Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 2009 год

Тамил-Илам и тигры его освобождения

Выражение Tamil Eelam буквально переводится как «тамильское отечество», как бы «родовое гнездо тамилов». Ланкийские тамилы — это индусы в религиозном отношении и давние выходцы из Индии (территория индийского штата Тамилнад лежит как раз напротив ланкийского побережья). В 1976 году возникла организация, боровшаяся за создание независимого тамильского государства Тамил-Илам и требовавшая отделить от Шри-Ланки весьма значительные территории на севере, северо-востоке, востоке и отчасти северо-западе острова. В 1983 году в Джафне произошла первая перестрелка между солдатами ланкийской армии и партизанами — «тиграми», как называли себя сепаратисты. Последняя на данный момент имела место в июне 2009 года, уже после того, как Велупиллаи Прабхакаран, многолетний вождь и военачальник организации, которую большая часть мира признала террористической, погиб в бою, вырываясь из окружения, а его приближенные признали себя побежденными. С минувшего мая на Шри-Ланке официально нет войны. Об этом объявил президент по телевидению. Пал последний бастион «тигров» — город Муллайттиву (а еще недавно они контролировали обширные территории). Однако во временных лагерях по-прежнему находится 80 000 вынужденно переселенных из зоны боевых действий. За последнюю четверть века, по официальной статистике, погибли более 60 000. И простые неизвестные люди, и сильные этого мира. Так, индийский премьер Раджив Ганди был убит террористкой — «тигрицей», за то, что «вопреки интересам единоверцев» послал войска на помощь ланкийскому (читай сингальскому) правительству.

Главный герой церемонии Эсала Перахеры — огромный слон по кличке Радж — готовится сыграть свою роль. Сейчас служители прямо в коридоре храма Далада-Малигава начнут навьючивать на него подушки, подносы и, наконец, реликварий с зубом Будды. При этом невозмутимый «царь» не перестает отправлять в пасть большие куски пальмового ствола

Канди. Великая Перахера. Светопре(д)ставление

 — Так я и знал, — сказал фотограф Петр Тимофеев, скептически оглядывая аудиенц-зал (тот самый, где была подписана с британцами конвенция, лишившая остров свободы) храма Далада-Малигава. — Три тысячи танцоров! Стражники, жонглеры, знаменосцы, факельщики!.. И где все это? Стоило ехать через весь Цейлон, чтобы посмотреть, как трое аутистов играют в погремушки…

И вправду странно: самый красочный праздник цейлонского года, грандиозная мистерия, известная всему буддийскому миру, должна начаться на закате. Сейчас полдень, а обширный двор Далада-Малигавы, святилища зуба Будды, еще пуст, как сельское кладбище. Ничто, как говорится, не предвещает.

Что до «аутистов с погремушками», то они и вправду присутствуют: три музыканта в характерных храмовых туниках с видом и впрямь отсутствующим лениво ударяют по своим барабанам из бычьей кожи короткими палочками из дерева эсала — как раз в честь этого приземистого дерева, кассии трубчатой, и названа великая процессия — Эсала Перахера. (Только, конечно, не в честь палочек, а из-за особой церемонии разрубания этого дерева священнослужителем накануне праздника.)

Между тем воздух над долиной Канди начинает понемногу разогреваться на солнце. Город за пределами храма зашевелился.

И в этом шевелении все потихоньку встает на свои места. Грандиозный призрак Эсала Перахеры разворачивает свои до сих пор невидимые знамена. Действующие лица надвигающейся мистерии, подчиняясь пока едва ощутимому общему ритму, как будто под управлением зависшего в небе над городом дирижера, занимают исходные позиции. Теперь, когда чары рассеялись и «концерт» давно окончен, я могу лишь воображаемым секундомером разметить его.

14:00. На наклонные, как трамплины, прямые улицы, которые стекаются к Далада-Малигаве и озеру Канди с окрестных гор, махауты — храмовые, а прежде царские надсмотрщики слонов — потихоньку выводят свою хоботную кавалерию. Через считанные минуты как-то невзначай оказывается, что кругом уже десятки могучих хоботов и бивней.

Четверо в ряд тут, трое там. Слоны, слоны…

14:30. На небесах кто-то вдруг опрокидывает цистерну воды. Через секунду кажется, будто ты не мокнешь под дождем, а нырнул в самое озеро Канди, плещущее тут же, у Далада-Малигавы. Перед учреждением со странным названием Департамент буддистских дел мальчик лет 13 пытается «завернуть» трехлетнего малыша в хобот. Владелец хобота реагирует довольно раздраженно, так как именно в этот момент к нему подкатил грузовичок со стволами китульпальмы, или кариоты жгучей, которую ланкийские слоны особенно любят. Я инстинктивно делаю шаг в направлении этой сцены, но меня мягко останавливает за локоть человек в полицейской форме:

 — Это благословение, сэр. В день Перахеры считается удачей, если слон обнимет дитя хоботом.

 — А если покалечит?!

 — Нет, сэр, ведь это благословение.

Основное трио праздника Эсала Перахеры — Радж, несущий на спине шкатулку с зубом Будды, и два его гигантских товарища вышли на исходную позицию. В таком положении они простоят еще часа два, пока по улицам Канди не пройдут десятки других слонов с менее ценными реликвиями

Звенят стальные цепи, спутанные замысловатым узором на слоновьих ногах. Безопасность — прежде всего.

Еще дома в одном путеводителе я читал, как автор сокрушался: на Цейлоне, мол, осталось всего около 2500 представителей индийского слона, Elephas maximus indicus. Ну не знаю: в один только день Эсала Перахеры на глаз я видел не меньше. Разве что все слоны ШриЛанки собрались на праздник…

16:00. Всякое колесное движение прекратилось. Тысячи людей заполнили все свободное пространство за исключением узкой полоски в середине проезжей части. Увешаны телами колониальные козырьки и арки. Заставлены пластиковыми стульями открытые пролеты строящихся домов — уровень третьего этажа стоит 15 долларов, второго — 20, неподъемные суммы для большинства собравшихся. «Партер» — щербатые тротуары «по очень разумной цене» — забит простым людом, как трюм античной галеры. За возможность встать на два метра ближе идут шекспироские сражения. Внутри храмовой ограды сидят только родственники и знакомые полицейских, служителей храма, самых важных участников шествия. Места на единственной трибуне для высоких гостей — членов правительства и иностранных «делегатов» — не продаются. Стулья здесь такие же пластиковые, но к каждому прикреплена бумажка с именем. Впрочем, даже высокопоставленные гости обречены провести на местах без движения несколько часов. Можно себе представить, что творится, когда раз в три года монахи не просто выносят зуб в реликварии, а демонстрируют его толпе. Случались голодные обмороки и даже летальные исходы.

19:30. Нас увлекают в спасительную от давки свободу — на территорию храма. Темнеет. До начала Перахеры (это слово по-сингальски, собственно, и означает «шествие») — час. Все башни всех святилищ Далада-Малигавы уже одеты в гирлянды. Мы впервые попадаем на главный, второй, этаж основного здания — туда, где в небольшом ковчеге за золочеными воротами столетиями покоится символ мирового буддизма.

События начинают развиваться четко, как при военном параде, — «взводы» и «роты», похоже, на зубок знают свои роли. Хлопок в ладоши где-то за кулисами и — ап! — из левого придела показывается старик со сморщенным лицом, в белоснежной одежде (на Перахеру всем желательно являться в белом) и плоской красной шапке — представитель династии, которая уже лет 300 исполняет обязанности хранителей зуба.

Ап! — раскрывается калитка ограды перед ковчегом, чтобы впустить человек 30 мужчин и женщин. Это делегаты от храмовых общин со всего острова. Задолго до Перахеры их избрали для этой роли. Наблюдать за выносом реликвария — награда за особое благочестие…

Ап! — и медленно раскрываются золоченые ворота. Сотни барабанщиков с нарастанием ритма бьют в свои инструменты: эй, проснитесь, сейчас начнется! Сейчас! Сейчас! Сейчас!!! А в каждом закоулке, в каждом притворе, за каждой перегородкой и ширмой уже прячутся будущие «артисты» — участники шествия: гвардейцы старосты Далада-Малигавы, почтенного Прадипа Ниланги Делы, гуттаперчевые мальчики на ходулях, танцоры, музыканты, жонглеры, огнеглотатели, тамбурмажоры…

21:00. И вот в одну секунду без всякого предупреждения темное, заряженное ожиданием пространство озаряется огнями разного калибра, цвета и интенсивности, которые прыгают и скачут, словно фонари, направленные в лицо. И не успеваешь ты привыкнуть к световому представлению, как над прихотливой архитектурой наверший и шпилей взвивается со свистом и взрывается в темном небе сигнальная ракета. Ворота отворяются — снова слон. Но слон особый, около четырех метров ростом. Радж, гордость и предводитель огромного храмового стада, рассредоточенного по всем священным местам Шри-Ланки. Его бивни закованы в золоченый металл, голова и спина накрыты попоной, столь пышно расшитой райскими птицами, лотосами и украшенной мигающими электрогирляндами, что веришь: перед тобой точно радж — царь.