Александр Гриценко - Носитель

АЛЕКСАНДР. Уже сняли.

ВИТЯ. Сняли? Здорово! Хоть в чем-то есть справедливость! Я когда в Воронеже жил таких просто убивал. Помню, одному такому интригану голову молотком проломил.

АЛЕКСАНДР. Зачем?

ВИТЯ. По глупости, ума не было. Мы с другом позвали его в сарай. И так его там, что он потом в больницу попал. Он мне давно уже не нравился — интриган, стукач. Мне потом это дело пацаны предъявили, так нельзя делать по «понятиям», молотком бить, он был без всего, но я выкрутился. Вспомнил, что он когда-то «травой» торговал. И предъявил ему это. Он значит «барыга» «по понятиям».

АЛЕКСАНДР. И молотком его бить можно, если он «барыга»?

ВИТЯ. Да.

АЛЕКСАНДР. Может быть это и правильно, если бы Дашу выбросили с седьмого этажа, возможно, многие вздохнули бы свободно.

ВИТЯ. Так им и надо. Мой литературный учитель таких бьет в воронежском Союзе писателей. Интриганов и сволочей. И рассказ написал про них, называется «Богема».

АЛЕКСАНДР. Читал.

ВИТЯ. Там про воронежских писателей. Особенно про одного.

АЛЕКСАНДР. Поэтому твоего учителя в Воронеже и не любят.

ВИТЯ. А ему любовь не нужна. Он в отличие от них настоящий писатель. Они ему завидуют, прежде всего.

Входит Люся.

Че не стучишься?!

ЛЮСЯ. Ой, извините, ты тоже ко мне без стука вламываешься.

ВИТЯ. А где Катенок?

ЛЮСЯ. Она к тетке поехала.

АЛЕКСАНДР. Понятно к какой тетке она поехала…

ЛЮСЯ. А, оказывается вчера, еще до того как Вадим у вас под дверью умер, Маша, из 512, выбросилась из окна.

АЛЕКСАНДР. Чего??

ЛЮСЯ. Мне комендант сейчас рассказал. Мы же вчера сначала фильм по компьютеру смотрели, потом спать рано легли, поэтому ничего не знали.

АЛЕКСАНДР. Прямо наваждение на наш институт какое-то. Что ли полнолуние. Она разбилась насмерть?

ЛЮСЯ. Нет, ноги сломала. Она на жестяной козырек упала, который над входом в подвал. Он ее это…

АЛЕКСАНДР. Самортизировал.

ЛЮСЯ. Короче, козырек спружинил, и потом ее сбросил на асфальт, а если бы она сразу на асфальт упала, то точно бы разбилась.

ВИТЯ. А зачем она выбросилась?

ЛЮСЯ. Говорят, ее недавно в дурдом из общаги увозили. Там ей поставили диагноз «шизофрения». Комендант сказал, что когда ее нашли внизу, она сказала, что с таким диагнозом жить не хочет.

АЛЕКСАНДР. Творческий вуз.

ВИТЯ. Че ты все комендант, комендант. А, Люся? То ночуешь у него, то коньяк с ним пьешь. Он тебе скажет. Не понятно, как он из простых лимитчиков-рабочих в двадцать лет поднялся до коменданта общежития. Точнее понятно. Ты с ним еще коньяка попей, может быть, тоже кем-нибудь станешь.

ЛЮСЯ. Я ночевала у него только один раз, потому что у меня ключей от комнаты не было. Просто так спала. На втором диване.

ВИТЯ. Лицо такое хитрое (треплет ее за щеку). Люся.

ЛЮСЯ (смеется). Все меня хотят за щеку потрепать. Надоели уже. Что у меня лицо такое полное?

АЛЕКСАНДР. Как у хомячка.

ЛЮСЯ. Да идите вы.

АЛЕКСАНДР. Маша сейчас в больнице?

ЛЮСЯ. Да, наверно. У нее две ноги сломаны.

АЛЕКСАНДР. А открытые или закрытые переломы?

ЛЮСЯ. Не знаю.

АЛЕКСНДР. Все равно нескоро выпишут.

ВИТЯ. А про Вадима комендант ничего не говорил? Где хоронить будут, здесь или домой повезут?

АЛЕКСАНДР. Да, кстати. У него ведь ни родителей, ни родных, никого нет.

ЛЮСЯ. М-м-м, я не расспрашивала его. Он сам говорит. Мне даже неприятно все это.

ВИТЯ. Какая чувствительная, Люська.

ЛЮСЯ. Засруська. Вот такая.

Садиться на кровать Александра.

АЛЕКСАНДР. Что с ним вообще случилось?

ЛЮСЯ. Комендант сказал — инфаркт. (Смеется) Ну, что вы так смотрите. Я просто говорю «комендант», потому что это он мне все рассказывал. А вы ревнуете? Да? Да?

АЛЕКСАНДР. Конечно, Люся. Мы только и ревнуем тебя ко всем. Сидим с утра до вечера в этой комнате и ревнуем.

ВИТЯ (Александру). Ты не хочешь написать статью в своей газете, как тут в общаге Литинститута люди погибают, а комендант с девочками-экономистами в это время коньячок пьет.

ЛЮСЯ. Че ты там про экономистов сказал?

АЛЕКСАНДР. Нет, не хочу, мне в этих кругах еще жизнь жить, не хочу никого против себя настраивать.

ВИТЯ. Какой хитрый!

АЛЕКСАНДР. Обыкновенный. Зачем лезть на рожон? А экономисты отстой, приехали в нашу общагу и самые лучшие этажи заняли. Живут с холодильником в чистых комнатах, а мы в грязных ютимся без холодильников, хотя эта общага наша испокон веков.

ЛЮСЯ. Это литераторы отстой, за счет высшей школы экономики, между прочим, у вас на этажах ремонт сделали.

АЛЕКСАНДР. И сами на этих этажах живете. Ничего, вот скоро выгоним вас.

ЛЮСЯ. Да пожалуйста.

АЛЕКСАНДР (ласково). Люсенька, экономист-социолог.

ВИТЯ. Ой, нашел как с ней — Люсенька. Взял ее так (берет за руки). И положил на кровать (кладет).

Входит Катя.

КАТЯ. Вы тут не скучаете совсем.

АЛЕКСАНДР. Почему? Скучаем!

КАТЯ. Я вижу.

Витя целует ее.

Опять намусорили и посуду грязную оставили.

ВИТЯ. Я могу сам помыть.

КАТЯ. Не надо, Витя, Катя помоет.

Люся сидит и грустно смотрит в одну точку. Витя и Катя выходят с тазиком грязной посуды. Несет Витя.

Александр некоторое время следит за грустной Люсей.

АЛЕКСАНДР. Всегда за тобой слежу и не могу понять, ты о чем-то думаешь? У тебя такое печальное лицо.

ЛЮСЯ. А ты что думаешь, я вообще, что ли дура, ни о чем думать не могу?

АЛЕКСАНДР. Вот о чем ты сейчас думала? Интересно просто.

ЛЮСЯ. Ни о чем. Делать просто нечего. Скучно. Может быть, выпьем вечером вино? Давай?

АЛЕКСАНДР. Может быть, выпьем.

Играет мобильный телефон. Люся берет его.

ЛЮСЯ. СМСка. От бывшего парня, между прочим. Достал уже.

Что-то пишет. Отправляет СМСку.

Входят Витя и Катя.

ВИТЯ (Люсе, Саше). А вы чего стоите? Взяли бы прибрались пока.

Катя берет веник, подметает. Витя садится к компьютеру.

АЛЕКСАНДР. Ты опять писать?

ВИТЯ. Да.

АЛЕКСАНДР. Я и забыл, что ты писатель.

КАТЯ. Витя, мне сегодня нужно будет реферат написать.

ВИТЯ (не отворачивая головы от компьютера). Ладно.

Сидят. Катя подметает.

ЛЮСЯ. Скучно у вас, детки.

АЛЕКСАНДР. Как в могиле.

ЛЮСЯ. Пойду, посмотрю, что в других комнатах делается.

ВИТЯ (не отворачивая головы от компьютера). Ты прямо, Люся, какая-то комнатная. По комнатам ходишь.

ЛЮСЯ. Может быть где-нибудь повеселее. (Александру) Мы вино вечером пить будем?

АЛЕКСАНДР. Да.

КАТЯ. Опять бардак будет.

ВИТЯ (не отворачивая головы от компьютера). Зачем вам вообще пить? Какие-то вы алкоголики.

ЛЮСЯ. А че еще делать? Скучно.

Люся выходит.

АЛЕКСАНДР (ловит Катю за руку). Ладно, Катя, хватит подметать, иди ко мне, любимая.

КАТЯ. Коне-ечно, Саша. Сейча-ас. Только подмету.

ВИТЯ (не отворачивая головы от компьютера). Вы чё там?

АЛЕКСАНДР. Играем.

ВИТЯ. Игруны.

Катя кладет веник. Александр снова берет ее за руку.

КАТЯ. Сейчас, Сашечка, только переоденусь.

Переодевается у него на глазах — раздевается до трусиков и лифчика, надевает что-то домашнее.

ВИТЯ (не отворачивая головы от компьютера). Ну что наигрались?

АЛЕКСАНДР. Нет, еще не начинали.

ВИТЯ. Лучше бы рассказ какой-нибудь написал.

Александр усаживает Катю рядом с собой.

АЛЕКСАНДР (с пафосом). Дорогая у тебя такие возбуждающие духи.

КАТЯ. Что ты, Сашечка, это средство для мытья полов.

АЛЕКСАНДР (с пафосом). Неправда. Для меня это, как благоухание амброзии. Ложись, ложись же рядом. Возляг дева.

Укладывает Катю рядом.

ВИТЯ (чуть повернул голову, но тут же вернул глаза к экрану). Я вам сейчас возлягу.

АЛЕКСАНДР. Витя не ревнуй, у нас просто братско-сестринские отношения.

Обнимает Катю. Она его.

КАТЯ. Правда, Гусев, не ревнуй. У нас с Сашей братские отношения.

ВИТЯ. Я сейчас сниму свои перчатки, будут вам тогда братские отношения…

Александр, покосился в сторону боксерских перчаток — они висят над кроватью Гусева.

АЛЕКСАНДР. Может быть, не стоит?