Александр Островский. - Красавец мужчина

Лупачев. Она долго пробудет у тебя?

Сосипатра. Да тебе-то что? Она сегодня же уезжает в имение. Я не захотела, чтоб она стояла в гостинице, и перевезла ее к себе.

Лупачев. Кто ж она такая? Не секрет, я думаю.

Сосипатра. Не секрет, да не хочет она, чтоб знали о ее приезде. Не хочет, чтоб ей надоедали визитами.

Лупачев. Да не Оболдуева?

Сосипатра. Ах, отстань, пожалуйста! Ну, хоть и Оболдуева, тебе-то что за дело?

Лупачев. А в таком случае у меня к тебе будет просьба.

Сосипатра. Какая еще?

Лупачев. И ты должна будешь ее исполнить, потому что это первая и последняя; никогда я к тебе ни с какими просьбами не обращался и не обращусь.

Сосипатра. Да говори, что такое!

Лупачев. Если Оболдуева здесь или будет здесь, познакомь с ней Окоемова и доставь ему случай видеться с ней tete-a-tete!

Сосипатра. Зачем это она ему?

Лупачев. А кто ж его знает. Значит, надо. Чужая душа потемки.

Сосипатра. Уж именно потемки. Да у всех-то у вас души темненькие.

Лупачев. Ну, я к тебе не за моралью пришел. Так уж пожалуйста! Я тебя прошу. Ты и мне сделаешь большое, очень большое одолжение.

Сосипатра. Тебе-то что нужно? Тоже потемки?

Лупачев. Это зависит от взгляда: по-вашему – потемки, а по-нашему – ясный день. Так, пожалуйста, Сосипатра. (Идет к двери.)

Сосипатра. Хорошо! (Идет за ним. Лупачев уходит. Сосипатра, открыв портьеру, видит Лотохина.) Пожалуйте сюда, Наум Федотыч!

Входит Лотохин.

Сосипатра и Лотохин.

Сосипатра. Салон у меня – там (указывает в гостиную), а эта комната для друзей, для интимных и деловых бесед.

Лотохин. Какие дела-то, Сосипатра Семеновна!

Сосипатра. Ах, и не говорите! Я давно знаю этих господ, а такого поступка от них не ожидала. Ведь это злодейство! Я наплакалась на Зою. Мне было обидно вообще за женщину: нельзя же так ругаться над чистой привязанностью, над женским сердцем, над нашим добрым именем! (Плачет.) Я сразу догадалась, что главным двигателем тут мой братец любезный. Окоемов действует по его указаниям. Зоя всегда нравилась брату; он зубами скрипел, когда она вышла за Окоемова.

Лотохин. Нет, уж не защищайте и Окоемова.

Сосипатра. Ему оправдания нет. Если б его присудили в Сибирь, я бы не очень пожалела. Я говорю только, что Окоемов по натуре не зол, он еще не безнадежно испорчен, он только пустой человек: с хорошими людьми и он будет недурен, а с дурными будет негодяй. Бедная Зоя совсем без приюта. Вчера на нее было страшно смотреть; а сегодня немного успокоилась.

Лотохин. Да, я знаю, она у меня была; для обеспечения ее материального положения нужны были некоторые формальности, нужна была ее подпись под бумагами. При такой нежной душе она имеет довольно сильный характер.

Сосипатра. Да, характер у нее есть.

Лотохин. Она у вас?

Сосипатра. У меня: сидит в спальне и не выходит. Хороша ее тетенька, Аполлинария Антоновна! Не могла дать угла племяннице; видите ли, у нее какие-то семейные обстоятельства.

Лотохин. Да жалеть-то много не о чем. Она сама не влюблена ли в кого на старости лет?

Сосипатра. Кажется; похоже на то.

Лотохин. А что моя Сусанна Сергевна?

Сосипатра. Я ее вчера перевезла к себе.

Лотохин. Не скучает она?

Сосипатра. Да ей некогда еще скучать-то: вчера целый вечер проболтали; а нынче встали поздно, да на туалет она употребляет часа три – вот и все время. Я успела уж с ней подружиться: такая милая! Она несколько раз заговаривала об Окоемове, но я уклонялась от разговора: я уверяла ее, что его нет в городе, что он в деревне или на охоте и что его ждут сегодня вечером или завтра. Мне нужно только выиграть время.

Лотохин. На что же вы надеетесь?

Сосипатра. Я распустила слух, что с часу на час жду миллионщицу-невесту, Оболдуеву; до Окоемова уж дошло, и он засылал ко мне, чтоб я ему доставила случай познакомиться с ней и поговорить наедине. Он ее никогда не видал, а уж что-то задумывает. Теперь пусть Сусанна Сергевна с ним увидится; он, в ожидании миллионов, обдаст ее таким холодом, что она совсем разочаруется.

Лотохин. Тщетные надежды. Окоемов не дурак, он знает, что лучше синицу в руки, чем журавля в небе.

Сосипатра. У меня другого средства не было; утопающий хватается за соломинку. Может быть, и еще что-нибудь придумаем. А как ваши дела?

Лотохин. Векселя, при вашем содействии, я выручил довольно дешево. Они действительно были фальшивые. Теперь имение Зои спасено.

Сосипатра. Ну, слава богу!

Лотохин. Можно видеть Сусанну Сергевну?

Сосипатра. Я ее поместила здесь. (Показывает дверь направо.) Хотите, вызову?

Лотохин. Сделайте одолжение!

Сосипатра (у двери). Сусанна Сергевна, Наум Федотыч у нас.

Голос Сусанны: «Иду». Выходит Сусанна.

Сосипатра, Лотохин, Сусанна.

Лотохин (целуя Сусанну). Здравствуй, моя ласточка! Как прыгаешь?

Сусанна. На удивленье! Здорова и весела.

Сосипатра. Вот и кстати, а у нас тут веселый разговор идет. Для веселого человека пищи много.

Сусанна. Что такое? Скажите, пожалуйста! Я очень люблю все веселое.

Сосипатра (Лотохину). Сказать?

Лотохин. Скажите! Она свой человек.

Сосипатра. Вот видите ли! Я бы должна была молчать из чувства местного, так сказать, губернского патриотизма; потому что то, о чем мы разговаривали, нисколько не сделает нам чести, то есть главным образом нашей молодежи.

Сусанна. Молодежи? Ах, это очень интересно! Ну, душечка, Сосипатра Семеновна, скажите!

Сосипатра. Нечего делать, придется накладывать на себя руки и доставлять вам, столичной даме, материал для насмешек над нами, провинциалами.

Лотохин. Только, Сусанна, это секрет; ты нас не выдавай.

Сусанна. Ну, вот еще! Ах, дядя! Кого я здесь знаю, кому мне выдавать вас! Да хоть бы и знала, так разве я такая?… Вот уж я не сплетница-то… Я все держу в секрете и про себя, и про других. Мне только самой посмеяться, больше ничего.

Сосипатра. Так уговор дороже денег; потому что я буду называть по фамилиям.

Сусанна. Да кого же я здесь знаю?

Сосипатра. Может быть, кого-нибудь и знаете. Да я вам верю. Вот в чем дело: прошел слух, в чем я немножко виновата, что сюда приедет моя знакомая девица, невеста с миллионным приданым.

Сусанна. Кто такая ?

Сосипатра. Купеческая дочь Оболдуева.

Сусанна. Хорошенькая?

Сосипатра. То-то что нет. Она немного горбата и у ней черное родимое пятно, покрытое мелкой шерстью.

Сусанна. На видном месте?

Сосипатра. Да, скрыть мудрено. Оно занимает половину лица: лоб, бровь, левый глаз и полщеки.

Сусанна. Ах! Вот несчастие! Какое горе!

Лотохин. При миллионах-то всякому горю можно помочь; тут и родимые пятна не помеха.

Сусанна. Как же она людям показывается?

Сосипатра. Дома, при знакомых и родных, она всегда в полумаске; а когда выезжает, так надевает густую вуаль.

Сусанна. Так вы говорите, что она приедет?

Сосипатра. Да, ее ждут; и по тому случаю вся наша молодежь с ума сошла.

Сусанна. О таком-то уроде?

Лотохин. Не об уроде, а об миллионах.

Сосипатра. Да, убиваются об этих миллионах не только холостые, а даже и женатые. Об чем они-то хлопочут, я уж не понимало. Разве хотят с женами развестись.

Сусанна. Кто, кто женатые? Это любопытно.

Сосипатра. Да уж я, право, не знаю, говорить ли.

Лотохин. Говорите, не выдадим.

Сосипатра. Да вот Аполлон Евгеньич Окоемов первый.

Сусанна. Ах, нет, не может быть! Я его знаю, я за него ручаюсь.

Лотохин. Погоди горячиться-то!

Сосипатра. Поручиться-то за него я не поручусь; а все-таки не думала, что он раньше других поинтересуется Оболдуевой.

Сусанна. А он что же?

Сосипатра. Уж два раза присылал осведомиться, не приехала ли она.

Сусанна. На что ему? Вот уж это непонятно. Дядя, ведь это совершенно непонятно?

Сосипатра. Просил доставить ему возможность поговорить с ней наедине.