаватель с ужасом смотрит на компанию, потом на меня. Я протискиваюсь, и убегаю прочь из университета. Слезы обрушиваются как только здание остается позади. Я захлебываюсь в отвратительном чувстве предательства и унижения. Передо мной встают глаза Леры — безжалостные, чужие!

Плевать на прохожих. Я не могу сдерживаться! Почему все снова пошло под откос, когда я надеялась, что все наладилось? Может меня прокляли или навели порчу, или что еще можно сделать, чтобы разные люди губили одного человека на протяжении многих лет?

Обидно до боли в груди. Там все безжалостно разрывается, мне в буквальном смысле больно. Бреду не глядя, осознавая — я никогда туда не вернусь! Теперь у меня нет ни одного друга.

У меня все отняли! И кто? Я сама.

А именно моя наивность, доверчивость и глупость.

Максим

Уже вечер. Я не замечал темноты, пока наконец не закончилась встреча.

Выдохнул после запарного рабочего дня. Как все надоело то. Каждый раз одно и тоже. Все жрут и жрут мне мозги.

Включил телефон, сел в машину к водителю, как вдруг сразу обнаружил пропущенные от охраны Сони. Водитель не замедлил предупредить:

— Там проблемы какие-то, вашу девушку не могут найти.

— В смысле?

Чувствую подбирающийся гнев и беспокойство. Сбежала что ли? Да ну? Мы же договорились. Или она решила наплевать на своих девчонок?

Набираю тут же охране. В следующую же секунду слышу голос Кастета — это значит дело серьезное.

— Максим Викторович, — звучит его вечно спокойный бас. — Соню Вадимовну найти не могут. Пары кончились часа так три назад, а ее все нет. Охранник в ВУЗе поднял камеры, по ним видно, что девушка выбегает через десять минут после того, как туда зашла. Торопится, а на лице странное выражение.

— Что значит странное выражение!?

— Не знаю, Максим Викторович. То ли ревет, то или зареветь хочет.

— Найдите, — агрессивно бросаю в трубку. — Каждый метр Москвы прочешите, делай что хочешь!

— Уже.

Я бросаю трубку.

— Блять, — ударяю по спинке сиденья.

— Мы куда? Домой? — через минуту после моей вспышки опасливо спрашивает Володя.

— Нет. Кое-куда заедем.

Через полтора часа подъезжаю к особняку Марата. Ворота открываются. Мы въезжаем и я высаживаюсь у знакомого крыльца.

— Марат Равильевич ждет вас наверху, — говорит охранник.

— Девушка с ним?

— Да.

Я поднимаюсь, прохожу в зал и останавливаюсь. Лера пугается, замечая меня. Подскакивает со стула, переводит загнанный взгляд на Марата, шепча ему: “Зачем он здесь?”.

— А ты думала он тебя позвал простить и помиловать? Или может замуж пригласить?

При виде ее сучьей морды сразу понимаю — она все знает. Хватаю суку за горло, пока она когтищами пытается расцарапать руку. Марат не вмешивается, ему вообще по боку. Спокойно садится за стул.

— Я говорил тебе, что ты мне ответишь?! — ору на нее. — Я тебя предупреждал?! А?! Отвечай тварь!

Бросаю девку в стол, она начинает реветь и хвататься за бок.

— Где Соня?

— К черту идите! ОБА!

Хватаю ее за волосы, она стонет и орет, извивается.

— Отпусти, паршивый ты ублюдок! Я вас ненавижу!

— Говори где она, или будет хуже!

— НЕ ЗНАЮ Я, ГДЕ ТВОЯ СОНЯ! НЕ ЗНАЮ! ПУСТЬ ВАЛИТ КУДА ВЗДУМАЕТСЯ! ПУСТЬ НОЧУЕТ НА ВОКЗАЛЕ ИЛИ В ПОДВОРОТНЕ, КАКОЕ МНЕ ДО ЭТОЙ ШЛЮХИ ДЕЛО?!

Отвращение от ядовитой мрази так сильно, что я отталкиваю ее от себя. Отмыться хочется. Смотрю на Марата. Он кивает, бросает взгляд на своих парней, которые дежурят у дверей.

— Сюда идите!

Трое крепких мужиков подходят. Надменный, раздраженный взгляд друга показывает им на Леру.

— Забавляйтесь, как договаривались.

Я киваю ему, направляюсь к выходу. Он выходит следом и запирает дверь, обговорив с друзьями пару деталей. Раздаются женские крики.

— Пока не найду, пусть будет цела. Вдруг понадобится.

Мы спускаемся на первый этаж, он провожает меня до машины.

— Да, я им сказал, чтобы не перегибали. Не переживай им не впервой.

— Спасибо.

Мы жмем друг другу руки.

— Как найдешь, заезжайте как-нибудь. Ты давно у меня не бывал, отец уже спрашивает.

— Обязательно.

Сажусь в машину, дверь закрывают, а я снова возвращаюсь к вопросу: где ж она блять может быть?

Передо мной неясный образ мужского тела, подвешенного за плечи. Раз. Удар плетью рассекает его щеку. Он сплевывает кровь.

Образ начинает прояснятся. Я отчетливее вижу нос, губы, волосы.

Два. Второй удар. Истерзанный торс мужчины кровоточит.

Сердце щемит от страха и боли. Я зажмуриваюсь каждый раз, как его бьют. И инстинктивно касаюсь своего тела руками в тех же местах.

Три. Он орет во всю на людей, которые мучают его. Внезапно образ проясняется. Он весь в крови, его тело и лицо рассечены многочисленными ударами плети, синяки багровеют.

От ужаса я кричу и просыпаюсь.

— Сонь, что с тобой?

Алима трепет меня по плечу. Я приподнимаюсь на кровати, смахивая пот со лба и щек.

— Снова он снился?

Киваю, встаю с постели и иду за водой. Чувствую ее жалостливый взгляд за мной. Бесит!

— Не смотри так каждый раз. Если хочешь я съеду, — бросаю ей осипшим голосом.

— Нет! Нет! Нет! Все в порядке. И не думай, живи тут.

Алима уходит в ванную, чтобы не раздражать меня. А ведь я живу в ее квартире. Если, конечно, эту каморку можно так назвать. Пыльная квадратная комната с единственным окном выходит на базар, где мы работаем. Здесь одна односпальная кровать, на которой спит Алима и одна раскладушка, на которой умещаюсь я. Жалкие попытки выспаться.

Стакан громко ударяет о поверхность недо-стола.

— Черт, ты и так скоро развалишься, — говорю неодушевленному предмету.

Через тридцати минутные сборы мы выходим из квартиры. Тоненький коридоришко с кучей таких же убогих дверей выводит к лестнице, потом на пять этажей вниз и на свободу!

Внезапно дверь напротив нашей открывается. Алима и я дергаемся. Толстопузый грязный извращенец-сосед улыбается нам из проема своей двери.

— Доброе утро, девочки, — произносит он на арабском. — Сегодня будет хороший день.

Я фыркаю и тащу содрогающуся от ужаса Алиму за собой.

Мы выходим на шумный базар. Пять утра. А все уже забито и кипит. Жаркое солнце через час будет палить как не в себя. Поправляю длинные черные штаны. Вот бы в шортах или юбке походить.

Встаю за свой прилавок, достаю бакалею и начинаю раскладывать. Алима рядом,