Василий Сигарев - Метель

ДРАВИН. (Философски.) Да уж… Без денег ты не человек. Без них, деточек, ты — мужик, только что при звании. (Грустно.) Да и какое там звание, если не можешь проиграть рубля три в бостон. Даже вон этот (кивает головой в сторону иконостаса) и то за «спасибо» не венчает — пять рублей сорвал, паразит! Знамо дело — напьётся! Я их, гадов, по бороде узнаю — у всех липкая от вина. Напьётся, если не уже. Пренепременно напьётся…

К.И.Т. Тише, корнет, тише. Побойтесь Бога. Не терзайте душу бедной Марье Гавриловне! Никакой он не пьяный, наш батюшка! И не напьётся! А деньги, что взял, так их везде берут — это на нужды церкви. (Маше.) А вы, Марья Гавриловна, не слушайте его. Он ведь только и согласился в свидетели, что это приключение напомнило ему прежнее время и былые гусарские забавы. Господи, что я говорю! Не слушайте меня, дурочку! Не слушайте меня, любезная Марья Гавриловна! Не слушайте! Всё у вас будет как у людей! Приличное будет венчание! Всё как у людей! И детки будут! И деньги! И дражайшие ваши родители оттают душою! Только бы ваш поручик приехал! Только бы приехал… Ой, что я болтаю?! Конечно, он приедет. Конечно, приедет. Только вот задержался в пути…

МАША. (Как будто сама с собой.) А ежели нет?

К.И.Т. Приедет, глупенькая, приедет. (Дравину.) Идите, корнет, подежурьте на паперти. Кабы не проскочил он церковь. Ведь метель… Только оденьтесь… Только оденьтесь.

Дравин молча встаёт и идёт к дверям. По пути берёт с лавки полушубок, шапку. Надевает. Уходит.

Ворвавшийся из дверей порыв ветра тушит одну из свечей. Становится ещё темнее.

И как бы по этой причине ветер начинает яростнее бесноваться за стенами. Теперь его вой ещё более страшный, ещё более душераздирающий.

К.И.Т. (Встаёт.) Пойдёмте тоже, моя милая. Пойдёмте, сядем в другое место… Здесь холодно… Вон и угол весь заиндевел…

Маша не двигается. Тупо глядит перед собой.

МАША. Знаете, что я сейчас подумала?

К.И.Т. Что, милая? Что вы подумали?

МАША. Я вдруг подумала… (Молчит.) Я подумала, что если бы мы с Владимиром Николаевичем не воспылали бы друг к другу страстию, то… то я была б… была б намного… намного счастливее…

К.И.Т. (Снова садится рядом, гладит руки Марье Гавриловне.) Что такое вы говорите, душа моя? Молчите, милая, молчите! Это всё от нервов у вас! От беспокойства! От этой метели страшной! Это пройдёт. Пройдёт, милая. Вот прибудет Владимир Николаевич. Повенчаетесь перед Богом и станет вам спокойнее… Это всё от нервов. От нервов всё…

МАША. (Шепчет.) Нет, подруженька моя любимая, нежная! Это оно говорит мне! (Прикладывает руку к сердцу.) Оно так думает! Оно знает… Ему лучше знать! Было б лучше для нас с Володей, если б любовь не вскружила наши головы. И для батюшки с матушкой было б лучше. И для вас с корнетом. И для всего белого света лучше было бы!

К.И.Т. (С силой жмёт Маше руки.) Ничего оно не знает, Марья Гавриловна — оно юное, глупое! Это оно от нервов, от беспокойства, от переживаний душевных, от метели от этой ужасной!!!! И никому не худо вовсе от вашей с Владимиром Николаевичем любви! Всем даже очень хорошо. Все за вас рады… И родители ваши любезные тоже будут рады, узнав, что вы, милая, обрели, наконец, своё счастье! Все, все рады…

МАША. (Смотрит на К.И.Т. умоляюще.) Может, не нужно всего этого? Может, не нужно венчания никакого тайного? Может, домой лучше? Ведь не поздно ещё… Ведь не поздно… не поздно… Быть может, потом родители смягчатся и дадут согласие на брак. Сейчас домой лучше… А Володя поймёт, не разлюбит… Он милый! Он умный! Он поймёт! Поймёт! Я знаю! Я знаю! Знаю я!

К.И.Т. Бедная моя девочка! А ежели всё раскроется? Ежели дражайшие ваши родители прознают про наш заговор? Тогда не видать вам больше Владимира Николаевича. Не видать больше! Выдадут вас спешно за богатого жениха — за первого встречного! Я знаю, как такое делается. Это просто…

Вдруг её обрывает отдалённый голос Дравина на улице: «Сюда! Сюда!»

Обе бледнеют. К.И.Т. вскакивает, бежит к двери, потом возвращается.

Решайтесь, милая, решайтесь.

Маша начинает заваливаться на бок и что-то лихорадочно искать у себя на коленях.

К.И.Т. подхватывает её, держит, панически озираясь по сторонам.

МАША. (Слабеющим голосом.) Всё в глазах помутилось…

К.И.Т. Это от нервов, от нервов…

Распахивается дверь, влетает запыхавшийся корнет. На ходу скидывает шапку, полушубок. Крестится.

ДРАВИН. (Кричит.) Приехали!!! Приехали!!! Где поп?!

Священник выходит из-за иконостаса, поправляет туалет.

К.И.Т. (Дравину.) Марье Гавриловне нехорошо!

ДРАВИН. Нервное… Пройдёт…

Открывается дверь. Появляется молодой человек в заснеженной шубе, с поднятым воротником. Три раза осеняет себя крестным знамением. Рассеянно оглядывается по сторонам. Лица его из-за скудного освещения не видно.

К.И.Т. Где же вы замешкались? Чуть было не уморили невесту. Но, слава Богу, приехали. А то мы уже и не знали, что подумать…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Я не понимаю…

СВЯЩЕННИК. (Подходит к молодому человеку.) Прикажете начинать?

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. А… Ага… Начинайте, начинайте, батюшка…

Дравин помогает К.И.Т. поднять Машу. Все подходят к аналою.

Пламя свечей по углам испуганно трепещет.

Тени выплясывают на стенах какие-то шаманские танцы, словно души мертвецов, которых когда-то отпели в этих самых стенах.

А метель всё орёт и орёт, как животное после неточного удара мясника.

СВЯЩЕННИК. (Дравину.) Свечи надобно…

ДРАВИН. (Машет рукой.) Так… Так венчайте, не удержит она. Сама еле стоит.

Святой отец неуверенно смотрит на К.И.Т., потом на жениха. Потом снова на К.И.Т.

К.И.Т. (Шепотом.) Венчайте, батюшка… Дурно ей.

Священник идёт к алтарю и начинает нараспев: «Благослови, Бог наш. Всегда. Ныне. И присно. И во веки веков. Аминь».

ДРАВИН. Покороче, святой отец — в обмороке невеста.

СВЯЩЕННИК. Как прикажете. (Берёт кольца. Подходит к молодым.) Обручается раб Божий…

К.И.Т. (Негромко.) Владимир…

СВЯЩЕННИК. … Владимир рабе Божьей…

К.И.Т. Марии.

СВЯЩЕННИК. … Марии. Во имя Отца, Сына и Святаго Духа. Аминь. (Даёт жениху кольцо.) Обручается раба Божья Мария рабу Божьему Владимиру. Вот имя Отца, Сына и Святаго Духа. Аминь. (Надевает кольцо Маше на палец. Крестит жениха и невесту.) Господи Боже наш. Венчаю вас славой и честию. Господи Боже наш. Венчаю вас славой и честию. Господи Боже наш. Венчаю вас славой и честию. (Молчит.) Отныне вы муж и жена перед лицом Бога и свидетелей. Поцелуйтесь.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. (Протягивает священнику кольцо.) Я… Я… Я…

ДРАВИН. (Весело.) Не робейте, поручик, целуйте.

К.И.Т. (Марье Гавриловне.) Всё кончилось, милая, поцелуйте мужа.

Маша пристально смотрит на молодого человека, который стоит неподвижно, как соляной столп. Потом она начинает что-то лихорадочно говорить, но губы её открываются беззвучно, словно у рыбы. Наконец она дико кричит: «Не он!!! Не он!!! Не он!!!» Вырывается из рук корнета и К.И.Т., пятится, падает на спину и замолкает. Воцаряется гробовая тишина.

Даже метель стихает, заинтриговано прислушиваясь к происходящему.

Все ошарашено глядят на молодого человека, который идёт спиной к двери и медленно скрывается за ней.

(Шепчет.) Господи, что же это? Господи… (Подбегает к Маше, пытается её поднять.) Марья Гавриловна, голубушка… Марья Гавриловна… Марья… Маша! Машенька!!! Вставайте!!! (Дравину.) Корнет, помогите же!!!

ДРАВИН. (Помогает; испуганно.) Теперь-то что? Теперь-то что?

К.И.Т. Домой её надо… Домой… Никто ни о чём не знает. И мы молчать будем. Только письмо к родителям надо в огонь. В огонь его…

Ведут Машу к выходу.

МАША. Куда мы? Куда? Где он?

К.И.Т. Домой, ангел мой… Домой… Вы ведь сами хотели, милая. Сами хотели.