Теннесси Уильямс - Лето и дым

Альма. Разговаривать Я буду только с вашим отцом.

Джон. Будьте благоразумны, мисс Альма. Вы ведь не настолько уж плохо себя чувствуете.

Альма. Вы полагаете, я явилась бы сюда в два часа ночи, не имея достаточных оснований?

Джон. Мало ли что могут сделать люди в истерическом состоянии. (Сыплет порошки в стакан с водой.) Выпейте вот.

Альма Что это?

Джон. Вода с растворенными в ней двумя белыми таблетками.

Альма. Какими именно?

Джон. Вы что — не доверяете мне?

Альма. Чего-чего, а уж доверия вы не вызываете.

Джо (негромко смеётся.) Беспомощно посмотрев на него, Альма разразилась плачем. Он пододвигает к ней свай стул и осторожно кладет ей руку на плечи.

Я измучилась совсем.

Джон. Интеллектуальное собеседование Доконало вас.

Альма. Вы недолго задержались на нем.

Джон. Не люблю собеседований. Беседы — другое дело. Вдвоем.

Альма. С этой дамой например?

Джон. Или с вами.

Альма (нервно). А где лекарство??

Джон. Решили все-таки принять?

Альма. Да, раз вы… (Сделав глоток, поперхнулась.)

Джон дает ей платок. Она подносит платок к губам.

Джон. Горькое?

Альма. Ужасно.

Джон. Теперь заснете спокойно.

Альма. Дай бог Никак не могла уснуть.

Джон. И ощущали беспричинный страх?

Альма. Да. Словно замурована где-то.

Джон. И сердце колотилось?

Альма. Да, очень сильно!

Джон. Напугались.

Альма Конечна Как всегда.

Джон. Понятно.

Альма. Не пережить мне этого лета.

Джон. Переживете, мисс Альма.

Альма. Каким образом?

Джон. День да ночь — сутки прочь, — так оно и кончится рано или поздно, и наступит осень. Тогда вы скажете, что осени вам не пережить.

Альма. Ах…

Джон. Вот-вот. Вдохните поглубже!

Альма. Аа-а…

Джон. Отлично. Еще раз!

Альма. Аа-а…

Джон. Лучше? Лучше теперь?

Альма. Немного.

Джон. Скоро будет совсем хорошо. (Достав из кармана большие серебряные наш, берет ее за запястье.) Знаете ли вы, что бесконечность, в которую мы все погружены, обладает четырьмя измерениями и что время представляет собою одну из ее сторон?

Альма. Что?

Джон. Знаете ли вы, что пространство обладает кривизной и что оно распираемо изнутри, как Мыльный пузырь, некоей еще менее материальной субстанцией? (Чуть посмеиваясь, прячет часы)

Роза (едва слышно, из-за двери). Джонни!

Джон. Знаете ли вы, что Магеллановы облака расположены на расстоянии сотни тысяч световых лет от Земли? Не знаете?

Альма чуть качает головой.

Надо всем этим стоит поразмыслить, когда вас снова будет тревожить сердце этот крохотный красный кулачок, обреченный без устали стучаться в огромную черную дверь.

Роза (отчетливее). Джонни! (Приоткрывает дверь.)

Джон. Calla de la boca![5]

Дверь закрывается.

(Альме.) Сердце у вас в полном порядке, всего лишь легкое функциональное расстройство, как я уже говорил. Выслушать?

Альма молча кивает. Джон берет стетоскоп.

Альма. Эта дама за дверью… мне неприятно, что я заставляю ее ждать…

Джон. Подождет, ничего с ней не сделается. Расстегните блузку.

Альма. Расстегнуть?..

Джон. Блузку.

Альма. А может, лучше… прийти утром, когда отец ваш сможет?..

Джон. Как вам будет угодно, мисс Альма.

Поколебавшись, Альма начинает расстегивать блузку. Пальцы плохо повинуются ей.

Пальцы не слушаются?

Альма (почти беззвучно). Отмерзли словно! Джон (улыбнулся). Разрешите мне. (Склонившись над ней.) Перламутровые пуговички…

Альма. Если б отец ваш обнаружил в доме эту женщину…

Джон. Не обнаружит.

Альма. …для него это было бы страшным ударом.

Джон. Вы намерены сообщить ему?

Альма. Ни в коем случае!

Джон (засмеявшись и приложив ей к груди стетоскоп). Вдохните!.. Выдохните!.. Вдохните!.. Выдохните!..

Альма. Аа-а…

Джон. Та-ак!..

Альма. Что вы услышали?

Джон. Всего лишь голосок, твердивший: «Мисс Альма одинока!»

Альма (встает и отворачивается от него). Если помочь больному означает для вас высмеять и оскорбить…

Джон. Помочь больному означает для меня сказать ему правду.

Альма поднимает на него взгляд.

(Берет ее руку, которую она держала на подлокотнике кресла.) Это что за камень?

Альма. Топаз.

Джон. Красивый… Пальцы не отошли еще?

Альма. Не совсем.

Джон (подносит ее руку ко рту и дышит на пальцы). Врач из меня никудышный — я слишком эгоистичен. Давайте, впрочем, подумаем о вас.

Альма. К чему вам беспокоиться?

Джон. Вы нравитесь мне — я уже говорил вам — и заслуживаете, на мой взгляд, самого искреннего участия.

Альма. По какой причине?

Джон, По той, что у вас чувствительное сердце, а это вещь редкая. Отсюда и повышенная ранимость. Я вас чем-то задел сегодня?

Альма. Конечно, задели — когда вскочили с дивана и бросились из дому, как оглашенный, позабыв в спешке даже пиджак!

Джон. Зайду как-нибудь.

Альма. Во время последней нашей встречи вы обещали прокатить меня в своем автомобиле… как-нибудь, а потом запамятовали.

Джон. Нет, не запамятовал. Не раз глядел я на ваши окна и думал, а не попытаться ли нам с вами…

Альма. Решили, не стоит?

Джон. Я к вам пришел сегодня, но мы были не одни… Согрелись пальцы?

Альма. Быстро действуют ваши таблетки. Меня уже клонит в сон. (Откидывается на спинку стула, глаза ее слипаются.) Голова не держится. Я как кувшинка сейчас. Кувшинка в пруду.

Бьет три — гулкие удары тяжелого железного колокола.

Голос Розы (за дверью). Джонни!

Альма (встает). Надо идти.

Джон. Я зайду к вам в субботу, в восемь вечера

Альма. Что?

Джон. Возьмите вот таблетки, но будьте осторожны: не больше одной, максимум две сразу.

Альма. Вы кажется, что-то еще сказали.

Джон. Сказал, что приду к вам в субботу вечером,

Альма. А-а!..

Джон. Хорошо?

Альма безмолвно кивает. Она так и стоит с коробочкой таблеток на полусогнутой ладони, словно бы не замечая ее.

Джон осторожно сгибает ей пальцы.

Альма. Ах!.. (Обессиленно засмеялась.)

Роза (за дверью). Джонни!

Джон. Сумеете добраться до дому, мисс Альма?

Входит Роза вид у нее вызывающий.

Затаив дыхание, Альма выходит через боковую дверь. Протянув вверх руку, Джон выключает свет. Подходит к Розе, стоящей у анатомической схемы, рывком привлек ее к себе. Комната погружается в темноту, только анатомическая схема еще некоторое время освещена.

В доме Уайнмиллеров.

Еще до того как дан свет, звучит сопрано: «Из страны, где воды небесно-сини…»

При поднятии занавеса Альма встает из-за пианино. В освещенной части сцены находятся также мистер и миссис Уайнмиллер.

Альма. Который час, отец?

Мистер Уайнмиллер продолжает писать.

(Громче.) Который час, отец?

Мистер Уайнмиллер. Без пяти восемь. Я готовлю проповедь.

Альма. Почему не в кабинете?

Мистер Уайнмиллер. В кабинете душно. Не мешайте мне.

Альма. Как думаешь, удастся увести мать наверх, если заглянет кто-нибудь?

Мистер Уайнмиллер. Ты ждешь кого-то? Альма Не то что жду, но вдруг кто зайдет.