С них начиналась разведка - Антонов Владимир Сергеевич

Однако положение в полосе отчуждения КВЖД и в самом Харбине усугублялось позицией, занятой консулами стран Антанты, которые поддержали Хорвата. В город вошли полторы тысячи японских солдат, а в его окрестностях расположились хорошо вооруженные отряды китайских войск, переброшенные туда из Южной Маньчжурии.

После подавления революционного движения на КВЖД интервентами и белогвардейцами и разгрома харбинского Совета практически вся Северная Маньчжурия превратилась в базу иностранной военной интервенции на Дальнем Востоке.

Вовремя предупрежденные Луцким члены большевистской организации и харбинского Совета ушли в подполье. Перешел на нелегальное положение и сам Луцкий. Изменив свою внешность с помощью грима, с документами на чужое имя он появлялся в различных районах города, встречался с агентурой, оставшейся в Маньчжурии, инструктировал её, договаривался о связи. Рискуя жизнью, Луцкий продолжал вести разведку в районе Харбина и передавал информацию в Петроград.

В начале 1918 года, преодолев многие опасности, Луцкий пробрался в Иркутск. В то время город являлся центром строительства советской власти в Сибири. После издания в январе 1918 года Советом народных комиссаров декрета об организации Красной Армии военный комиссариат Центросибири развернул работу по созданию революционных вооруженных сил в Сибири. Для этого использовался аппарат штаба Иркутского военного округа, в который были направлены старые военные специалисты, перешедшие на сторону советской власти. Луцкий был назначен заместителем командующего войсками округа М.Н. Рютина (будущего известного оппозиционера) и одновременно начальником штаба округа. Параллельно с решением армейских вопросов Луцкий возглавлял разведывательную работу против японцев и банд Семенова. Через внедренную в их среду агентуру добывал важные разведывательные сведения. Опыт работы в Харбине и знание обстановки, сложившейся в Маньчжурии, хорошо подготовили его к выполнению разведывательных и контрразведывательных задач, возложенных на него в Иркутске.

Так, Луцкому пришлось непосредственно заняться раскрытием шпионской деятельности уже знакомого ему по Харбину японского консула Сато. Все началось с того, что из-за кордона поступили данные о готовящейся переброске через границу двух японских агентов. Луцкий с группой своих сотрудников выехал на место и силами бойцов Забайкальского фронта установил наблюдение за участками границы, где было наиболее вероятно появление нарушителей. В первой половине апреля в прифронтовой полосе Забайкалья, вблизи станции Борзя, недалеко от Кяхты, нарядом были задержаны ехавшие на крестьянской арбе двое «монгольских пастухов». Ими оказались японские агенты Абе и Азичино, экипированные под местных бурят. В арбе под сеном у них было спрятано оружие, а в одежде зашиты деньги и пакеты с документами. В пакетах оказались письма на японском и русском языках, адресованные консулу Японии в Иркутске Сугино и начальнику штаба контрреволюционного «Дальневосточного Комитета защиты Родины и Учредительного собрания» генералу Хрещатицкому. Японцы признались, что пробирались в Иркутск по заданию японского отделения Генерального штаба, находившегося в Харбине. В Иркутске они должны были получить секретные крупномасштабные топографические карты Забайкалья и Приморской области, а также другие разведывательные материалы. Письмо к японскому консулу гарантировало им помощь и поддержку. Топографическими картами разведчиков должен был снабдить находившийся на советской службе бывший начальник военно-топографического отдела штаба Иркутского военного округа полковник Корзна, а разведывательными сведениями — проживавшие в Иркутске другие источники японской разведки. Для них арестованные везли из-за рубежа деньги и новые инструкции.

Не обнаруживая перед арестованными своего знания японского языка, Луцкий разрешил представителю консульства Японии в Иркутске встретиться с задержанными в своем присутствии. В результате ему удалось выяснить, что разведчики имели и другое задание — определить численность советских военных гарнизонов в Даурии и в ряде других населенных пунктов.

В ходе допросов выяснилось, что следом за Абе и Азичино под видом журналиста через Читу в Иркутск должен прибыть еще один гость из Харбина—высокопоставленный сотрудник японской разведки Муруски. Гостя встретили на иркутском вокзале и в течение нескольких дней сопровождали в его передвижениях по городу. В результате были выявлены еще несколько осведомителей японской разведки. Вскоре перед следственной комиссией предстали все члены японской разведывательной группы. Неприглядная роль японского консульства широко освещалась в местной и центральной печати.

Активная и успешная деятельность Луцкого по борьбе с иностранными разведками и их агентурой получила полную поддержку Центра. В частности, заместитель народного комиссара иностранных дел Л.М. Карахан по поручению совнаркома телеграфировал в Центросибирь: «Ваша энергичная деятельность и принятые меры против иностранцев всецело находят одобрение и решительную поддержку центрального правительства».

В связи с мятежом белочехов в июле 1918 года все советские организации были эвакуированы из Иркутска в Забайкалье. В декабре того же года прокурор иркутского окружного суда разослал во все органы колчаковской контрразведки списки активных большевиков, подлежавших немедленному аресту. В них значился и штабс-капитан Луцкий с указанием его бывших должностей — старшего помощника начальника иркутской контрразведки и начальника русской разведки в Харбине.

Луцкий вновь перешел на нелегальное положение. Работал кассиром на железной дороге и собирал разведывательные сведения относительно передвижения войск противника. В конце 1918 года он был арестован и доставлен в Благовещенск. Но, очевидно, сведениями о его деятельности как советского работника контрразведка еще не располагала, и его освободили из тюрьмы. Обнаружив у Луцкого документы офицера старой армии, его мобилизовали в колчаковские войска. Он попал на штабную работу к белогвардейцам, рассчитывая получить данные, необходимые подпольщикам и партизанам. Однако один из провокаторов выдал Луцкого, сообщив о нем харбинской контрразведке. Разведчика вновь заключили в тюрьму, а затем по требованию генерала Хорвата, ставшего к тому времени уполномоченным колчаковского правительства по Дальнему Востоку, доставили в Харбин.

До февраля 1920 года Луцкий находился в харбинской тюрьме. Однако к тому времени военное и политическое положение в Сибире и на Дальнем Востоке коренным образом изменилось. Под ударами Красной Армии, партизанских соединений и всенародного движения против иностранной военной интервенции и контрреволюции была свергнута диктатура адмирала Колчака и его ставленников. Правительства иностранных держав вынуждены были начать эвакуацию своих войск. Эти события изменили обстановку и в Харбине. На КВЖД, по которой шло снабжение армии Колчака оружием и боеприпасами, началась забастовка рабочих. Забастовщики держались стойко, участились их вооруженные столкновения с карателями, прибывшими в Харбин для восстановления движения на КВЖД. Часть забастовщиков была арестована и брошена в харбинскую тюрьму.

31 января 1920 года партизанские отряды вошли во Владивосток. Рабочие Харбина устроили демонстрацию и потребовали освобождения политзаключенных. Мощное выступление трудящихся города в поддержку узников харбинской тюрьмы вынудило белогвардейское командование освободить Луцкого из-под стражи в числе других заключенных. По приказу военного министра эсера Краковецкого он был отправлен во Владивосток.

В дальнейшем судьба Луцкого была связана с Дальним Востоком. В феврале 1920 года он назначается членом Военного совета Приморья и начальником разведывательной и контрразведывательной служб штаба партизанской армии. Здесь он работает в тесном контакте с Сергеем Лазо, являвшимся одним из руководителей Военного совета, занимается реорганизацией партизанских отрядов в регулярные части революционной армии, добывает исключительно важные секретные документы главнокомандующего японскими оккупационными войсками на Дальнем Востоке. Вся эта напряженная работа проводилась в исключительно сложных условиях наличия войск иностранных интервентов в данном регионе. К сожалению, Советская Россия вела в то время тяжелую войну с буржуазной Польшей и не могла приступить к решительным действиям по освобождению края от интервентов и контрреволюционных сил.