Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1975 год

Наконец он добирается до уступа, где было гнездо филинов. Чуть выше должно находиться место, где раньше сидел самец. Ноттов напряженно всматривается, держа дробовик наизготовку, но не видит ничего похожего на птицу.

Он не замечает, что из-за густого можжевельника, всего в нескольких метрах выше, на него в упор смотрят два янтарно-желтых, колючих глаза. Это филин. Почуяв опасность, хищник поднимает перья на затылке и начинает переваливаться из стороны в сторону. За густыми ветвями Ноттов его не видит. К тому же он стоит к нему спиной.

Этим пользуется птица и устремляется в атаку. Всей своей тяжестью она обрушивается человеку на плечи и ввивается острыми кривыми когтями в тело.

Ноттов вскрикивает от боли и неожиданности, неистово размахивает руками, пытаясь освободиться от филина, но ему удается лишь схватить мохнатую лапу. Он пытается сорвать ее с шеи, но боль только усиливается, и Ноттов чувствует, что в глазах у него темнеет. В отчаянной попытке сбросить птицу он нагибается и начинает пятиться назад — туда, где, как он полагает, находится скала. На самом же деле Ноттов устремляется к краю уступа. Увидев под собой пропасть, он останавливается и изо всей сил старается удержаться на ногах. Но ему это не удается — под тяжестью птицы он делает еще один неверный шаг и со страшным криком падает вниз. До последнего мгновенья его сведенные судорогой пальцы не выпускают лапу птицы. Филин отчаянно пытается затормозить падение своими широкими крыльями, но Ноттов не ослабляет хватки, и вслед за человеком огромная птица несется в пропасть.

...Всю ночь Анна не смыкает глаз. Раз десять выбегает она на крыльцо и смотрит в сторону леса, куда вчера ушел Ноттов. Ее увядшее, морщинистое лицо выражает муку и усталость.

За долгие годы совместной жизни она привыкла к тому, что летом Ноттов часто не возвращался к ночи, но зимой такого с ним почти не случалось.

Переждав день в надежде, что муж вот-вот вернется, Анна под вечер отправляется к соседу, Толлефу Лисэтру.

Жена Толлефа, завидев соседку, торопливо направляющуюся к дому, понимает: что-то стряслось. Анна, с трудом переводя дыхание от быстрой ходьбы, рассказывает, что привело ее на хутор.

Через час Толлеф, Анна и Инга выходят из Бьерке в том же направлении, что и Ноттов сутки назад. На опушке леса Толлеф обнаруживает его следы; счастье еще, что ночью снега не было. Им не сразу удается определить направление — следы петляют. Видимо, Ноттов выслеживал зайца много раз они ходят по кругу; это утомляет и портит настроение. Анна и Инга стараются не отставать, но это не так-то просто, когда хорошо тренированный Толлеф начинает прибавлять ходу. Хорошо еще, что он расчищает им в снегу путь; обе женщины поочередно идут за мужчиной, последнему двигаться легче.

Наконец, они добрались до болота Старрмюра и, продолжая двигаться по следу Ноттова, находят место, где филин лакомился зайчатиной.

— Вот увидите, он пошел на Курпос! — с уверенностью говорит Толлеф.

И правда, следы ведут к Курпосскому ущелью. Ноттов повернул прямо на восток, следы показывают, что он торопился: он делал такие большие шаги, что даже Толлеф с трудом их повторял.

При мысли о том, что Ноттов направился на Курпос, Анне становится страшно: она знает, какие там крутые места, Ноттов не раз рассказывал ей о забытом богом ущелье.

Страх придает Анне силы; она делает такие шаги, что почти наступает Толлефу на пятки.

Вскоре Толлеф и Анна оказываются у Курпосской скалы, грозно нависшей над ущельем. Анна аукает и замирает в ожидании ответа. Но лишь слабый шелест ветра нарушает мертвую тишину.

Толлеф внимательно смотрит на скалу.

— Смотри-ка, вон на том склоне снега нет. Видно, кто-то его соскреб.

Они карабкаются вверх по каменистой гряде, по-прежнему двигаясь по следу Ноттова. Наконец доходят до скалы и находят расселину.

Толлеф смотрит вверх и качает головой.

— Сущее безумие лезть на такую верхотуру!

Анна не отвечает, она не сводит взгляда с темного пятна в снегу. Лицо ее становится мертвенно-бледным. Не будь рядом Толлефа, она бы упала. Вдвоем они бредут туда, где в снегу лежит скрюченный, неподвижный Ноттов. И с ужасом понимают: он сорвался с отвесной скалы!

Анна опускается на колени, трясет холодное, заиндевевшее лицо мужа, дотрагивается рукой до его виска. Ей хочется верить, что он просто замерз.

— По-моему, он жив, — шепчет она, с надеждой глядя на Толлефа.

— Смотри-ка, — говорит Толлеф и показывает на тело Ноттова.

Анна вглядывается и лишь теперь замечает в снегу рядом с мужем большие светло-коричневые перья. Толлеф слегка приподнимает Ноттова и вытаскивает из-под него большую взъерошенную птицу. Взрослый филин! Ноттов так и не разжал руку.

— Значит, он все-таки нашел его, — произносит Анна сквозь слезы.

Счищая снег с тела мужа, она рассказывает Толлефу о том, сколько он искал птенцов, сколько времени тратил на то, чтобы раздобыть им свежего мяса, как долго и безуспешно охотился на филина — самца на Курпосе.

Толлеф слушает ее и не может отделаться от мысли, что мог оказаться на месте Ноттова десять лет назад, когда охотился за филинами на Курпосе...

Он достает из рюкзака попону и накрывает ею Ноттова, потом делает носилки.

Когда Ноттова перекладывают на носилки, он еле слышно стонет.

Путь до Бьерке долгий и трудный. Пробираться по снегу с тяжелыми носилками нелегко. Анна совсем выбивается из сил. На хутор они приходят поздно. Когда Ноттова вносят в дом, он уже не дышит...

В тот же вечер Анна распахивает дверцу тесной кроличьей клетки, где сидят птенцы. Но молодые филины — их уже больше не назовешь птенцами — продолжают неподвижно сидеть каждый в своем углу. Они не сразу понимают, что теперь ничто не мешает им улететь на свободу. Наконец более крупная из птиц, самка, осмеливается высунуть голову в открытую дверцу. Так продолжает сидеть некоторое время и только поворачивает голову по сторонам. Чуть погодя она впервые за долгое время распрямляет крылья во всю длину. Потом вдруг отталкивается когтями и устремляется в темноту. В первый момент летит она неровно, неуверенно, словно чего-то боится, но постепенно набирается уверенности, взмахи крыльев становятся плавными — и птица летит все дальше.

Обнаружив, что остался в одиночестве, самец приходит в волнение и тоже направляется к открытой дверце клетки. Там он сидит, не решаясь двинуться дальше, а затем бросается к выходу и неуверенно следует за сестрой.

Вскоре две большие птицы парят над деревьями за хутором Бьерке. Как две тени, летят они в кромешной мгле. Никто их не видит, никто не слышит; зато сами они все видят и все слышат — недаром же они дети ночи.

Но когда в лес Стурьшедалена приходит весна, на крутом склоне Курпоса вновь гнездятся филины...

Сверре Фьельстад, норвежский писатель

Сокращенный перевод с норвежского В. Якуба

— Трупы всплыли в полночь...

Зайцев произнес эту потрясающе детективную фразу с непроницаемым лицом и вдруг засмеялся весело и открыто, сразу превратившись из неулыбчивого руководителя солидного научного учреждения в острого, увлекательного собеседника.

— Занятно? — спросил он. — Примерно так начинал статью о проблемах нашего института один корреспондент. Фразу вначале вычеркнули — это что еще за ужасы? А по сути все правда — трупы были, трупы всплыли... Просто автор имел в виду рыб, моллюсков и прочих обитателей Черного моря. Конечно, страхи нагнетать не стоит, но положение достаточно серьезное...

О том, что положение серьезное, я уже знала. Перед нашим разговором мне довелось прочесть один документ. Вот отрывок из него:

«...Одесское отделение ордена Трудового Красного Знамени Института биологии южных морей АН УССР, изучая современное состояние биологии северо-западной части Черного моря... обнаружило ряд отклонений от того положения, которое было зарегистрировано нами и другими учреждениями в прошлые годы. Отдельные новые факты существенно меняют, в частности, прежние представления об объеме биологических ресурсов северо-западного шельфа и их размещении. Так, комплексная экспедиция Одесского отделения ИнБЮМ на научно-исследовательском судне «Миклухо-Маклай» обнаружила обширный район, на котором мидии и другие донные организмы за последнее время вымерли. Подобного рода факты отмечались нами и прежде, но это были единичные случаи... Причины этого крупного биологического события расследуются».

Мы знакомы с Зайцевым не первый год. Я помню молодого доктора биологических наук, славу его большого открытия. В пятисантиметровом морском приповерхностном слое, считавшемся ранее необитаемым, он обнаружил мощный инкубатор жизни и назвал его гипонейстоном (1 См. «Вокруг света» № 11 за 1973 г.). Ныне это понятие вошло в обиход всех гидробиологов мира, а член-корреспондент АН УССР Ювеналий Петрович Зайцев стал руководителем Одесского отделения Института биологии южных морей.