Ushba - Фанфик Чудовище

Свои кости тот мальчишка получил, и абсолютно бесплатно: если бы не он, кто знает, что бы произошло дальше, ведь Тварь как никогда была близка к свободе. Нет, marbhfháisc orm, не так: я была в дюйме от того, чтобы самой стать Тварью, чудовищем, жаждущим чужой боли и крови. (п/а: ирл. чтоб мне сдохнуть) На какое-то дьяволом отмеченное время ее эмоции стали моими собственными. Чудненько, правда? С того дня я старалась держать себя в узде. Не сказать, чтоб мне это всегда удавалось…

Планкетт выполнила обещание, и следующая доза Слез привела меня в более-менее пофигичное состояние. Между мной и реальностью будто десятидюймовое стекло появилось, и в уши ваты набили, но хотя бы ушло навязчивое желание понаблюдать, как одна бородатая сволочь будет захлебываться собственной кровью. Желание, конечно, в чем-то закономерное, но по сути своей вредное донельзя. Ведь даже если я каким-то чудом доберусь до главы магического парламента и одного из сильнейших магов столетия и смогу завалить его, то, что будет потом с Воробьем, я не возьмусь предсказать. Может, ему повезет с новым опекуном, а может, и нет… Увы, он слишком вкусный козырь для магических политиков, чтобы со смертью Дамблдора мальчика оставили в покое: маленький сирота с громким именем и полным отсутствием влиятельных покровителей. Просто лакомый кусочек!

Вот так, отстранено любуясь подарком Воробья — шестидюймовой елочкой из выращенных кристаллов — я и встретила то Рождество: перебирая воспоминания Петунии Дурсль и размышляя, что же мне с этим делать. В принципе, в этих самых воспоминаниях, едва не ставших для меня роковыми, не было ничего эдакого: ни тебе ножа у горла, ни тебе пыток. Так, мелочи. Например, я всегда думала, что извечное дурслевское «подкидыш неблагодарный» — это образное выражение, фигура речи, а на самом деле — констатация факта. Ребенка Дурслям не принесли, а подкинули под дверь, как когда-то подкидывали в приюты сирот и прочих ненужных детей. Вот только у дверей приютов был специальный колокольчик и особая ниша, чтобы младенец не простудился, а тут подозрительно крепко спавший ребенок в тоненьком одеяльце пролежал на крыльце явно больше двух часов, ежели судить по каплям влаги на пороге. Нет, иммунная система у магов работает на зависть: к примеру, я после моей прогулки босиком по снегу потом даже не чихнула — но само отношение! Оставить ребенка на пороге ночью в ноябре и даже не позвонить? Господь всеблагой, это кем надо быть? Воробей, к слову, тогда проспал еще сутки, и это были последние более-менее спокойные сутки в доме Дурслей, поскольку по ночам он — вполне ожидаемо — орал не своим голосом. Кошмары, однако.

Трогательное же письмишко, зажатое в кулачке Гарри, послужило началом недолгой переписки миссис Дурсль и директора Дамблдора. Переписка велась через магловскую почту: еще в семидесятых годах этого века администрация Хогвартса оставляла родственникам маглорожденных специальный адрес для связи со школой. Сестра-магла Лили Эванс, оказывается, этот адрес знала. Так вот, совершенно неудовлетворенная весьма обтекаемыми фразами письма и способом доставки племянника, Петуния потребовала от директора объяснений. Полученный ответ эти объяснения, конечно, содержал… Вперемешку с изящным эмоциональным шантажом и высокопарными фразами о добре, любви и семье. Пошлый вопрос о деньгах, должных пойти на содержание юного Поттера, был тактично обойден стороной. Меркантильные Дурсли не постеснялись в следующем письме затронуть эту тему еще раз, сетуя на экономический кризис и нелегкую долю малого и среднего бизнеса. Ответа не последовало, зато на счет Вернона Дурсля стала поступать некая сумма, весьма скромная, надо отметить. Альбус Дамблдор не ответил и на следующее письмо, написанное испуганной теткой Гарри после диагноза, поставленного мальчику детским психологом. Женщина, испугавшись за своего сына после агрессивных припадков и спонтанных магических выбросов у племянника, слезно просила хоть как-то помочь ребенку или забрать его у них, поскольку Дурсли с Воробьем откровенно не справлялись. Так же она предупредила, что в случае отсутствия ответных действий они отдадут ребенка в специализированное заведение, то бишь, в детскую дурку. И реакция последовала незамедлительно: Дурсли самым волшебным образом раз и навсегда отказались от мысли отдать в приют Гарри Поттера. Больше никаких писем директору Хогвартса Дурсли не писали, а он, казалось, забыл о том, что где-то есть мальчик по имени Гарри. Ну просто «Меч в камне» в современной обработке! Mallacht mo lae, mo shaoil is mo sheacht sinsear air! (п/а: ирл. Будь он проклят до седьмого колена!)

Фокус, чуть было не получившийся со мной у Твари, отнял у моего внутреннего монстра много сил. До Пасхи я не чувствовала ни ее эмоций, ни ее мыслей. Она просто была в моем сознании эдаким плотным чуждым комком. Да и после, уже летом, известие о том, что Воробей сжег временное вместилище ее Господина и Повелителя и не дал ему обрести собственное тело, породило лишь слабенькую волну гнева. К Рождеству девяноста второго года мы с Тварью уже не общались: ее сознание погрузилось в своеобразное летаргическое оцепенение.

Пройдет еще несколько лет, и однажды я совершу то, что неудачно она пыталась сделать со мной она. И у меня все получится: я способная ученица, схватываю все обычно на лету. И за это она возненавидит меня еще сильнее, чем прежде.

О том, что же подтолкнуло Тварь отколоть тот финт под Рождество, я узнала только через полгода, когда из своей школы приехал Воробей. Оказывается, татуировку на левом предплечье дергало вовсе не от чехла, а потемнела она не от клея или растворяющего этот клей зелья. Чудненько!

Более образно я выразилась, когда птах мой перелетный рассказал, как же прошел его первый курс. Веселье, как я и предсказывала, началось еще на перроне. Гарри, малость ошалев от напора рыжей курицы-наседки, аккуратненько попытался ее считать. К его удивлению, это ему удалось: он думал, что если тетка — волшебница, то она будет, как я, трудночитаемой. А тут оказалось, что с ней работалось даже легче, чем со старухой Фигг. Рыжая многодетная ведьма буквально фонтанировала заботой о собственных детях, благодарностью к некоему бородатому старцу, стремлением помочь несчастному сиротке, надеждой, что младший сын — Рон — подружится с Гарри Поттером, что близнецы в этом году… Оглушенный полученной информацией ребенок еле заполз в первое попавшееся свободное купе, по пути признавшись тем самым близнецам, что он таки Гарри Поттер. Правда, если бы в тот момент его бы спросили, не он ли новый Темный Лорд, он бы так же признался и в этом. Я так его пару раз подлавливала, когда он пытался филонить на наших тренировках. Мальчишка обижался, конечно: нечестно, мол. Зато по возвращению из Хогвартса его так подловить было уже невозможно. Малец умел учиться на собственных ошибках.

Не успел Воробей немного прийти в себя, как начался цирк или, как он выразился, «шоу уродов». Дело в том, что парочка клоунов-самородков и не подумала скрывать, в каком купе едет тот самый Мальчик-Который-Выжил. Первым делом они доложились своей семейке. Самая мелкая пискля из рыжего выводка немедленно на весь перрон изъявила желание посмотреть на знаменитость. Материнские инстинкты оказались на высоте и к мелкому ее не пустили. Только птах вознес хвалу Святому Патрику за то, что его все же оставили в покое, как в купе заявился тот самый Рон с пятном на носу и нескрываемым любопытством в голубых глазенках.

Тактильная разведка, обошедшаяся Воробью в одиннадцать сиклей и семь кнатов, показала, что рыжий тоже искренне хочет помочь Гарри Поттеру, немного ему завидует и вообще желает с ним подружиться. При этом почему-то вспоминал маму, которая говорила, что Рон и все Уизли с радостью помогут маленькому Гарри освоиться в магическом мире. Ну просто добрые самаритяне! И где только они раньше были?

После этого начался парад-алле. Первым в закрытое купе заглянул мальчик, искавший жабу, но он быстро засмущался и ушел. Вскоре он вернулся, но уже в сопровождении весьма решительной девочки с копной пышных волос. Едва услышав, что она беседует с Гарри Поттером, та заявила, что все-все о нем знает. Мелкий поперхнулся и ничего не сказал исключительно потому, что все, что он мог по этому поводу сказать, было по-гаэльски. Как и по поводу выученных наизусть учебников и уверенности девочки, месяц назад узнавшей о существовании волшебства, что она будет «учиться лучше всех».

А незадолго до окончания поездки в купе к Воробышку заглянули гости, благодаря которым он смог увидеть смертельный номер: бойцовскую крысу клана Уизли в атакующем прыжке. Познакомиться с Поттером явился тот похожий на моль мальчишка, что выпендривался изо всех сил перед Гарри первого августа в магазине Малкин. Моль и Рыжый друг друга невзлюбили с первого взгляда: не успел Воробей и глазом моргнуть, как Рон успел посмеяться над именем белобрысого, а тот в ответ прошелся по семье Уизли. А после безо всякого стеснения предложил Воробью помочь разобраться, кто достоин дружить с Гарри Поттером, а кто нет. Мелкий, которого к тому моменту порядком поддостали добрые самаритяне, отделался обещанием подумать над «соблазнительным» предложением. И все бы хорошо, но после этого Рыжий, не желая делиться шоколадом и Поттером, возник насчет пожирательских отродий и их чистоплотности. Малфой, не желая молча терпеть оскорбления, апеллировал к Воробью с предупреждением, что Уизли заслуженно считаются отребьем, и его Поттер будет и дальше с ними водиться, закончит как его родители. Затем на предложение покинуть купе ответил хамством, один из его сопровождающих — Гойл, кажется — цапнул шоколадную лягушку, и тут на похитителя шоколадок напал самый страшный зверь — облезлая крыса. Пока Гойл стряхивал крысу, Воробей успел прикосновением задать нужный импульс Моли и компании, и через секунду в купе были только он и Рыжий.