Сергей Носов - Страшилки обыкновенные

Она. Открыть?

Он. Я сам.

Она. Только спроси, кто там.

Он. Кто там?

Голос из-за двери. Это я, Дед Мороз.

Он (шепотом). Он.

Она (шепотом). Ты видишь в глазок?

Он (шепотом). Вижу. Стоит Пивоваров. С бородой… В тулупе…

Она (шепотом). Не открывай.

Он (шепотом). Как же я могу не открыть Пивоварову?

Голос из-за двери. Это я, Дед Мороз, я пришел вас поздравить.

Он (открывая дверь). Дедушка Мороз!.. Какая неожиданность… Вот не ждали…

Она (наигранно). Ой, Дед Мороз… Как здорово…

Пивоваров. Здравствуйте, мои дорогие! С Новым годом!

Он. С Новым годом, Дед Мороз!

Она. С Новым годом, Дед Мороз!

Пивоваров. А ну-ка, кто первый: два конца, два кольца, а посередине гвоздик?

Она. Думаю… ножницы. Нет?

Пивоваров. Молодец. Вот леденец.

Она. Спасибо, дедушка.

Пивоваров. А теперь ты.

Он. Я?

Пивоваров. Ты: сто одежек и все без застежек.

Он. Это… будет… капуста…

Пивоваров. Отлично. Вот тебе свистулька. Свищи. Ну, я пошел.

Он. Уже?.. Подождите, Дедушка Мороз, может, это… того… по граммульке?

Пивоваров. Нет. Мне некогда. Мне надо всех обойти. В другой раз. Уже поздно. Прощайте.

Он. Что же вы так и обходите всех… сотрудников?

Пивоваров. Всех обхожу, никого не забыл.

Она (игриво). А у Пивоварова были?

Пивоваров. Был.

Она. Поздравили Пивоварова?

Пивоваров. Пивоваров, к сожалению, умер. Вернее, убит.

Он. Как убит? Кем?

Пивоваров. Не могу знать. Лежит у себя под столом – без головы. Отпилили голову.

Она. Понятно. До свидания, дедушка. Спасибо, что зашли.

Он. Один вопрос. Если Пивоварова нет, кто же теперь у нас будет начальником?

Пивоваров. Не могу знать.

Она. До свидания, было приятно очень познакомиться.

Он. А кто же его… того… Пивоварова?

Пивоваров. Да вот есть у меня тут одно подозрение… Но пока еще рано…

Она. Хорошо, хорошо, до свидания.

Он. А где ж голова… Пивоварова?

Пивоваров. Тут. В мешке. Голова.

Он. Я так и думал.

Она. Пора уходить. Попрощались – и до свидания. Нет никакой головы.

Он. Может, покажете?

Она. С ума сошел. Отстань от человека. Не показывайте, дедушка. Идите, идите.

Он. Неужели, тебе не интересно?

Пивоваров. Я вам прямо скажу, зрелище не из лицеприятных. Надпил кривой получился.

Она. Ну уйдете вы в конце концов или нет?

Пивоваров. Я добрый. Жалко, что так. Всех жалко. Люди в основном хорошие населяют нашу планету. Покойный Пивоваров велел квартальный план в новом году сдавать по возможности вовремя.

Он. Будем стараться.

Пивоваров. Старайтесь. Когда-нибудь встретимся. Скоро. (Ушел.)

Она. Фу… наконец-то.

Он. Ты так испугалась… Вся дрожишь…

Она. Это неправда… что голову… неправда!.. Он сам ее, голову… сам!.. Я только пилочкой для ногтей… в самое сердце!.. А зачем он придирался к тебе, зачем он такой зануда!.. И голову – сам!.. Сам! Сам! Сам! И сам же носит ее в назидание!..

Он. Ты?.. его?.. пилочкой для ногтей?.. Подожди, но кто же тогда был этот?

Она. Этот – не тот!

Он. Пивоваров – не тот?

Она. Кривопилов! Ты разве слепой? Это был Кривопилов!

Стало быть, четвертая.

В детстве я боялась Бабу Ягу. Когда проходила через прихожую, всегда лицом к входной двери, – боялась, что Баба Яга сейчас войдет. Пятилась в кухню, но лицом к двери.

Баба Яга жила этажом выше, ей было лет двести. Звали ее Каплан. Она угощала меня конфетами и печеньем, а я боялась ее, потому что знала, это она застрелила Владимира Ильича Ленина.

Может, меня пугали Бабой Ягой? Вот придет Баба Яга Каплан и тебя заберет, будешь плохо вести… Нет, вряд ли. Такого не помню. Помню, наоборот, мне даже внушали: не она, а другая… Это называется «слышал звон (объясняли мне), а не знаешь, где он»… И не вздумай сказать кому-нибудь!

По-настоящему ужас я лишь один раз испытала в детстве. Было так. Она к нам приходит однажды домой, я в комнате играю и слышу, как разговаривает в прихожей с бабушкой. Просит, чтобы я пописала в баночку… и ей дала. У меня спина похолодела. В баночку писать… Бабушка тоже не понимает… зачем мне в баночку писать? А Каплан говорит, вы, говорит, не бойтесь, тут ничего такого, это же как лекарство… ребенка моча, маленького… мне только баночку… и все… Она чем-то болела… А тогда даже не знали слова такого «уринотерапия»… это теперь грамотные. Я так испугалась… в баночку писать… что спряталась под кровать… А бабушка тоже: вы это бросьте, кто же так лечится?

А через год Каплан умерла. Я в школу пошла… У нее цвели китайские розы на подоконнике… Сын играл в филармонии на скрипке.

Стало быть, пятый.

Ленин… Наполеон… Хеопс…

Опять же Александр Македонский… Опять же Мао Цзэдун…

Почему они такие большие?.. Такие непомерно… огромные?

А я маленький-маленький…

Это ужасно.

Пауза.

А Шекспира не было. И Гомера не было.

«Быть или не быть» – было и есть. А Шекспира нет и не было.

И быть не может. И Гомера не может. Быть.

Не может и не могло.

Пауза.

Ну изберут меня президентом… Ну дадут мне советников…

А дальше что?

Я же маленький… Маленький…

Она. Пьянствуешь? Я вкалываю с утра до ночи, деньги зарабатываю, а ты, значит, пьянствуешь?

Он. Ничего подобного… я уже прекратил…

Она. Ну и свинья! Опять допился до чертиков!

Он. Ничего подобного… Поклеп!..

Она. Какой поклеп, зараза, я что – не вижу?!.

Он. Где? Где ты видишь?..

Она. Посмотри в бутылку, кретин!

Он. А, эти?.. На донышке?.. Эти не в счет.

Она. Не можешь сосчитать даже!.. «Не в счет»!

Он. Могу. Пять штук.

Она. Не пять, а семь!

Он. Раз… два…

Она. Скотина!

Он. Почему ты ругаешься?.. Такие малюсенькие… не в счет!..

Она. Идиот! Не переворачивай!

Он. Ай-ай-ай…

Она. Дави их, дави! Ну что ты уставился!

Он. Как?.. Давить?.. Чем… давить?..

Она. Руками дави! Брезгуешь?

Он. Ма-а-а-алюсенькие…

Она. Как разводить, так не брезговал! Дави, тебе говорю!

Он. Ша! Не разбегаться!

Она. Либерал!

Он. Ма-а-а-а-алюсенькие… как же я таких… я таких не буду… давить…

Она. Что же это за горе на мою голову!..

Он. Как давить, когда у него лицо… вон чье…

Она. Чье лицо?

Он. Антонины Степановны…

Она. Я тебе покажу, «Антонины Степановны!» Дави гада!

Он. Да вот же… Антонина Степановна…

Она. Где Антонина Степановна?..

Он. Антонина Степановна!.. Вот!..

Она. Ты что пил, гад? Почему у него лицо мамино?

Он. А ты его… ее спроси!

Она. Чтобы я с ними еще разговаривала?!. Да?.. Никогда в жизни!

Он. Антонина Степановна!

Она. Молчать!

Он. Я – что?.. Я как лучше хотел…

Она. Мама, это ты или не ты?

Он. Пищит.

Она. Тебя не спрашивают.

Он. Я к Антонине Степановне всегда хорошо относился… Это она меня… а не я ее…

Она. Ну хватит! Хватит уже!

Он. Нет, скажу. Я ее уважал, я ей, помнишь, цветы… и подушечку… для иголок… А она меня как?.. А как ты… Вон, взгляни на того… Узнаешь?.. узнаешь?..

Она. Вот сволочь. Допился…

Он. Узнала?

Она. Я… такая… поношенная?..

Он. Почему?.. Ты еще ничего. Честно тебе говорю. В смысле внешности…

Она. Это я с тобой такой стала… Это ты меня довел… паразит!

Он. А говоришь, раздавить… Самой жалко.

Она. Я же лучше… я ж не такая?..

Он. Убежит… Ты не убегай… Бегать… по скатерти… Нельзя…

Она. Почему она… оно… кривляется?

Он. Меня спрашиваешь?

Она. Кто пьет – с того и спрос.

Он. Я за других не ответчик. Это твое… подобие… Оно… это… само…

Она. Что – само?..

Он. …выражается.

Она. А когда-то ангелом называл… «Ангел мой…»

Он. Может… кружкой накрыть?.. На всякий случай…

Она. Чем-нибудь попрозрачнее… Чтобы темно не было.