Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1971 год

Белый подвинул себе полено и присел к костру.

Джим Брэдли смотрел на огонь. Он был доволен. Основное его поручение — провести геологическую съемку одной из внутренних областей страны — почти закончено. Было у него и еще одно поручение, выполнить которое оказалось куда сложнее, чем он ожидал. Именно ради него он шел уже несколько недель по пятам за этим племенем. Директор музея в большом городе захотел приобрести большую коллекцию подлинного туземного оружия и обрядовых принадлежностей. Достать несколько бумерангов и копий оказалось делом нетрудным, но вот редкую в музеях священную чурингу (Чуринга — священный предмет, в котором «живет душа предка». Чурингой может служить раскрашенный кусок дерева или камень. (Прим. ред.)) можно было заполучить только у одного из глубинных племен — такого, как это. Она была ему нужна для завершения коллекции — чуринга, которая согласно туземным поверьям досталась племени от древних «Людей Времени Снов», создавших мир. Окончив тяжкий труд мироздания, предки вложили свое могущество в каменные чуринги — источник благоденствия и самого существования племени...

Люди шли к белому группами и поодиночке, надеясь выторговать немного муки и табака. Некоторое время торговля шла гладко и бойко. Когда Брэдли решил, что пришло время, он подозвал Нибули.

— Скажи им, что я дам много-много еды... много-много табака... пусть принесут мне хорошую чурингу... хорошую штуку чурингу из цельного камня... понял?

Его слова потрясли Нибули. Даже он, позволявший себе насмешничать над стариками, боялся священных камней. Он знал, что смерть настигает каждого, кто покажет чуринги женщинам или непосвященным. Заметив нерешительность Нибули и ужас на его лице, белый вытянул из-за пояса блестящий нож и бережно положил его на землю. Потом вынул из кармана бутылку, отвернул пробку и как бы ненароком поднес ее к ноздрям юноши. Резкий аромат достиг даже тех, кто стоял в ожидании поодаль. Варнагери заметил, как вспыхнули глаза Нибули при виде вещей белого человека. Медленно-медленно Брэдли сунул нож обратно в ножны, завинтил пробку на бутылке и положил ее в карман.

Он тоже заметил вожделение во взгляде юноши. Похлопав себя по карману, Брэдли сказал:

— Вот что, парень, принеси хорошую старую чурингу ко мне, и я дам тебе эти штуки, понял?

Когда белый зашагал прочь, Варнагери спросил Нибули, о чем был разговор. И когда юноша рассказал, что белый предложил купить чурингу, Варнагери на мгновение потерял дар речи. Старейшины, стоявшие полукругом, глухо заворчали, а одноногий Кирили в сердцах метнул бумеранг вилги в том направлении, куда ушел белый. Варнагери попытался успокоить старейшин, сказав, что белый, наверное, уйдет на следующий день. Наконец мужчины разошлись по своим стоянкам, а сам Варнагери прилег у костра с ощущением какой-то странной тревоги. Эта тревога не проходила всю ночь.

Постепенно тишина опустилась над лагерем. Все крепко спали у костров. И лишь одна фигура виднелась темным силуэтом над тускнеющим огнем. То был Нибули. Долгое время он сидел неподвижно у маленького, сияющего в ночи пятна и смотрел в направлении палатки белого. Его тело напряглось и закостенело от внутренней борьбы, которая бушевала в сердце: желание заполучить сокровища белого человека боролось в нем с всепоглощающим страхом перед магической силой чуринги. Никакое влияние белых, никакое общение с ними не могло истребить этот леденящий ужас, вскормленный и стократ усиленный бессчетными поколениями предков, слепо веривших в то, что в чуринге заключена душа племени. Нетерпеливым движением Нибули швырнул на угли пучок сухой травы. Трава вспыхнула — быстротечно и жарко.

Глядя на костер, Нибули видел красивое лицо Джалмы в обрамлении пляшущих разноцветных огней. При мысли о ней его решимость крепла.

Нибули поднялся на ноги и внимательно вслушался в тишину над лагерем. Ни звука. Даже собаки крепко спали. Звезды указывали ему путь к священному хранилищу...

Утренняя звезда робко замигала над горизонтом, когда Нибули появился у палатки белого человека. Он стоял, дрожа от испуга и утреннего холода. С горящей головней в руке Нибули мог неутомимо прошагать хоть целую ночь, но без защиты огня темнота обретала отчетливые формы, в ней таились полчища деббил-деббилов (Деббил-деббилы (австрал. диал.) — злые духи ночи. (Прим. ред.)) .

Бесшумно приоткрыв полог палатки, Нибули позвал:

— Босс, я принес ту чурингу, что ты просишь.

— Уф-ф... Что такое? Кто здесь?

— Это я, босс... Нибули... Ты больше не говори громко. Могут это черные люди услышать... Я поймал чурингу, что ты просил.

Джим Брэдли высунул голову из палатки и увидел дрожащую черную тень. Он протер глаза, прогоняя сон.

— А ну, давай посмотрим.

— Не здесь, не снаружи, босс, — запротестовал Нибули. — Лучше я войду, босс. Может кто видеть здесь, снаружи.

Нибули огляделся.

Брэдли отвязал полог палатки. Нибули быстро проскользнул внутрь и, пока Брэдли возился с фонарем, принялся распаковывать покров из коры, скрывающий чурингу.

При виде плоского овального камня в глазах Джима Брэдли загорелся огонь удовлетворения. Да, это настоящая, старая чуринга, никаких сомнений на этот счет. Лоснящийся глянец ее поверхности — результат сотен и сотен протираний красной охрой, когда ласковые руки бесчисленных поколений старейшин ласкали камень, — блеснул в луче света. Глазом знатока Брэдли отметил и рисунок на камне — концентрические круги, нанесенные неглубокими, но точными и безошибочными штрихами. Брэдли прощупал рисунок пальцами.

— Ты знаешь и историю этой чуринги? — спросил он.

— Прости, босс. Я не знаю историю этой чуринги.

— А может, ты меня обманул... может, я и не дам тебе тот нож, — сказал Джим, окидывая цепким взглядом все еще дрожащего Нибули. При этих словах Нибули почувствовал, как панический страх тисками охватывает его тело, словно все его мускулы враз свело судорогой.

— Нет, этот настоящий, босс, совсем настоящий. Я не знаю эту историю. Этот камень от тотема змеи... а я жил долго там, на ранчо. Старики больше не рассказывали мне истории, — молил он.

— Да черт с ним... Бери, — сказал Джим. Он подтолкнул нож и масло для волос к Нибули. Тот схватил их и быстро исчез в проеме полога. Белый человек был настолько доволен своей удачей, что даже не заметил, как он ушел. Джим стоял в смутном, колеблющемся свете фонаря и потирал рукой черный налет на гладкой поверхности камня...

В шуме и суете нового дня, когда стойбище готовилось к охоте и сбору пищи, приготовления белого человека к отъезду прошли почти незамеченными. Только старый песенник Джимбала, который сидел на солнышке, вполголоса напевая ребятишкам истории племени, заметил, как опал белый шатер, и почувствовал облегчение. Присутствие чужестранца простиралось подобно темному облаку над мирным покоем и простой гармоничной жизнью племени.

Беспрерывно щебеча, женщины выходили на поиски еды. Мужчины окликали собак и сходились вместе для дневной охоты на кенгуру среди холмов на западе. Поначалу они двигались по тропе все вместе, но скоро развернулись веером по степи и пошли в разных направлениях. Нибули быстро шагал впереди и, когда почувствовал, что значительно обошел остальных, резко изменил направление и повернул в сторону. Обойдя подножье холма, он подошел к небольшому возвышению, с которого видно было долину и женщин, копающих землю в поисках пищи. Нибули притаился за кустом, поджидая, пока Джалма отойдет подальше от остальных. Затем, приложив ладонь ребром ко рту, он издал долгий и мягкий свист — крик лесного голубя. И тотчас Джалма подняла голову и стала потихоньку двигаться в его направлении. Когда она подошла к кустам, Нибули едва слышно, почти шепотом произнес ее имя. Джалма, не замеченная никем, мягко скользнула за куст...

Когда она собралась уходить, Нибули задержал ее. Он вытащил из-за чахлого куста бутылку с маслом для волос, открутил пробку и дал Джалме понюхать.

— Это тебе.

Джалма вдохнула сладкий запах — о, никогда, никогда она не нюхала ничего столь неотвратимо манящего! Даже голова закружилась от радости.

Нибули неловко налил немного жидкости себе на ладонь и провел ею по волосам Джалмы. Ах, как приятно было ощупать ее затылок и ее волосы, легкие и ласковые, как дуновение бриза! И Джалма, в точности повторяя его движения, втерла немного масла в волосы любимого. Потом закрыла бутылку и положила ее на дно своего блюда — питчи, под груду корней, собранных ею в долине. С улыбкой она взглянула в последний раз на Нибули и стала спускаться с холма к остальным женщинам.

Нибули смотрел ей вслед. Радость переполнила его сердце. Старики говорили, что Джалма не может быть его женой. «Если ты осмелишься нарушить закон, с племенем случится что-нибудь страшное». Но выходит, что они не правы... Ведь ничего с нами не случилось. Когда он повернулся, чтобы поднять копье, то увидел след Джалмы в песке. И, повинуясь внезапному порыву, он поставил свою ногу поперек ее следа, начертав на песке знак двух любящих сердец, а потом быстро повернулся и зашагал через степь в направлении общей охоты...