Александр Амфитеатров - Волны

Рехтбергъ (съ холоднымъ, острымъ взглядомъ). Нѣтъ, прошу извинить: вы ошибаетесь. Я только-что имѣлъ честь замѣтить вамъ, что считаю вашего знакомаго очень порядочнымъ человѣкомъ. И, благодаря порядочности, я разглядѣлъ въ немъ только одинъ недостатокъ, тогда какъ иначе имѣлъ бы право разглядѣть много… И… неужели вы желали бы этого?

Маргарита Николаевна (струсила). А! Мнѣ все равно.

Отходить.

Рехтбергъ (смотритъ на часы). О…. А мнѣ еще надо написать нѣсколько писемъ… Андрей Николаевичъ, еще разъ позвольте выразить… Счастливъ, счастливъ знакомствомъ. Надѣюсь, что въ Петербургъ… Маргарита Николаевна, проси.

Маргарита Николаевна. Я еще на вокзалѣ его увижу. До свиданія, Ларцевъ, мы, съ примадоннами подъѣдемъ къ поѣзду.

Амалія (Лештукову). Музикъ мой можно тутъ y васъ оставить?

Лештуковъ. Хоть цѣлый нотный магазинъ.

Маргарита Николаевна. Берточка, А ваша шляпа?

Берта. Сейчасъ, душечка, сейчасъ!

Убѣгаетъ по винтовой лѣстницѣ.

Маргарита Николаевна. Мы будемъ ждать васъ внизу въ экипажѣ.

Уходить съ Амаліей въ главныя двери.

Рехтбергъ (Ларцеву). Если могу быть чѣмъ-нибудь полезнымъ, мое маленькое вліяніе къ вашимъ услугамъ.

Ларцевъ. Благодарю васъ. Нѣтъ. Что же? Я самъ по себѣ… человѣкъ тѣневой.

Рехтбергъ. Знаете, и въ вашей свободной профессіи бываютъ случаи: пріобрѣтеніе для музея или какое-нибудь интересное посѣщеніе….

Ларцевъ (уже нѣсколько нахмурился). Чувствительнѣйше вамъ благодаренъ. Будьте здоровы. Всего лучшаго.

Провожаетъ его къ главной лѣмтницѣ.

Кистяковъ (y стола). Итакъ, друзья мои, какъ говорится въ какой-то комедіи, другъ нашъ, Андрей Николаевичъ Ларцевъ исчезаетъ, и все, что было въ немъ пріятнаго, исчезаетъ вмѣстѣ съ нимъ. По сему случаю, приглашаю васъ наполнить чаши благороднымъ тосканскимъ виномъ. Пожелаемъ путешественнику всѣхъ благъ земныхъ, и прежде всего, чтобы его поѣздъ не соскочилъ съ рельсовъ, А всѣмъ намъ скорѣйшаго съ нимъ дружескаго свиданія.

Рѣзкій и короткій стукъ въ двери, затѣмъ быстро входитъ Джулія; она запыхалась отъ ходьбы, блѣдна, какъ полотно, никому не поклонилась, идетъ прямо къ Ларцеву.

Кистяковъ. Это называется: прерванный спичъ или вотъ что значить не запирать дверей за знатными иностранцами.

Ларцевъ (идетъ навстрѣчу Джуліи; смущенъ). Вотъ какъ хорошо вы сдѣлали, что пришли.

Джулія (смотритъ прямо въ лицо ему). Вы уѣзжаете, не простившись со мною, синьоръ.

Ларцевъ. Такъ надо, Джулія.

Джyлія съ укоризною, качая головой, молча смотритъ на Ларцева взглядомъ безнадежнаго отчаянія.

Леманъ (y стола, прочимъ). Ага! Котъ сливки слизнулъ, – да ужъ и думалъ, что не высѣкутъ.

Франческа фыркаетъ.

Лештуковъ. Нехорошо, Леманъ.

Ларцевъ. Такъ надо, такъ лучше будетъ. Вы сами знаете.

Джyлія молчитъ, качая головой.

Франческо. А она его не пырнетъ?

Кистяковъ. Что за глупости?

Франческо. То-то, А то можно и полицію кликнуть.

Ларцевъ. Когда-нибудь мы встрѣтимся съ вами при лучшихъ обстоятельствахъ и веселѣе, чѣмъ сейчасъ.

Джyлія. Можетъ быть.

Леманъ. Ой, пырнетъ?

Франческо. Вьениля міа венде-е-етта!

Кистяковъ. Что, чертова перечница? Будешь въ другой разъ обольщать благородныхъ дѣвицъ?

Леманъ. Удивительное дѣло, братцы мои, откуда бы нашъ братъ, россійскій художникъ, ни уѣзжалъ, непремѣнно по немъ натурщица плачетъ.

Ларцевъ. Джулія, я просилъ Лештукова передать вамъ…

Джyлія. О, синьоръ, мы съ вами въ полномъ расчетѣ.

Ларцевъ. Но я полагаю, что вы не откажетесь принять отъ добраго друга маленькій подарокъ? Скажу вамъ откровенно: никакими деньгами не окупить услугъ, оказанныхъ вами моей картинѣ.

Джyлія. Деньги, когда ихъ дарятъ друзья, говорятъ, приносятъ несчастье, синьоръ.

Ларцевъ. Такъ засчитайте то, что вамъ передастъ Лештуковъ, въ плату за сеансы. А на память обо мнѣ – примите вотъ это.

Снялъ съ себя часы красивый, старинный хрономѣтръ, съ множествомъ брелоковъ на цѣпочкѣ и подалъ Джуліи.

Леманъ. Кажется, пошли въ ходъ вещественные знаки невещественныхъ отношеній.

Джyлія. Я не возьму, синьоръ, это слишкомъ дорогой подарокъ. И съ этими привѣсками, конечно, для васъ связаны воспоминанія.

Ларцевъ. Тѣмъ пріятнѣе мнѣ оставить эту вещь y такой хорошей дѣвушки, какъ вы, Джулія.

Джyлія. Благодарю васъ. Они y меня какъ святые будутъ.

Порывисто подаетъ ему обѣ руки, который онъ долго и крѣпко пожимаетъ.

Кистяковъ. Однако, милый человѣкъ, до поѣзда осталось ровно полчаса.

Лештуковъ. Если вы намѣреваетесь выдержать прощальную овацію на вокзалѣ, то вамъ время.

Леманъ. Въ потемкахъ поѣдешь.

Кистяковъ. Да, рано стемнѣло: въ самомъ дѣлѣ, гроза идетъ.

Лештуковъ (прошелъ мимо Ларцева и Джуліи тихо). Поѣзжайте, что тянуть? Только спектакль постороннимъ.

Ларцевъ. Вѣрно, вѣрно.

Отходить отъ Джуліи, съ досадою теребя бороду.

Нѣтъ, что же, однако, я y этой дѣвчонки укралъ?

Леманъ (Ларцеву на ухо). Андрикъ. Честно. Благородно… дай на прощанье двадцать франковъ взаймы.

Ларцевъ. Поди ты къ чорту! Тебя еще не доставало.

Кистяковъ. Ѣхать, такъ ѣхать, какъ говорилъ попугай, когда кошка тащила его за хвостъ.

Ларцевъ. Ты совершенно правъ: мой отъѣздъ путешествіе именно въ этомъ родѣ. Прощайте, Джулія, дорогая. Храни васъ Богъ! Дмитрій Владимировичъ, до скораго свиданія въ Римѣ.

Быстро, нервно, крѣпко жметъ имъ руки уходитъ по главной лѣстницѣ. Леманъ, Франческо, Кистяковъ слѣдуютъ за нимъ. Лештуковъ провожаетъ ихъ на лѣстницу. Джулія бросилась къ окну и замерла. Глухой шумъ отъѣхавшаго экипажа.

Лештуковъ (возвращается, открываетъ электричество). Джулія!

Джyлія не отвѣчаетъ.

Лештуковъ. Джулія!

Джyлія не отвѣчаетъ.

Лештуковъ (подходить къ ней и слегка касается ея плеча). Джулія!

Джyлія. А, это вы… Вы замѣтили: онъ на меня послѣднюю взглянулъ, когда уходилъ отсюда… и еще кивнулъ мнѣ головой, когда сѣлъ въ экипажъ…

Лештуковъ. Джулія!

Джyлія (рѣзко и быстро). Онъ, кажется, оставилъ вамъ деньги для меня? Они съ вами? Дайте.

Лештуковъ (смотритъ на нее съ удивленіемъ. Въ сторону). Довольно прозаической финалъ для столь возвышенной драмы.

Открываетъ письменный столъ, вынулъ столбикъ золота, завернутый въ бумагу, передаетъ Джуліи.

Получите.

Джyлія. Онъ сейчасъ, дѣйствительно, въ Римъ поѣхалъ?

Лештуковъ. Да, кажется.

Джyлія. Я на эти деньги за нимъ поѣду, синьоръ.

Лештуковъ. Напрасно, Джулія.

Джyлія. Да, синьоръ. Не качайте головой: поѣду и найду его, гдѣ бы онъ ни былъ, въ Римѣ, въ Неаполѣ, въ Миланѣ.

Лештуковъ. Эхъ, Джулія, ничего изъ этого не выйдетъ. Не пара вы.

Джyлія. Синьоръ, онъ сынъ крестьянина, какъ и я… Развѣ ваши крестьяне благороднее нашихъ?

Лештyковъ. Да не то, Джулія. Не о происхожденіи рѣчь… А не годитесь вы другъ для друга.

Джyлія. Синьоръ… синьоръ… не людямъ, мнѣ судить объ этомъ. Мое сердце выбрало его.

Лештуковъ. Ну, А его сердце не хочетъ и не умѣетъ знать ничего, кромѣ своего таланта, который y него, дѣйствительно, огромный… Вотъ вамъ никогда и не понять другъ друга.

Джyлія. Талантъ… даръ божій… А моя красота развѣ не великій даръ Божій? Если Богъ одарилъ его, то и меня Онъ не обидѣлъ. Мы оба равны передъ Нимъ, синьоръ.

Лештуковъ. Да, вы прекрасны, Джулія. И вы хорошая дѣвушка. Вы стоите большой любви.

Джyлія. Онъ не любить меня, синьоръ, но долженъ будетъ полюбить. Потому что иначе… отъ любви, какая въ моемъ сердце, надо умереть, синьоръ! (Поклонилась Лештукову и быстро побѣжала къ выходу).