Оноре Бальзак - Надежды Кинолы

Фонтанарес. Как! Так это ты, проклятая венецианка?

Фаустина. Да... С тех пор как ты оскорбил меня вот здесь, я руководила всеми: и Махисом, и Сарпи, и твоими заимодавцами, и хозяином «Золотого солнца», и рабочими!.. Но сколько любви в этой мнимой ненависти! Неужели тебя не разбудила слеза, жемчужина моего раскаяния, упавшая с моих ресниц, когда ты спал, а я любовалась тобою, моим обожаемым мучеником?

Фонтанарес. Нет, ты не женщина.

Фаустина. Ах, женщина, которая так любит, больше, чем женщина!

Фонтанарес. А раз ты не женщина, я могу тебя убить.

Фаустина. Но только своей рукой! (В сторону.) Он ненавидит меня!.

Фонтанарес. Я ищу...

Фаустина. Не могу ли я помочь в твоих поисках?

Фонтанарес. Я ищу казни, которая была бы так же ужасна, как твое преступление.

Фаустина. Какая казнь страшна для женщины, которая любит? Испытай меня, я готова!

Фонтанарес. Ты любишь меня, Фаустина? Я в самом деле вся жизнь для тебя? Мои муки в самом деле твои?

Фаустина. Всякое твое страдание превращается в тысячу страданий для меня.

Фонтанарес. Если я умру, ты умрешь... Так вот, хотя твоя жизнь не стоит той любви, которой я лишился, судьба моя решена.

Фаустина. О!

Фонтанарес. Я буду ждать моего ареста и ничего не сделаю, чтобы его избежать. Душа Марии и моя душа вместе отлетят на небеса.

Фаустина (падая к ногам Фонтанареса). Альфонсо! Я останусь у твоих ног, пока ты не обещаешь мне...

Фонтанарес. Прочь, гнусная куртизанка! (Отталкивает ее.)

Фаустина. Вы сами сказали тогда на площади: люди оскорбляют то, чему впоследствии будут поклоняться.

Те же и дон Фрегосо.

Дон Фрегосо. Жалкий ремесленник! Если я шпагой не пронзаю тебе сердце, то лишь потому, что ты дороже заплатишь за это оскорбление.

Фаустина. Дон Фрегосо! Я люблю этого человека. Чем бы я ни стала для него, рабыней или женой, — моя любовь служит ему щитом.

Фонтанарес. Опять гонения, ваша светлость? Я рад им, поверьте! «Обрушьте на меня тысячу ударов, они умножатся в ее сердце», — сказала она. Я жду!

Те же и Кинола.

Кинола. Сеньор!

Фонтанарес, Ты тоже собираешься меня предать?

Кинола. Мониподио плывет в Африку с рекомендациями на руках и на ногах.

Фонтанарес. И что же?

Кинола. Якобы с целью вас ограбить мы с ним соорудили и оплатили запасную машину, и она спрятана в некоем погребе.

Фонтанарес. Ах, с верным другом не может быть отчаяния! (Обнимает Кинолу. К дон Фрегосо.) Ваша светлость, напишите королю, постройте в гавани амфитеатр на двести тысяч зрителей. Через десять дней исполню обещание, и народ Испании увидит корабль, идущий силой пара против ветра и волн. Я выжду бурю, чтобы укротить ее.

Фаустина (Киноле). Ты соорудил машину...

Кинола. Нет, я их соорудил две, на всякий случай...

Фаустина. Но какие же демоны тебе помогали?

Кинола. Трое детей Иова: Молчание, Терпение и Постоянство.

Фаустина и дон Фрегосо.

Дон Фрегосо (в сторону). Она отвратительна, но я люблю ее.

Фаустина. Я хочу отомстить. Вы мне поможете?

Дон Фрегосо. Да, мы его погубим.

Фаустина. Ах, вы меня все-таки любите!

Дон Фрегосо. Увы, но после такого скандала вы не можете стать маркизой Фрегосо!

Фаустина. Ну, если бы я захотела...

Дон Фрегосо. Собой я могу располагать, но именем моих предков — никогда.

Фаустина. Любовь, которая ставит себе границы, — разве это любовь? Прощайте, ваша светлость. Я отомщу одна.

Дон Фрегосо. Дорогая Фаустина.

Фаустина. Дорогая?

Дон Фрегосо. Да, очень дорогая, и ныне и всегда. С этой минуты нет больше дон Фрегосо, есть только несчастный старец, за которого, к сожалению, жестоко отомстит этот ужасный корабельщик. Жизнь моя кончена. Не возвращайте мне картин, ведь я был так счастлив поднести их вам. (В сторону.) Они ей скоро понадобятся. (Громко.) Они вам будут напоминать о человеке, над которым вы смеялись, но который знал это и все вам прощал. Ибо в его любви была также и отеческая нежность.

Фаустина. Не будь я сейчас в такой ярости, честное слово, дон Фрегосо, я бы растрогалась. Но, чтобы исторгнуть у нас, женщин, слезы, надо уметь выбрать подходящую минуту.

Дон Фрегосо. Я до последней минуты все буду делать не вовремя. Мое завещание и то опоздает.

Фаустина. Право, мой друг, если бы я не любила, ваше трогательное прощание завоевало бы вам и мою руку и мое сердце. Потому что, знайте, я еще могу быть благородной и достойной женщиной.

Дон Фрегосо. О, послушайтесь благого порыва, не идите с закрытыми глазами к пропасти.

Фаустина. Как видите, я все-таки могу быть маркизой Фрегосо. (Уходит, смеясь.)

Дон Фрегосо один.

Дон Фрегосо. Старые люди хорошо делают, смиряя свое сердце.

Сцена представляет террасу барселонской ратуши, по обе стороны — павильоны. Терраса выходит на море и заканчивается балконом, занимающим глубину сцены. Видно открытое море, корабельные мачты в гавани. Входят справа и слева. Направо от зрителя — высокое кресло, сиденья и стол. Слышен приветственный гул огромной толпы. Фаустина, облокотясь на перила балкона, глядит на пароход. Слева — Лотундиас, погруженный в изумление. Справа дон Фрегосо и секретарь, окончивший писать протокол опыта. Посредине сцены — Великий инквизитор.

Лотундиас, Великий инквизитор и дон Фрегосо.

Дон Фрегосо. Я погиб, разорен, обесчещен! Если даже я брошусь к ногам короля, он не сжалится надо мной.

Лотундиас. Какой ценой я купил дворянство! Мой сын убит во Фландрии, в засаде. Моя дочь умирает. Ее муж, руссильонский губернатор, не позволил ей присутствовать при торжестве этого дьявола Фонтанареса. Она была права, когда говорила, что я еще пожалею о моем слепом упрямстве.

Великий инквизитор (к дон Фрегосо). Святейшая инквизиция напомнила королю ваши заслуги. Вы отправитесь вице-королем в Перу, там вы можете снова разбогатеть. Но доведите дело до конца: уничтожим изобретателя, чтобы удушить это пагубное изобретение.

Дон Фрегосо. Но как? Разве не обязан я подчиниться королевской воле, хотя бы для виду?

Великий инквизитор. Мы дадим вам возможность исполнить и волю святейшей инквизиции и волю короля. Вам нужно только слушаться меня. (Лотундиасу.) Граф Лотундиас, в качестве первого сановника барселонского магистрата вы поднесете от имени города золотой венец дон Рамону, чье изобретение обеспечивает Испании владычество над морями...

Лотундиас (удивленно). Дон Рамону?

Великий инквизитор и дон Фрегосо. Да, дон Рамону.

Дон Фрегосо. Вы его поздравите.

Лотундиас. Но...

Великий инквизитор. Этого желает святейшая инквизиция.

Лотундиас (становясь на одно колено). Простите!

Дон Фрегосо. Вы слышите, что кричит народ?

Крики: «Да здравствует дон Рамон!»

Лотундиас. Да здравствует дон Рамон! Ну что ж, тем лучше, я буду отомщен за все то зло, которое сам себе причинил.

Те же, дон Рамон, Матиас Махис, хозяин «3олотого солнца», Копполус, Карпано. Эстеван, Xирон и народ.

Действующие лица и народ образуют полукруг, в центре которого появляется дон Рамон.

Великий инквизитор. От имени короля Испании, Кастильи и обеих Индий я приношу вам, дон Рамон, поздравления, которых заслуживает ваш прекрасный гений. (Подводит его к креслу.)

Дон Рамон. В конце концов он только рука, а я — голова. Идея выше факта. (К толпе.) В такой день скромность была бы неуместна. Надо гордиться теми почестями, которых я достиг ценой неусыпных трудов.

Лотундиас. От имени города Барселоны, дон Рамон, имею честь поднести вам этот венец, который вы заслужили вашей настойчивостью и вашим бессмертным изобретением.

Те же и Фонтанарес.

Дон Рамон. Я принимаю (видит Фонтанареса) с тем условием, что разделю его с мужественным работником, который так хорошо помогал мне в моих трудах.

Фаустина. Какая скромность!