Григорий Горин - Трехрублевая опера

К номеру присоединились прохожие…

Номер закончился швырянием денег музыкантам, которые те, довольно ловко для незрячих, ловили на лету.

Аплодисменты.

Поклонившись, мистер Пичем широким жестом пригласил музыкантов к себе в дом…

Музыканты вошли в дом Пичема.

Миссис Пичем села за кассу.

Сам Пичем достал коробку из-под сигар, стал обходить музыкантов.

Те со вздохом выворачивали карманы, высыпая содержимое.

Некоторые пытались спрятать деньги в укромных местах, но Пичем довольно ловко доставал их из брюк, из-под стелек рваных туфлей, даже из трусов.

Последним цепочку музыкантов замыкал худой чернявый юноша со скрипкой. (Мы его видели в Прологе.)

Пичем вывернул ему карманы, но, к своему удивлению, ничего не обнаружил.

– Деньги, друг мой?

– Извините, у меня нет! – сказал юноша.

– Мошенник! – поморщился Пичем и взял палку. – Сейчас я начну пилить этим смычком по твоей голове!

– Но у меня правда с собой нет, – сказал юноша, растерянно роясь в карманах. – Рублей двести всего…

Возникла пауза.

– Стоп! – раздался голос откуда-то сверху, и свет погас. Камера отъехала, и стало ясно, что мы присутствуем на съемке…

В кадре появились Директор фильма и Режиссер (это исполнитель роли Макхита. Он уже – в джинсах и рубахе.).

– Что за идиотский текст?! Какие рубли? Почему нет шиллингов? – заорал Режиссер. – Кто этот юноша?

– Да просто… – испуганно забормотала Ассистентка. – …Уличный музыкант… Из перехода… Попросился на съемки!..

– Из какого еще перехода? – ахнул Режиссер. – Чтоб духу его не было! Черт знает что у вас творится! Перерыв!!!..

Неожиданно в павильон вошли омоновцы в пятнистых костюмах охранников.

– Почему опять посторонние на площадке? – крикнул Режиссер.

– Это кто – «посторонний»? – усмехнулся один из омоновцев.

Режиссер повернулся, пошел в глубь павильона. Музыкант со скрипкой двинулся за ним.

– Извините, – бормотал он, – я вообще-то композитор… У меня есть музыка для вашей оперы…

– Вас зовут Курт Вайль? – отмахнулся Режиссер. – Нет? Другие композиторы мне не требуются…

На этих словах в павильон с шумом въехал шикарный джип…

– Да что ж это такое? – ахнул Режиссер. – Сумасшедший дом!

– Зря вы не хотите послушать! – бормотал Музыкант. – Я понимаю, вы заняты… Но, может быть, можно кому-то показать ноты?

– Можно! – заорал Режиссер. – Обратитесь в «Кащенко»!

– Зачем вы так? – обиделся Музыкант, и глаза его сделались печальными. – Я уже был в «Кащенко»…

Режиссер вздрогнул.

В павильон, ломая декорации, въехал второй джип.

– Мне тоже туда пора! – мрачно пошутил Режиссер. – Дадите адрес?..

По длинным коридорам киностудии быстро идет Режиссер. Как уже было сказано, это артист, игравший Макхита.

Но теперь он совсем не выглядит суперменом. Скорее наоборот, вид довольно жалкий: взъерошенные волосы, на носу – круглые очки.

За ним, едва поспевая, хромает пожилой Директор фильма. Замыкает процессию – испуганная Ассистентка.

На их пути, справа и слева, – заколоченные кабинеты, перемежающиеся с коммерческими киосками. Всюду мусор: сваленные в кучи коробки, таблички от прежних названий фильмов, разорванные сценарии и прочий кинематографический хлам.

Изредка попадаются люди из массовки – «лондонские нищие и бродяги». Где-то на полу спят «бомжи», очень похожие на современных бездомных.

– Поймите, друг мой! Все так сложно… – бормотал Директор. – У нас нет средств. Об этом речь!.. Но все же истинный художник обязан нервы поберечь!

– Так музыкальное кино не делают! – возмущался Режиссер. – Вместо кордебалета – жалкая самодеятельность! В массовку берете психов… Вместо костюмов – какие-то тряпки!..

– Не сказано ли у поэта про «нищих, в рубище одетых?!»

Режиссер остановился у лежащего на полу «бомжа», схватил его за свитер с огромными дырками:

– Это не рубище! Это грязный жилет, найденный на помойке!

– «Жилет – лучше для мужчины нет!» – попытался отшутиться Директор.

– Перестаньте рифмовать, черт вас подери! – заорал Режиссер.

– Чтоб не сказать все напрямую, от безысходности рифмую, – вздохнул Директор. – Ну хорошо… Вам суровую прозу? Пожалуйста! Мы – в дерьме! Смета кончилась, кредит не дают… спонсор сбежал! «Опера нищего» обнищала!.. Веселый каламбур, но мне хочется плакать: сегодня нас выгнали из павильона!

– Что?!!

– Аренда кончилась! Автомобили! Все павильоны заполонили… – он обвел рукой окружающее пространство, занятое торговыми точками.

В соседний павильон, превращенный в автосалон, въезжали джипы…

– Почему с утра не сказали?!

– Была съемка!

– Какая к черту съемка? Зачем?!

– А вот тут я вам отвечу в рифму: «Снимать всегда! Снимать везде! До смертного объятья! Снимать – и никаких гвоздей! Вот лозунг мой и братьев!» Я имею в виду Люмьер! Они говорили: наше дело – крутить ручку аппарата, «фильма» сама склеится!

– Они этого не говорили.

– Вам не говорили! – Он подчеркнул слово «вам». – Вы – молодой режиссер, а я работаю в кино со дня основания!

Они остановились перед обитой кожей дверью. Лицо Директора стало серьезным:

– Теперь – внимание! Дельное предложение! Надеюсь на понимание! Выход из положения!..

Он поднял с пола валявшуюся табличку с надписью «ВЫХОД», приклеил к двери и вежливо постучал…

Они оказались в просторном кабинете, явно принадлежавшем чиновнику из городской управы: на стенах – какие-то вымпелы, карты, почему-то многочисленные фотографии бегунов, метателей молота, тяжелоатлетов и прочих участников олимпиад.

Сам хозяин кабинета, широкоплечий полноватый мужчина с завораживающей улыбкой, двинулся гостям навстречу, извергая поток слов и опуская знаки препинания:

– Маэстро… прошу… вот рад так уж рад… найс ту си ю… Пантеров… префект… северо-южный округ… да вот и визитка… там, правда, телефон старый… никак не закажу… донт хев тайм… суета, маета….. мотня, одним словом, «понимаш»… – хихикнул, подмигнул, сделал многозначительный жест в сторону потолка, затем продолжил: – С директором-то вашим «вась-вась» майфрэнд давно… а с вами, маэстро, никак… хотя поклонник… все ваши фильмы… что называется, «от корки до корки»… особенно этот… как его… – неожиданно запел, задвигался в странном ритме, – «ля-ля-ля, шаб-дуба-даб»… я ведь сам когда-то Институт культуры… от звонка до звонка… массовые зрелища… пипелшоу… спартакиада народов… эх, какую страну на эсен ге сченчили, козлы… – и неожиданно запел, подражая известной песне Маши Распутиной: «Была страна, необъятная моя Россия, была страна, где встречала с мамой я рассве-ет!..»

Режиссер уныло посмотрел на часы и двинулся к выходу.

Директор схватил его за руку, умоляюще зашептал:

– А терпение? А понимание?

– Да пошел бы он!.. – огрызнулся Режиссер.

– Пойдем вместе! – откликнулся Префект и торжественно скрестил руки на груди. – Господа! Я пригласил вас, чтоб сообщить приятнейшее известие… Наш славный город имеет реальный шанс получить на грудь… пять дырочек, – он покрутил пальцем, изображая колечки: – Ю андестенд фор ми, май фрэнды?..

И, заметив, что «фрэнды» не все понимают, пояснил:

– Пять колец! Олимпиада! «Прилетай к нам, наш ласковый Миша!» Почти договорено… Выходим в финал претендентов. Конечно, не безвозмездно… «Игрык банк» готов отстегнуть крупную сумму!

– Поздравляю! – буркнул Режиссер. – А я при чем?

– «Не спи, не спи, художник, не предавайся сну!» – посоветовал цитатой Префект. – Мы э хэв проблем! К нам едет ревизор! Комиссия… принц Уэльский, лорды-милорды… А у меня в округе бомжи спят на стадионах, олимпийские объекты дерьмом загадили… А ю андестенд ми?

– Сэр! Говорите понятней! Плииз! – заорал Режиссер.

– Тогда попрошу к карте! – Префект подбежал к карте, висевшей на стене, достал указку. – Вот – город. Вот – залив. Вот – островок. Называется «Чумовой»! Сказочное место. Замок. Лиман. Минеральные источники. Грязь целебная и не только… Короче, лучше места для съемок вам не найти. Вы снимаете «Оперу нищих»? Я правильно информирован? Берем на Госзаказ! В двадцать четыре часа милиция собирает по всему городу массовку для вас… Бомжи, путаны, шпана! Все по сценарию… Даже переодевать не надо! Просто пускайте камеру, и – первый приз в Каннах! Очищаем город, помогаем искусству? У вас донт проблем, у нас нот проблем!

– А как насчет «прав человека»? – неожиданно спросил Директор. – «Граждане – в неволе, Запад – недоволен!»

– Обижаешь, гражданин начальник! – возмутился Префект. – Это ж не исправительный лагерь. Не «Беломорканал»… Русский Голливуд строим! «Бомжлэнд»!.. Раз уж сидим с голым задом, давайте его хоть показывать за деньги! Самоокупаемость! Мы не только себя прокормим, мы ж еще и на туристах заработаем! Европа нас одобрит! Дадут кредит! Ну, что задумались?.. Творцы-художники, мать вашу!.. Пепел олимпийского огня стучит в мое сердце!!!