Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1981 год

— Сириус в перекрестии! Не двигаться!

Валентин отвечает:

— Понял! Навожу визир телескопа!

— Работали строго по программе? — спрашиваю Лебедева.

— Что значит строго? Полет — дело творческое, программа тоже может меняться в зависимости от условий...

— В космосе?

— И на Земле...

Космический корабль на орбите, а на Земле продолжают соревноваться между собой программы. Если почему-либо не удастся одна, ей всегда есть замена. А за каждой программой стоят коллективы, месяцы, а то и годы труда.

Во время полета «Союза-13» выяснилось, что баллистические расчеты, сделанные Джульеттой Оганесян, неверны. А это значит, что на следующих сеансах нужные звезды не попадут в поле зрения «Ориона-2».

— Это и понятно: поручили столь ответственные расчеты какой-то девчонке…

Такой шепоток слышали армянские астрономы у себя за спиной.

К Гурзадяну подошел космонавт К. П. Феоктистов: «Сделайте доклад о полете. От этого зависит отношение к эксперименту». Член-корреспондент АН СССР Б. В. Раушенбах взял Гурзадяна под руку: «Я помогу вам. Давайте поработаем вместе».

Ночь прошла без сна. Наутро на стене висели ватманские листы с расчетами.

Гурзадян говорил минут сорок, но при этом страшно волновался. После доклада к нему подошел руководитель полета космонавт Алексей Елисеев: «Давайте уединимся. Выводы из доклада я сделаю сам». Потом доложил Главному конструктору. Лицо у Главного посветлело, он передал по громкой связи:

— Сегодня работаем по плану. На завтра — программа А-4.

А-4 означает вести наблюдения на «Орионе-2» четыре витка подряд. Более насыщенной, более «роскошной» программы в арсеналах исследователей просто не было. Лица у Гурзадяна и его учеников Джульетты Оганесян, Марата Крмояна и Александра Кашина засияли от радости.

— И дальше все шло по программе? — спрашиваю я Лебедева.

— Да.

Вспоминает Петр Климук: «Специалисты были довольны. Григор Арамович Гурзадян лично приехал в Звездный, чтобы поблагодарить нас за сделанную работу. Особенно рад был чистоте спектров. Вуаль от свечения ночного неба, мешающая наблюдать звезды с Земли, почти отсутствовала. Рад был ученый:

— Теперь мы имеем спектрограммы звезд, которые до нас вообще никто не получал. К тому же в той области спектра, что вообще недоступен для наземных наблюдений. Тысячи звезд! Где я вам такой многозвездный коньяк найду? — спрашивал он, шутя, — Такого нет даже в Армении.

Взял ставший знаменитым снимок: одна звезда среди роя других, более слабых светил, и надписал: «Дорогому Петру Ильичу. Г. Гурзадян».

Прощаясь с Лебедевым, оглядываю его кабинет. На стене фотография: он — командир отряда на строительстве БАМа. Рядом удостоверение члена ЦК ВЛКСМ — он был им ряд лет. На столе самодельный прибор, напоминающий логарифмическую линейку.

— Когда мой корабль приблизится к станции «Салют», с помощью этого устройства я проверю расстояние между ними — не врут ли приборы.

— Значит, будут новые полеты? Лебедев удивлен: разве может быть иначе?

Наш разговор состоялся в те дни, когда подходил к концу самый долговременный полет на орбитальном комплексе «Салют-6» — «Союз».

— Заметьте, — сказал Валентин Витальевич, — с каждым полетом растет удельный вес астрофизических экспериментов. Экипаж первого «Салюта» и мы работали с «Орионом», а экипажи «Салюта-6» — с субмиллиметровым телескопом и радиотелескопом. Человек вышел в космос, чтобы раскрыть тайны Земли и неба, и каждый эксперимент как бы ступень лестницы, уходящей ввысь.

Как говорили древние: «Ноги на земле, в звездах — взор...»

А. Харьковский, наш спец. корр.

Даже в те далекие времена, когда название «Терра Аустралис инкогнита» робко появлялось на карте мира, пятый — еще не открытый — континент не был густо заселен. Невысоко приподнятая над уровнем моря страна, очень бедная лесами, небогатая реками, зато с обширными пустынями и полупустынями, не могла прокормить многочисленное население, которое к тому же не имело понятия о земледелии и занималось охотой и собирательством.

Коренные австралийцы кочевали в поисках пищи и лишь временами, в сезоны изобилия, задерживались на одном месте. Специалисты предполагают, что аборигенов Австралии было тысяч триста.

В конце XVIII века на берега Австралии высадились первые европейцы. Одни — навечно ссыльные каторжники, другие — на время службы солдаты и чиновники. Потом в страну устремились иммигранты, чтобы жить в молодой и развивающейся стране. И работать — разводить овец, распахивать поля.

Как ни малочисленны были аборигены, места они занимали много. Слишком много, по мнению поселенцев. Ведь для того чтобы выжить, бродячему племени требуется огромная территория. И хотя на границах племенных территорий не стояли полосатые столбы, каждое племя точно знало свои угодья и не заходило в чуждые пределы. Соответственно никаких документов, подтверждающих право собственности, у аборигенов не было владели они лишь тем, что могло им пригодиться в нехитрой их жизни, той жизни, что, не изменяясь, текла тысячелетиями до прихода белых.

Белым людям нужны были удобные для поселения места, и аборигенов вытеснили в безводные пустыни.

Надо сказать, что никто, наверное, на нашей планете не умеет осваивать абсолютно, казалось бы, непригодные для жизни места так, как коренные жители Австралии. Разве что бушмены африканской пустыни Калахари. Все исследователи восторженно отмечали необычайную способность аборигенов находить воду там, где ее просто и быть не может, выслеживать редкую дичь и собирать плоды скудной пустынной растительности.

Пустыня может дать средства к жизни очень ограниченному числу людей. Объективные законы природы четко определяют количество человек, способных (при наличии навыков) прокормиться с единицы площади. И без того немногочисленные некогда племена изрядно поредели. Точнее говоря, сохранились лишь те, у кого был опыт охоты и собирательства в пустыне еще до прихода белых. Всего аборигенов осталось тысяч сто двадцать. Причем в это число нужно включить и тех, кто влачит существование близ больших городов. Утратив культуру и язык, они перестали быть детьми природы, но и не превратились в людей двадцатого века.

Однако, казалось, хоть те немногие, что бродят по пустыне, они-то сохранили себя? Ведь места, где они живут, не нужны никому.

Но в 1974—1977 годах геологические экспедиции тщательно обследовали богом и людьми забытые пустынные районы и обнаружили в них гигантские залежи бокситов, железной руды и — самое главное — урана. Оказалось, что Австралии принадлежат двадцать процентов запасов урана капиталистического мира Залежи в Ямбилууне, Наббер-Лэйк, Кунгхуру, Йиллири в Западной Австралии, не до конца разведанные месторождения в Беверли и у горы Пинджарра в южной части страны Бокситы в Куинсленде, Мапуну, Вейпе. Руду — слой в шесть метров толщиной — прикрывают какие-то пятьдесят сантиметров почвы. Бери — не хочу, подгоняй бульдозеры и разрабатывай дешевым открытым способом.

И тут на пути к легкой и удобной добыче оказалось досадное, хотя и незначительное, препятствие — аборигены. Так уж получилось, что они живут почти во всех тех местах, где найдены ныне полезные — более, чем полезные! — ископаемые. А при чем здесь аборигены? Ведь все, что знает о них широкая публика, никак не говорит о том, что эти люди способны на организованный отпор, на отстаивание своих прав собственности современными юридическими нормами. На снимках они обычно голые, раскрашенные для корроборри, с бумерангами и копьями в руках. Конечно, это еще кое-где осталось, но аборигены уже не те, что были десять-пятнадцать лет тому назад. Кто-то из них получил образование, многие умеют читать, и сообщения печати о развернувшейся во всем мире борьбе за освобождение угнетенных народов и племен не прошли для них бесследно.

После десятка бурных демонстраций, в которых приняли участие и сочувствующие коренному населению белые австралийцы, принят был закон о правах землевладения аборигенов. Согласно ему племенам разрешено вести переговоры с горнодобывающими компаниями о создании шахт и прочих промышленных объектов на принадлежащих им территориях. Однако, если администрация территории издает приказ, аборигены не смеют его нарушать.

Администрация, естественно, издает такие приказы, которые прекращают дискуссии на тему о том, кому принадлежит земля.

Первый договор в истории Австралии между белыми и темнокожими был заключен в конце 1978 года. Высокие договаривающиеся стороны — федеральное правительство в Канберре и старейшины племени аньула — установили, что в трехстах километрах от города Дарвина будет заложено несколько шахт. Первые двадцать пять лет компании обязуются восполнять племени недостаток питания: ведь дичь уйдет от рева машин, исчезнет слой плодородной почвы.