Кто боится гендера? - Джудит Батлер

Поза и практика безнаказанности и бесстыдства, которые мы находим в фигурах Трампа, Болсонаро, Орбана, Мелони и Эрдогана, например, заметно отличаются от так называемых харизматических фашистов XX века. Современные фашистские течения - те, которые занимаются смертоубийством и ущемлением прав во имя защиты семьи, государства и других патриархальных институтов, - поддерживают все более сильные формы авторитаризма. Именно поэтому "гендерно-критическим" феминисткам нет смысла вступать в союз с реакционными силами в борьбе с транс, небинарными и гендерно нечистыми людьми. Несмотря на наши различия, мы должны создать борьбу, которая будет держать в фокусе источник угнетения, проверяя наши теории о других, слушая и читая, оставаясь открытыми для того, чтобы подвергнуть сомнению свои традиционные предположения, и находя пути для создания альянсов, которые позволят нашим противостояниям не воспроизводить разрушительные циклы, против которых мы выступаем. Мы не можем выступать против дискриминации в отношении себя, только поддерживая ее в отношении других. Мы не можем выступать против систематических форм ненависти к одной группе, объединяясь с теми, кто усиливает эту ненависть в разных направлениях. Мы не можем подвергать цензуре позиции друг друга только потому, что не хотим их слышать. Сейчас не время для мелочности и раскола, ведь защищать гендерные исследования и важность гендера для любой концепции справедливости, свободы и равенства - значит вступать в союз с борьбой против цензуры и фашизма.

Конечно, мы не видим фашистских государств, подобных нацистской Германии, но даже эта история советует нам не отворачиваться от фашистских потенциалов, которые все чаще актуализируются в некоторых регионах мира через движение антигендерной идеологии. Поскольку фашизм возникает со временем, нам необходимо знать, на каких этапах он появляется, и выявлять фашистские потенциалы, когда они появляются. Все это не означает, что фашистские потенциалы материализуются в фашистские режимы, но если готовность к сопротивлению является императивом, а это так, то мы должны выявлять эти потенциалы и действовать против их нарастающей динамики. Мы можем остановить эту динамику, но только вмешавшись как союз, который не разрушает свои собственные узы. Это означало бы подтвердить логику, против которой мы выступаем или против которой мы должны выступать. Напротив, высвобождение радикального демократического потенциала из наших собственных расширяющихся альянсов может показать, что мы на стороне пригодной для жизни жизни, любви во всех ее трудностях и свободы, делая эти идеалы настолько убедительными, что никто не может от них отмахнуться, делая желание снова желанным таким образом, что люди хотят жить и хотят, чтобы другие жили в мире, который мы себе представляем, где пол и желание относятся к тому, что мы подразумеваем под свободой и равенством. Что, если мы сделаем свободу воздухом, которым мы вместе дышим? В конце концов, это воздух, который принадлежит всем нам и поддерживает нашу жизнь, если, конечно, в атмосферу не проникают токсины - а их немало.