Враг навсегда - Роза Ветрова

Это потом меня стали преследовать подозрения по поводу того, чем занималась ночами моя мать. Но я их от себя усердно гнала.

Однажды, когда солнце припекало особенно сильно, мы слонялись по душным улицам Джорджтауна в надежде получить милостыню, чтобы хоть чем-то перекусить. Я постоянно мечтала о картошке фри с тех пор, как впервые попробовала ее. Мне исполнилось шесть, но об этом я еще не знала. Мать не сказала ни слова. О подарке было глупо и мечтать в те ужасные времена.

И вот мы бродим по раскаленным улицам тропического городка. Без жилья, денег и еды. Мать отошла в сторону, о чем-то разговаривая с бездомным мужчиной с сосульками вместо волос (потом я узнала, что это называется дреды). Я сидела прямо на асфальте, не зная куда деться от изнуряющей жары. На мне было изношенное желтое платьице на бретельках в жирных пятнах на подоле. На ногах ничего.

Босые ступни вечно грязные, что кажется, будто грязь въелась глубоко и настырно, никогда не отмоется. Кожа обильно покрыта цыпками.

Со стиркой было вообще все крайне трудно. Один раз я постирала свою одежду прямо в океане. От соли платье чуть ли не колом стояло. Носить невозможно. Изредка мать тратила деньги чтобы мы пришли в прачечную. И то, мы делали это по ночам в круглосуточных, чтобы не пересечься с местными жителями. Иначе все грозило окончиться скандалом. Бездомных не любят нигде.

Пока я сидела, меланхолично прячась от жары, мимо прошел худощавый мужчина в сером костюме. Поначалу я не обратила на него внимания, но внезапно он остановился, а потом сделал пару шагов назад. Наклонился ко мне, пристально разглядывая.

Меня окатило запахом его шикарного парфюма. Да от него буквально за версту веяло богатством.

— Ну и что такая малышка тут забыла? — спросил он.

Я с благоговением смотрела него, расширив глаза и вдыхая его запах. Молчала, как рыба, околдованная его присутствием. Он совсем не вязался с этими улицами, на которых то и дело шныряли бездомные.

Я так и не произнесла ни слова, но наш зрительный контакт не разрывался ни на секунду. Мужчина усмехнулся, отчего вокруг серо-голубых глаз расползлись крохотные морщинки. Достал крупную купюру и вложил мне в руки.

— Приведи себя в порядок. Хотя бы на какое-то время, — задумчиво добавил он.

Вообще-то, я не понимала ни слова по-английски, но представляла в голове все именно так.

Он пошел дальше по улице, а мать, издали наблюдавшая за сценой, подбежала ко мне и отобрала деньги.

— Иди за ним, проследи где он живет, — прошипела мне в ухо, силой поднимая с тротуара.

И хоть мне не хотелось отправляться в слежку, я все равно пошла. Брела за ним по солнечным улочкам, по городским аллеям, увенчанным раскидистыми пальмами, пряталась за густой бугенвиллией. Удивлялась, как же ему не было жарко в рубашке и пиджаке. Ну точно волшебник.

Через полчаса он остановился у большого белоснежного забора из камня, набрал код на домофоне и вошел в калитку. А я вернулась к матери ни с чем. Но она почему-то обрадовалась моим рассказам, сама ходила проверить тот красивый и богатый дом за белым забором.

— Теперь ты купишь мне картошку фри?

— Только о еде и думаешь, — поругала мать, тяжко вздыхая. — Куплю, идем.

Я радостно побежала в сторону закусочной, мать недовольно плелась за мной, удерживая в руках наши немногочисленные баулы. В этих потрепанных клетчатых сумках вся наша жизнь.

Минуя столики на улице и брезгливо покосившихся на нас посетителей, мы вошли внутрь и встали в очередь. Время было обеденное, кафе было битком набито людьми.

— А ну пошли вон отсюда! — рявкнул толстый мужик в фартуке, стоящий на кассе.

Я испуганно попятилась, но мать вышла вперед.

— У нас есть деньги, — наглядно помахала ему купюрой.

Вокруг нас раздались шепотки.

— О боже, бродят всякие…

— Ну и запах…

— Они босиком, ты видела?..

— Два гамбургера и картошку фри, — мать решила не стоять в очереди, которая, в общем-то, на наших глазах рассосалась по сторонам. Никто не хотел стоять рядом.

— Пожалуйста, — добавила в конце, протягивая купюру толстяку.

— Только на вынос. Забирайте заказ и выметайтесь отсюда! — он швырнул ей сдачу, несколько монет скатилось на пол. Мать суетливо начала подбирать, ползая на корточках, я помогала ей.

Но едва вожделенные бургеры и картошка фри показались на стойке, как к нам подошел полицейский. Оказывается, он все время был в закусочной и наблюдал за нами.

— Так-тааак. Вот и попалась, голубушка, — протянул он.

Я непонимающе уставилась на него, а мать вдруг испугалась.

— Встречаемся у Восточного Мыса! — крикнула мне по-русски и рванула к двери, бросив сумки на пол.

Ошалевшим взглядом я смотрела, как она пулей вылетает за стеклянную дверь и бросается наутек. Оставив меня одну. Коп побежал за ней.

Наверное, я бы так и стояла столбом, врастая в черно-белую плитку закусочной ногами, если бы не второй полицейский, громоздко вылезающий из-за столика.

— Стоять, девочка! Ни с места!

Вот тут-то я и очнулась. Схватила одной рукой бумажный пакет со стойки с нашими гамбургерами и со всех ног побежала к двери. Короткие волосы с непонятными проплешинами явно отпугивали людей, потому что все шарахнулись в сторону. Это было мне на руку.

— Не уйдешь! — орал за спиной грузный коп, но я уже выскользнула за дверь и побежала в сторону дороги, пересекая ее.

Несколько минут петляла по улочкам, пытаясь сбросить погоню и запутать след, но мужчина оказался упертым.

— Стой, зараза такая! Стооой!

Вообще-то, как я уже говорила, я не знала, что именно он кричит мне. Я представляла. В принципе было не трудно догадаться.

А потом до меня словно дошло, что в моих фантазиях он мог говорить что угодно. И внезапно я нафантазировала что он