Итиро Кавагути - Дом № 26

МАЦУДЗО ЯМАСИТА – торговец.

МИССИС ЯМАСИТА – его жена.

РЁИТИ ЯМАСИТА – его сын.

ЯСУДЗИРО НАГАО.

ХАРУКО НАГАО – его жена.

ТОСИКО МОРИ.

ГЭМПАТИ ИДА.

МИССИС ХАРА.

Персонажи этой пьесы обитают в Нью-Йорке, и вернись они в Японию, на них смотрели бы как на счастливцев, имевших возможность пожить за границей. Но на самом деле у них весьма затрапезный вид, все одеты кое-как. Лучше других выглядит Рёити; Судзиро это уже не по карману. Остальные и вовсе не следят за модой.

Плоская крыша старого многоквартирного дома. Справа – бетонная будка. За ее дверью – лестница, ведущая вниз. Слева на переднем плане – железная скамейка. В глубине сцены на проволоке развешано белье; видны поручни пожарной лестницы. На крыше установлены радиоантенны. Со всех сторон высятся современные многоэтажные здания.

1927-й год. Июньский вечер. Приглушенный, но гнетущий шум большого города. На скамейке сидит Харуко, всецело поглощенная изготовлением украшения на шляпке. У ног ее на листе бумаги лежит еще несколько головных уборов.

Тосико (выходя из будки). Харуко-сан!

Харуко (бросая шляпку). Хелло!

Тосико. Что, устала?

Харуко. Ага. (Улыбается.) Ой, какие у тебя каблучки высокие, просто чудо!

Тосико. Страшновато мне на них.

Харуко. Да что ты! Такие шикарные туфли.

Тосико. Ноги большие, нет? Когда я их в магазине примеряла, тетушка Ямасита все сомневалась. Говорила, что форму потеряют… (Явно любуется своей обновой.)

Харуко. Скажи, как тебе здесь нравится?

Тосико. Знаешь, неуютно. Я не про туфли, это чепуха. Жить в Нью-Йорке неуютно.

Харуко. Хочешь обратно в Японию?

Тосико. Ой, нет, что ты, что ты!

Харуко посмеивается.

Но вот иногда вдруг найдет на меня что-то, места себе не нахожу. (Расчувствовавшись.) Я глупая, да?

Харуко. Брось… Еще полюбишь Нью-Йорк, про Японию и думать забудешь.

Тосико. А ты?

Харуко. А мне отсюда никуда не хочется.

Тосико. Боюсь я этого Нью-Йорка.

Харуко. Тут каждый занят своим делом, и больше его ничего не интересует. Такой уж это город. Поэтому в смысле всяких антияпонских настроений тут безопасно. (Вздыхает.)

Тосико. Устала? (Присаживается рядом с Харуко.)

Харуко. Утомилась. Столько ходила – улицы прямо как свалки.

Тосико. Я так долго искала этот дом.

Харуко. Если будет время, покажу тебе Нью-Йорк.

Тосико. Тетушка Ямасита меня уж водила кое-куда. Только мне было неприятно. Что-то в этом есть гнетущее, знаешь… (Грустно улыбнувшись.) Конечно, в Японию я все равно уже не вернусь…

Харуко (с усмешкой). Ну, и когда же вы идете в мэрию?

Тосико. Через несколько дней… (Встрепенувшись.) Я непременно должна с тобой посоветоваться!

Харуко. Ты не волнуйся, все будет хорошо. В свидетели возьмете моего мужа. Это ничего, что ты не говоришь по-английски. Когда начнут про супружескую верность и прочее… сделай вот так (поднимает правую руку) и поклянись. А потом получите свидетельство и станете лучшей в мире парой, ты и Рё-сан. (Пылко.) Как ты, должно быть, счастлива!

Тосико (нерешительно, но очень серьезно). К сожалению… это не так.

Харуко. А что такое?

Тосико. Плохо мне.

Харуко. Что, нервничаешь?

Тосико. Нет. (Пауза.) Просто боюсь.

Харуко (удивленно). Боишься?

Тосико. Неизвестно, как все сложится.

Харуко. По-моему, совершенно ясно, как все сложится. Тебя ведь в Америку отправили именно ради того, чтобы эту свадьбу устроить, разве нет?

Тосико. Да, конечно, я сама во всем виновата.

Харуко. Глупышка! Не усложняй.

Тосико. Но ведь и в Америке может случиться непредвиденное, что ж тут удивляться? (Чуть не плача.) Я сама на себя ужасно злюсь.

Харуко. Говорят, те, кто впервые попадает в Нью-Йорк, часто заболевают этой болезнью. Но все-таки странно. Тебе же Рё-сан хорошо знаком.

Тосико. Был знаком – десять лет назад.

Харуко. Так ведь…

Тосико. Попрошу ненадолго отложить свадьбу.

Харуко. Интересно, что скажет дядюшка? Я что-то сомневаюсь, чтобы он согласился…

Тосико. Это ведь самый важный момент в моей жизни. Хочу еще немного подумать. Боюсь.

Харуко. Тосико-сан, не повторяй чужих ошибок, слышишь? Вот чего действительно надо бояться. Из Японии приезжает множество невест. Я когда ехала, на палубе третьего класса их собралась целая толпа – сидели и грелись на солнышке. Молоденькие, а ничего не говорят, сидят молча. (Пауза.) Я рада до беспамятства, ведь в Америку еду, по всему пароходу бегаю. А они сидят и молча глядят на море. Прямо странно. (Улыбается.) А на самом деле – ничего странного. Правда, это я гораздо позже поняла. (Пауза.) Сходят они на берег в Сан-Франциско или в Сиэтле, встречаются со своими женихами и непременно – в слезы: не тот! не такой! на фотографии совсем другой был! Ну, как правило, они все-таки за них выходят, деваться некуда, но в здешних японских газетах часто попадаются объявления о розыске пропавших женщин. (Пауза.) Так, значит, Рё-сан тебе не нравится?

Тосико. Десять лет – это так много…

Харуко…что немудрено совсем американизироваться. В этом все дело, Тосико-сан.

Тосико. Мы слишком далеки друг от друга. Правда, я изо всех сил ищу в нем что-нибудь привлекательное. Я стараюсь…

Харуко. Легкомысленно ты поступила, конечно, это ведь все-таки очень серьезный шаг. Впрочем, твой Рё-сан – просто избалованный мальчишка.

Тосико. Может, и так, но мне от этого не легче. Тем более когда никто особенно и не спрашивает, хочу я за него или нет.

Харуко. Знаешь, ты молодец. Взвешиваешь, размышляешь. А то обычно девушки как только услышат про замужество, так сразу голову теряют.

Тосико. Ну прямо уж.

Харуко. Правда-правда. Мы-то думать стали, когда уже поздно было… Хотя наш брак неудачным, пожалуй, не назовешь.

Тосико. Вам, скорей, позавидовать можно.

Харуко. Это только со стороны. Взгляни-ка! (Показывает шляпку.) Ну как? (Улыбается.) Вот разделаюсь с этими украшениями и повезу их на фабрику. Я туда езжу два раза в неделю. Жуткое место. Масса женщин, все грязные. Перед самыми глазами надземка. Шум страшный: трамваи, автомобили, метро. Устают там ужасно.

Тосико кивает.

Мужу не нравится, что я работаю. Ну это мы стерпим. (Пауза.) А дому этому конец. Еще месяц, и все. Так что мы переезжаем, на этот раз в Ист-Сайд, там дешевле.

Тосико. Ты ведь давно об этом мечтала, кажется?

Харуко (удивленно). Мечтала? Вот еще.

Тосико. Но это же замечательно. Так романтично!

Харуко (с гордостью). Ну, вообще-то наша свадьба была событием. Здешние японцы только о ней и говорили. Все решили, что тут романтическая любовь. Зато дядюшка с тетушкой – дня не проходило, чтобы на меня не кричали. (Усмехается.) А я еще сильнее влюблялась. Впрочем, я и правда была скверной девчонкой. Не оправдала их надежд.

Тосико. Надежд?

Харуко. Ну да. Они меня ведь специально вызвали из Японии… Предполагалось, что Рё-сан… (Улыбается.)

Тосико. Это так хорошо – спокойная супружеская жизнь. Так славно.

Харуко. Да нет, Ясудзиро терпеть не может спокойную супружескую жизнь.

Тосико. Отчего же?

Харуко. Он говорит, что именно из-за этого и возникает разлад в семье.

Тосико. Неужели?

Харуко. Только ты не подумай, что мы все время ссоримся.

Тосико. Мне это очень важно знать. Если я выйду замуж, то не хотела бы разводиться.

Харуко. Да уж, пожалуй, такая «американизация» нам ни к чему. Но ты не расстраивайся… Все гораздо лучше, чем кажется. (Пауза.)

Тосико. Харуко-сан, я в отчаянии. Такая ситуация у меня в

первый раз в жизни. Тут же судьба моя решается…

Рёити. (вбегает). Хелло!

Тосико (внезапно умолкает; встает и снова неуверенно садится). Почему ты так рано? Что-нибудь случилось?

Рёити. Тосико-сан, что же ты не идешь в магазин?

Тосико. Понимаешь, дядюшка и этот господин, Ида-сан, сели выпить виски…

Рёити. Ах, опять Гэмпати! Ну, теперь он отца совсем испортит.

Харуко. Он же не ребенок, чтобы его портить.

Рёити. Он бывает хуже ребенка.

Харуко. Рё-сан, а как же магазин?

Рёити. Ладно тебе. Я доставлял товар, сейчас иду обратно.

Харуко (многозначительно). Ах, вот оно что!

Рёити. Shut up![1] (Улыбается, весьма довольный собой.)

Отличный магазин присмотрел. Бродвей, девяносто шестой квартал!

Харуко. Сколько стоит аренда?

Рёити (небрежно). Триста долларов!

Харуко. Ого!

Рёити. Скромненький такой, славный магазинчик. Место что надо. Живут одни содержанки. И квартира для нас подходящая найдется. Я очень…