Журнал «Искатель» - Искатель. 1988. Выпуск №3

— Тебя никто не видел?

— Не имею понятия. Впрочем, даже если и видел, вряд ли это могло вызвать подозрение, ведь земельный участок все еще принадлежит мне.

— На это я и рассчитывал. Я долго обдумывал, где и как мы могли бы встретиться. Я не хочу тебя подвергать опасности, Ханк, но ты единственный, кто может мне помочь. Если вообще мне кто-либо может помочь.

— Что случилось, Фил? Почему ты из всего делаешь тайну? Почему местом встречи выбрал это богом проклятое место?

— Сначала я приготовлю чай. У нас ведь есть время, не так ли?

— Сколько угодно.

Когда чай был готов, Ханк сказал:

— Ну, выкладывай, Фил, я сгораю от любопытства.

— Я буду убит, — произнес Фил.

— Убит? — Ханк с удивлением посмотрел на него.

— Каждую ночь я бываю убит: отравлен, задушен, застрелен, повешен. В последнюю ночь они пришли втроем. На них были длинные белые балахоны с капюшонами, как у куклуксклановцев. Мой убийца набросил мне на шею веревку. Позавчера их было четверо. Трое мужчин подвесили меня к столбу, потом один из них начал расстреливать меня из пистолета-пулемета. Сначала он целился в ступни ног, затем выше; вероятно, я громко кричал, у меня появились ужасные боли, когда пули разорвали в клочья мой живот; он медленно поднимал ствол выше, и я от страха чуть не умер. Я боялся того момента, когда пули попадут мне в сердце. Я должен был бы уже привыкнуть к тому, что буду убит, и поэтому жаждал, чтобы это происходило как можно быстрее — каждый раз моя смерть была избавлением! Каждую ночь, Ханк. Это кошмарно! Позавчера он велел привязать меня к лошадям и четвертовать, а за день до этого, нет, за два, он пришел с толпой индейцев. Они привязали меня к столбу для телесных наказаний и располосовали ножами на части, прежде чем он оказался настолько любезен, чтобы убить меня окончательно. — Фил печально рассмеялся. — Мой убийца редко приходит один.

Он налил себе чаю.

— Когда это началось? — спросил Ханк.

— Шестьдесят три дня назад. Я был убит уже шестьдесят три раза…

— Тебе это грезилось, — сказал Ханк.

— Нет, я это пережил! — Фил поднял руку: — Для меня не существует никакой разницы, было ли это в действительности или происходило в моей голове: всякий раз я переживаю это Как реальность. Во всех деталях. Каждую ночь. Перпетуум-мобиле ужаса. Скажи, в твоей практике встречалось что-либо подобное?

— Навязчивые идеи зачастую возникают у…

— Ненормальных, — воскликнул Фил.

— Больных, — поправил Ханк. — Я боюсь, Фил, что ты болен.

— Я здоров, — возразил Фил. — Моим сознанием умело манипулировали.

— Кто?

— Это я тебе скажу немного позднее. Прежде объясни мне, можно ли запрограммировать человека, чтобы он каждую ночь видел такие сны?

— Это мне неизвестно… Скажи, был ли ты у врача?

— Да. Я ему сказал, что мне снятся кошмары. Он дал мне таблетки, но они не помогли. Ничто не помогает. Я напивался, курил марихуану, даже пробовал кокаин и героин — все это только возбуждает фантазию… Я чувствую себя совершенно разбитым. — Фил засмеялся. — Однажды он приказал колесовать меня.

— Кто он?

— Мой убийца.

— Он всегда один и тот же?

— Да, и это ужасно: он похож на моего отца.

— На твоего отца? Это интересно! Как ты относился к отцу? Я что-то не припомню, чтобы ты о нем говорил.

— Он оставил мать, когда мне было шесть лет.

— Ты его, наверное, ненавидел?

— Поначалу. Позднее я по нему тосковал. Он стал для меня своего рода пределом мечтаний. Я мечтал о том, чтобы удрать к нему. Я непрестанно думал, что он отнесется ко. мне с сочувствием и пониманием.

— Значит, можно сказать, что ты его любил украдкой?

Фил кивнул.

— Когда я узнал, что он умер, то плакал по нему ночами, и тайком от матери.

— Тебе не кажется, что сны длятся одинаковое время?

— Они все кажутся мне бесконечными.

— Сны повторялись?

— Нет. Каждую ночь я умирал по-разному.

— Снилось ли тебе то, о чем ты думал днем?

— Очень часто. Днем я думал о том, как буду умирать в предстоящую ночь. В голове беспрестанно возникали мысли о всевозможных способах умерщвления человека.

— Тебе не приходило в голову, что мыслями о будущем ты сам программируешь свои сны?

— И с помощью «друзей»! — выкрикнул Фил. — Мне посылают книги: «Антология преступлений», «Зверские убийства Средневековья», «История пыток», «Убийства, потрясшие мир» — это лишь часть названий. Мне стоило немалых усилий, чтобы больше не читать эти книги.

— Они тебя, если так можно выразиться, притягивали?

— Да, это происходило именно так.

— И ночью ты переживал одно из описанных в книге убийств?

— Как только я это понял, то перестал вскрывать пакет с книгами. С тех пор я начал получать письма с проспектами и газетными вырезками.

— И они все еще находятся у тебя!

— Ты в этом сомневаешься?

— Ты не должен превратно понимать мои слова, Фил. Пациенты часто рассказывают мне невероятные истории…

— Я мог бы тебе их показать, Ханк. Это убедило бы тебя?

— Для психиатра наличие таких материалов еще не доказательство, — сказал Ханк, — даже если он сам станет свидетелем, как почтальон вручит их пациенту. Больные часто отправляют сами себе письма. И не отдают себе в этом отчета.

— Они манипулируют также и с телевидением?

Ханк с удивлением взглянул на Фила.

— Это случалось дважды. Телевизор я больше не включаю. Во время передачи об исследовании звезд в программу был вставлен эпизод, как какому-то человеку надели на ноги бетонные колодки и утопили в море. В другой раз я смотрел избрание «Мисс Вселенная». Неожиданно на экране появился стол — в таких когда-то в Азии зажимали живых обезьян, чтобы затем есть из трепанированного черепа их мозг. Естественно, в следующую ночь я пережил ощущение, будто меня закрепили в подобном столе и пожирали мой мозг. Постепенно убывали мои воспоминания, разум — Ханк, право, это был самый ужасный из всех снов!

— Ты утверждаешь, что в телепрограммы вводят кадры ужасов, чтобы воздействовать на твою психику? — Ханк смотрел на него с легкой усмешкой.

— А ты полагаешь, что это игра воображения, не так ли?

— Когда-то у меня был пациент, который после того, как ему ампутировали пальцы, был уверен, что они у него все еще существуют. Он сжимал предметы ладонями… В последние месяцы тебе приходилось много работать?

— Да, дел у меня хватало, — вспылил Фил, — но я не спятил от напряженной работы. Хочу тебе предложить, Ханк: прими, хотя бы как рабочую гипотезу, что все обстоит именно так, как я тебе сказал, о’кэй?

— О’кэй. Не страдаешь ли ты головными болями, бессонницей или отсутствием аппетита?

— Ничего подобного. Я работаю, читаю лекции, ем, пью, как обычно; все нормально, пока дело не доходит до ночных убийств. Скажи, Ханк, можно ли программировать сны?

— При определенных обстоятельствах… — Ханк достал из кармана пачку сигарет.

— Не кури, пожалуйста, — попросил Фил.

Ханк задумчиво посмотрел на него и молча спрятал сигареты.

— Теоретически это возможно, — произнес он, — своего рода гипнопедия. Но маловероятно. Для этого требуются химические препараты, к которым редко кто имеет доступ, для их приготовления требуется высокий профессионализм. Им же обладают немногие специалисты. Кроме того, ты должен дать себя загипнотизировать.

— Зубной врач! — воскликнул Фил.

— Ты хочешь сказать, что тебя подготовил твой одонтолог? — Ханк с состраданием взглянул на него.

— Это был единственный раз, когда я позволил себя загипнотизировать, Ханк. Спустя два дня начались сновидения. Я должен был пройти курс лечения; врач сказал, что будет очень больно, и вместо обезболивающего укола предложил гипноз.

— Как долго длилось лечение?

— Больше часа! Потом он долго извинялся, что все так затянулось; он не мог, почему — для него это осталось загадкой — сразу вывести меня из гипнотического сна.

— Интересно! А не появился ли у тебя после этого странный привкус во рту?

— Да! Горький, своеобразный привкус, будто попробовал миндаль, смешанный с миртом. Он не проходил даже от полоскания. Скажи, теперь ты мне веришь?

— Тебе, видимо, известно еще что-то или ты о чем-то догадываешься? — в свою очередь спросил Ханк. — Иначе отыскал бы меня в клинике, и мне незачем было бы ехать на этот остров.

— Можешь ты мне помочь, Ханк? Можешь ли прервать действие гипноза?

— Кто стоит за всем этим, Фил?..

— Пожалуй, тебе, Ханк, я должен открыться: тайная полиция.

— Тайная полиция? Ради всего святого, что им от тебя нужно?

— Я сделал открытие, которое они хотят заполучить. Я был уверен, что об этом никто даже и не догадывается, однако они смогли узнать. Я подозреваю, что разговаривал, во сне и что Мауд…